«Что произошло? — в сотый, двухсотый, тысячный раз спрашивал себя Страд. — Почему Дролл просил прощения у тварей? Почему убивался по ним, называл детьми? Может, этого на самом деле не было, а мне все почудилось?»

Однако он понимал, что это маловероятно. А потому решил поговорить с наставником, но подводить к нужным ответам не напрямую, а окольными путями. И в один из свободных вечеров разговор состоялся, причем начал его сам мракоборец.

— Еще два-три дня — и мы отправимся в Траттэл, — сказал он, задумчиво глядя за окно, где шел холодный весенний дождь. — Пробудем там примерно неделю, поможем в последних приготовлениях, а затем поплывем к острову Ламирэльи. Астэльдские прозреватели сумели отыскать его, так что нам останется только держаться указанного ими курса. К сожалению, они уже отправились на родину, так что поработать с твоим даром будет некому. Впрочем, сейчас у нас иная, куда более важная задача.

— Верно, — ответил Страд, чувствуя, как усиливаются нетерпение и волнение. — Как вы думаете, у нас получится?

Некоторое время Дролл молчал. Страду даже показалось, что мракоборец вовсе не собирается отвечать, но тот все же заговорил:

— Не попытаться мы не имеем права — вот и все, что я могу сказать сейчас. Нас ждет дорога в неизвестность. Астэльдцы пытались увидеть, какие опасности могут нас подстерегать в пути и на самом острове, чем вообще закончится наше путешествие. Увы, — он развел руками. — То ли их способностей не хватило, то ли остров Ламирэльи защищен чарами, которые не позволяют изучить его — в том числе и на расстоянии… И сейчас я очень надеюсь на первое, поскольку противостоять магии Творцов — очень нелегкое испытание.

— Но если мы справимся, то избавим Ламирэлью от страданий, а Янтарное Яблоко от Червоточины, — пробормотал Страд. — Это будет здорово.

Дролл усмехнулся.

— Тут я с тобой полностью согласен. Хотя представить наш мир без облака черного дыма трудновато. Да пока этого и не следует делать, ведь мы еще даже не отправились в путь. Но я, как и ты, безумно хочу избавиться от Червоточины раз и навсегда, особенно сейчас, когда мы смогли отыскать ее причину. Последний раз я испытывал такое желание много лет назад, когда был чуть старше тебя и только пришел в Корпус Мракоборцев. Потом начались битвы с тварями, и защита Баумары стала моей основной целью, которая притупила это желание, но не свела на нет.

— А в скольких битвах вы участвовали? — Страд понимал, что вопрос глуп, но ему нужно было подвести Дролла к главному.

— В двухстах тридцати шести, включая недавнюю, — ответил тот и, заметив удивление на лице Страда, продолжил: — В Корпусе Мракоборцев хранятся дела на каждого из нас. И туда заносится немало информации, в том числе и о битвах. Хотя я и без бюрократии прекрасно помню, сколько раз сражался с тварями, — последнюю фразу Дролл произнес очень задумчиво. Потом с грустью посмотрел на Страда и добавил: — И очень надеюсь, что у тебя такие воспоминания добавляться не будут.

— А что вы чувствуете, когда сражаетесь?

— Вижу, тебя потянуло на философию. Что же, мы ни разу не беседовали на подобные темы, так почему бы не сделать исключение?.. — Дролл отошел от окна, приблизился к стене, на которой было развешано оружие и чуть светились руны из янтаря, окинул задумчивым взглядом сабли, топоры, копья… — Что до твоего вопроса… Чувства всегда одни и те же. Немного страха, напряжение, ярость, желание уничтожить врага и защитить людей.

— А была ли у вас когда-нибудь жалость к порождениям Червоточины? Или раскаяние от того, что мы вынуждены их убивать?

Никогда прежде Страд не видел на лице Дролла такого удивления. Несколько секунд мракоборец смотрел на него, потом задумчиво ответил:

— Жалость и раскаяние? К тем, кто пришел лить нашу кровь, уничтожать все, что мы создали? Ты задал очень странный вопрос, Страд. Возможно, если бы в лесу на меня напал хищный зверь, защищающий свою территорию, и мне пришлось бы убить его, тогда я бы почувствовал жалость. Но к порождениям Червоточины… — Дролл покачал головой и развел руками. — Они безмозглы, безобразны, ими движет только ненависть и желание сеять смерть. Если бы мы не противостояли тварям, то попросту бы не выжили, и мне странно, что приходится говорить о таких элементарных вещах. Что с тобой, Страд? Тебе жалко монстров? Ты сомневаешься в том, правильно ли мы делаем, сражаясь?

— Нет-нет, — Страд поспешил покачать головой. — Просто… — он замялся, понимая, что нужно решать: рассказывать мракоборцу о случившемся в подворотне или нет.

«Что делать? — отчаянно думал Страд. — Судя по всему, Дролл действительно ничего не помнит. И сейчас он — это он. Мракоборец. Сильнейший маг, готовый вступить с врагом в бой. Но тогда произошедшее кажется еще более странным и необъяснимым. Возможно, это был всего лишь момент слабости. Но тогда воспоминания о нем остались бы с Дроллом. Что если все серьезнее? — он скрипнул зубами, чувствуя страх. — Вдруг странное состояние — следствие нападения твари-воспоминания и всего, что было потом? Дролл долгое время был вместилищем для силы Червоточины и едва не умер из-за этого. А мастер Селлер предупреждал, что подобное вряд ли не будет иметь последствий».

Страд понимал, что самое правильное сейчас — рассказать все наставнику. Но часть его противилась: Дролл приходил в себя, возвращал силы, только что успешно отразил атаку множества жутких тварей. Он начинал жить заново, радовался этому, и омрачать чувства мракоборца совершенно не хотелось.

«Ладно, — решил, в конце концов, Страд. Пауза затянулась, и он должен был объяснить, что скрывается за его «просто». — Сейчас не буду никого тревожить. Возможно, это был единичный случай, и больше подобного не повторится. Но если с Дроллом еще раз случится что-то странное, расскажу ему немедленно».

— Итак? — вопросительно произнес мракоборец.

— Просто… — приняв решение, Страд почувствовал, что на душе полегчало, — я ведь совсем недавно начал сражаться. Дома, в Хлопковой деревне, мне не позволяли биться, загоняли в убежище. Да я, — он смущенно опустил голову, — в то время и не был готов использовать ни магию, ни оружие.

— Верно, за последние полгода в твоей жизни произошел настоящий прорыв, — Дролл задумчиво покивал. — Ты очень многого достиг за невероятно короткий срок, и сейчас твой разум еще не в состоянии справиться с этим. Отсюда и такие мысли. Вот что я тебе скажу, — мракоборец подошел к Страду, наклонился, положил ему руку на плечо. Тот взглянул в глаза наставника — янтарные радужки на фоне серых склер, и внутри опять стало неспокойно.

«Сойдет ли эта серость когда-нибудь?» — в очередной раз спросил себя Страд, а Дролл продолжил:

— Чтобы быть сильным, нужно… быть сильным, как бы нелепо это ни звучало. Ты мог вообще не приезжать в Баумару, а остаться дома, трудиться в полях или на хлопкопрядильной фабрике, верно?

Страд кивнул.

— Но ты понимал, что в таком случае будешь несчастен. Тебе было страшно от перспективы остаться пустым местом, деревенским пареньком, которого все жалеют. И ты сделал шаг навстречу другому будущему, куда более трудному и опасному. Даже сдать экзамены в Магическую Семинарию — довольно непросто, а ты пошел гораздо дальше. Тебя ведь никто не заставлял принимать рекомендацию мастера Зеркуса и топать через весь город в поисках моего дома. Сомневаюсь, что ты пошел лишь из-за того жалования, которое я тебе плачу, и льгот, которые у тебя будут при следующей попытке поступить. Тобой руководило совсем иное желание — покончить с Червоточиной раз и навсегда. Ты не единожды и сам говорил об этом, хотя слова были и ни к чему — по тебе все видно и так. Но сейчас дело даже не в твоих целях, а в пути, который ты выбрал. Ты захотел стать сильнее, а просто так, без определенной платы, это не дается. И плата, как ты уже заметил, немаленькая, однако я не думаю, что сейчас твою душу мучает сожаление о сделанном выборе.

— Нет, — твердо ответил Страд, качая головой. — Я очень рад, что попал к вам. Все именно так, как вы говорите.