Он оказался одним из первых, кто вступил в бой. Два удара потребовали не более трех-четырех секунд, и за это время улица вскипела от начавшейся битвы.

Со всех сторон закричали. Послышались хлопки, вой, свист заклинаний. Защелкали арбалеты. Туши монстров зачавкали под натиском магии и снарядов. А сами порождения Червоточины ответили яростным ревом.

Больше всего Страд боялся, что чудовища опять преподнесут людям неприятные сюрпризы. Он разил одну тварь за другой, изредка уворачивался от их атак, следил за тем, чтобы не отдаляться от наставника, — и все это время ждал какого-нибудь страшного «подарка». Рыбины могли разинуть пасти и исторгнуть едкую или ядовитую дрянь, а то и других тварей — маленьких, но юрких и свирепых. Или отрастить крылья и взлететь. Или начать взрываться после гибели…

Однако ничего подобного не происходило. Монстры всего лишь пытались достать людей отростками, ухватить пастями или задеть лапами. Из-за размеров они оказались довольно неповоротливыми, что тоже давало магам и стражникам массу преимуществ. Сражение длилось уже больше часа, когда Страд получил небольшую передышку и понял, что не увидел ни одного погибшего человека, лишь нескольких раненых.

Сам он справлялся с чудовищами без особых усилий. Вскоре после начала битвы обнаружилось, что твари хорошо горят. Поэтому Страд очень часто использовал обездвиживание, после чего поджигал очередного врага. И вновь не без радости отмечал, что заклинания стали гораздо сильнее.

«Впору отыскать мастера Намуса и поблагодарить еще раз», — невольно подумал он, глядя как очередную обездвиженную им рыбину охватывает яркое гудящее пламя.

Дролл также перенял его тактику и несколько раз советовал другим чародеям использовать обездвиживание и огонь.

Начавшись в центре Баумары, через несколько часов сражение перекочевало в западную часть, где располагались почти такие же трущобы, как восточная окраина. И именно здесь Страд дважды очень испугался.

Первый раз это произошло, когда Червоточина — все такая же черная и большая — исторгла не меньше полусотни монстров сразу.

«Вот он — сюрприз», — с отчаянием подумал Страд, яростно отбиваясь от закованного в чешую войска.

Он сумел обуздать страх, не поддаться панике, однако в пылу битвы потерял Дролла из виду. Сразу шестеро тварей зажали его в подворотне, и действовать приходилось на грани возможностей. Когда порождения Червоточины, наконец, превратились в неподвижные обугленные туши, воняющие гарью, Страд около минуты приходил в себя. Не хватало воздуха, дикое сердцебиение отдавалось в ушах, ноги подгибались. А перед мысленным взором все еще стояло шесть разинутых зубастых пастей, неумолимо приближающихся.

«Надо выбираться, — сказал он себе, когда немного полегчало. — И держаться с остальными. Еще раз так зажмут — и все может кончиться иначе».

С такими мыслями Страд вновь окунулся в сражение и расправился, самое меньшее, с полусотней тварей. Одновременно с этим он пытался отыскать Дролла, но тщетно. Битва, словно яростная горная река, могла увлечь мракоборца на любую из узких улочек, которые составляли настоящий лабиринт.

Наставник нашелся лишь под конец, когда Червоточина стала бледнеть. И то, как именно он нашелся, напугало Страда гораздо сильнее, чем шестеро тварей, которых пришлось одолеть в одиночку…

Облако черного дыма прекратило выпускать чудовищ. Те, что еще оставались на улицах, почти не представляли угрозы — на каждую находилось по два-три мага или стражника, так что Страд позволил себе сосредоточиться на поисках Дролла.

Он перебегал с одной улочки на другую, несколько раз нырял в подворотни, очень похожие на ту, где пришлось очень потрудиться. И в одной из таких увидел мракоборца.

Тот лежал на боку. Рядом исходили дымом три обугленные туши монстров. В первые секунды Страду показалось, что наставник мертв, и в груди стало очень холодно. На глазах проступили слезы, он сглотнул и услышал всхлип.

«Живой», — с облегчением выдохнув, Страд рванул к наставнику.

Опустившись рядом с Дроллом на колени, он обнаружил, что тот плачет. Горящие янтарем глаза не отрывались от одной из убитых тварей, губы беспрестанно дергались, дыхание было таким, словно мракоборец боролся за каждый вдох.

— Мастер Дролл, — Страд осторожно коснулся плеча наставника, и тот разрыдался. Казалось, он бесконечно долго копил душевную боль, а сейчас она прорвалась всесокрушающей стихией. — Вы не ранены?

На первый взгляд, никаких ран у Дролла не было. Но это еще ни о чем не говорило: мракоборец вполне мог сломать руку, ногу или спину — оттого и лежал сейчас, мучаясь от чудовищной боли.

«Только не это, — подумал Страд, начиная дрожать. — Только не опять».

В душе, подобно Червоточине, расползались ужас и отчаяние. Очень знакомые. Точно такие же чувства мучили Страда в начале зимы, когда все мысли крутились вокруг едва живого наставника, прикованного к жуткому металлическому лежаку. Меньше всего Страд хотел пережить нечто подобное еще раз.

«Нужна помощь, — сказал он себе. — Приглушу боль, усыплю и отправлюсь искать целителя».

Но едва Страд приготовился использовать магию, как мракоборец заговорил:

— Простите меня… Я причинил вам боль… Мои дети… Простите… Вы только появились, но уже вынуждены уходить… Я виноват в этом… Я сделал это с вами… Ненавижу себя…

При этом Дролл не отрывал полного отчаяния взгляда от порождения Червоточины, и Страд, пусть и не сразу, но осознал: наставник обращается именно к твари. А осознав, замер, поскольку в голове в один момент стало пусто.

«Что происходит?» — даже задаться таким простым вопросом стоило немалых усилий.

Мракоборец вымаливал прощения у убитых им чудовищ… Такого невозможно было представить даже в самом диком бреду.

«Но ведь на то есть причина, — подумал Страд, и ему стало еще страшнее. — Что-то заставило Дролла впасть в такое состояние. Но что?»

Он не знал. Не мог даже предположить, поскольку все было настолько дико и невероятно, что…

Всхлипнув особенно громко, мракоборец провалился в забытье. Страд нахмурился и обернулся в надежде увидеть неподалеку кого-нибудь из магов или стражников. Напрасно — подворотня оставалась пуста.

«Ничего, вытащу сам», — размышлять и дальше становилось невыносимо, нужно было действовать.

Поскольку он до сих пор не знал, есть ли у Дролла травмы, то решил сперва обездвижить его. Это свело бы к минимуму риск усугубить повреждения, если таковые имелись. Однако Страд не успел использовать магию — мракоборец пришел в себя.

С хрипом вдохнув, тот открыл глаза и пару мгновений осознавал, где находится. Затем приподнялся, повел плечами и посмотрел на Страда. Глаза мракоборца больше не светились, сам он был спокоен, и ничто не напоминало о его недавнем странном состоянии.

«Да что происходит?..» — в очередной раз задался вопросом Страд.

Дролл, тем временем, встал на колени, окинул взглядом обугленные туши тварей, отчего Страд напрягся, больше всего боясь, что наставник вновь разрыдается. Но нет: мракоборец лишь нахмурился, после чего посмотрел на Страда.

— Ты в порядке? — спросил он слегка сиплым голосом.

Страд кивнул.

— Хорошо, — Дролл поднялся, и Страд облегченно выдохнул: травм у наставника, судя по всему, не было.

— Червоточина почти исчезла, — произнес он. — Мы одолели монстров.

Мракоборец вновь повернулся к сгоревшим рыбинам. Скривил губы.

— Не люблю говорить подобных вещей, но в этот раз твари оказались очень слабы. Идем, поможем добить остальных.

С этими словами Дролл направился к выходу из подворотни, и Страд заставил себя пойти следом, не отрывая от наставника растерянного взгляда.

«Такое чувство, что он не помнит, как оплакивал чудовищ и просил у них прощения, — размышлял он. — Но почему? Что вообще происходит?»

После Дролл еще несколько раз повторял, что в этот раз Червоточина оказалась несложным испытанием. В общем-то так и было: как потом узнал Страд, огромные рыбины с лапами не забрали ни одной человеческой жизни. Но согласиться с наставником он все же не мог, поскольку перед мысленным взором вновь и вновь разыгрывалась жуткая сцена в подворотне. И мракоборец действительно не помнил о произошедшем. Или не хотел подавать вида, что помнит.