Этого разговора Файер нельзя было слышать ни при каких обстоятельствах, ни в коем случае. Она понимала это, но делать было нечего — открыться сейчас было бы катастрофой. Она не двигалась и почти не дышала, но против воли внимательно прислушивалась — настолько ее изумило то, что сердце командующего королевскими войсками гложут сомнения.

— Матушка, — теперь он говорил мягко, — ты преувеличиваешь. Я никогда не отрекся бы от брата, тебе это прекрасно известно. Как и то, что я не хочу быть королем.

— Опять ты за свое. Это меня тоже беспокоит. Если Нэша убьют, тебе просто придется стать королем.

— Близнецы старше меня.

— Ты сегодня специально притворяешься дурачком. Таран нездоров, Клара — женщина, и оба они незаконнорожденные. Деллам не пережить трудные времена без настоящего короля.

— Какой из меня король?

— Тебе двадцать два, и ты командуешь королевским войском не хуже Брокера. Твои воины за тебя проткнут себе грудь собственным мечом. Самый настоящий король.

— Ну, ладно. Но — великие скалы! — матушка, я никогда не соглашусь стать королем.

— Когда-то ты считал, что никогда не станешь воином.

— Не напоминай, — голос его звучал устало. — Вся моя жизнь — искупление жизни отца.

За этим последовало долгое молчание. Файер перестала дышать. Жизнь в искупление жизни отца — как это ей знакомо. Она понимала это всей душой — без слов, даже без мыслей, понимала так, как понимала музыку.

Малыш заволновался и высунул голову из стойла, чтобы посмотреть на шепчущихся.

— Просто пообещай, что будешь исполнять свой долг, Бриганделл, — Роэн намеренно назвала его королевским именем.

Голос принца изменился. Кажется, он рассмеялся себе под нос.

— Я стал таким великим воином, что ты решила, будто я ношусь по скалам и тычу в людей мечами из удовольствия.

— Послушай сам себя и перестанешь винить меня за беспокойство.

— Я исполняю свой долг, матушка, как делал каждый день своей жизни.

— Вы с Нэшем превратите Деллы в королевство, достойное таких защитников. Восстановите порядок и справедливость, которые Накс и Кансрел разрушили своим безразличием.

Внезапно смех в его голосе куда-то делся:

— Не нравится мне это чудовище.

— Нэшделл — не Наксделл, а Файер — не ее отец, — мягко произнесла Роэн.

— Да, она еще хуже — она женщина. Нэшу перед ней ни за что не устоять.

— Бриган, — в голосе Роэн появились твердые мотки. — Файер не нужен Нэш. Она не соблазняет мужчин и не пользуется ими.

— Надеюсь, что ты права, матушка, потому что мне неважно, как хорошо ты к ней относишься. Если она поведет себя как Кансрел, я сломаю ей шею.

Файер забилась в угол. К ненависти она привыкла, и все же каждый раз на душе становилось так холодно и тяжело. Сил не было думать о том, как отчаянно придется охранять себя от этого человека.

И тут вдруг произошло нечто нелепое. Бриган протянул ладонь к ее коню.

— Бедняга, — сказал он, гладя Малыша по носу. — Мы тебя разбудили. Спи.

— Это ее конь, — заметила Роэн. — Конь чудовища, которому ты только что угрожал.

— Ну что ж. Ты красавец, — ласково сказал Бриган Малышу. — Не твоя вина, что у тебя такая хозяйка.

Конь ткнулся носом в ладонь новому другу. Роэн с Бриганом вскоре ушли, а Файер все комкала в кулаках ткань своих юбок, с трудом сглатывая, не в силах побороть охватившую ее неистовую симпатию.

По крайней мере, если этот человек решит убить ее, можно быть спокойной — Малыша он не тронет.

Долгая ночь никак не хотела заканчиваться — видно, в королевской семье сегодня не спал никто. Файер едва успела перейти двор и скользнуть в коридор, который вел к ее покоям, как тут же наткнулась на короля. Он брел куда глаза глядят, необыкновенно красивый в свете факелов. Стоило ему заметить ее, как глаза его остекленели. Ей показалось, что от него пахнет вином — а когда он бросился к ней, прижал к стене и попытался поцеловать, все сомнения испарились.

Хоть он и напал внезапно, ей помогло помутнившее его разум вино. «Ты не хочешь меня целовать».

Нэш прекратил попытки, но по-прежнему терся о нее, гладя по груди и спине. Руке было больно.

— Я люблю тебя, — зашептал он, окатив ее хмельным дыханием. — Я хочу на тебе жениться.

«Нет, не хочешь. Ты не хочешь даже трогать меня. Ты хочешь меня отпустить».

Нэш отступил на шаг, и она отшатнулась, жадно глотая свежий воздух и оправляя платье, и собралась сбежать.

А потом вдруг снова развернулась к нему и сделала то, чего никогда раньше не делала. «Извинись передо мной, — яростно подумала она. — С меня хватит. Извиняйся».

Король тут же с благородной грацией встал перед ней на одно колено, в его черных глазах плескалось неподдельное раскаяние:

— Миледи, простите мне это оскорбление. Вы можете смело идти в свои покои.

Она поспешила прочь, прежде чем кто-либо увидел это абсурдное зрелище — король на коленях перед ней. Файер было стыдно за себя. А еще, познакомившись с королем, она теперь тревожилась за судьбу королевства.

До спальни оставалось всего ничего, как вдруг из темноты вынырнул Бриган, и это окончательно лишило Файер присутствия духа.

Не нужно было даже тянуться к его разуму, чтобы понять, что он закрыт от нее, словно крепость с каменными стенами без единой трещины. Единственной защитой от Бригана ей были собственные жалкие силы. И слова.

Он прижал ее к стене так же, как только что Нэш, Взял за запястья и завел руки за голову так резко, что от боли в ране из глаз у нее брызнули слезы, а потом прижал своим телом, чтобы она не могла двинуться. Лицо его излучало такую ненависть, что было похоже на маску рычащего зверя.

— Проявите хоть малейшее намерение подружиться с королем, — сказал он, — и я вас убью.

Бессилие было унизительным, к тому же он даже сам не подозревал, насколько больно ей делал. У нее перехватило дыхание, говорить не было сил. «Вы так похожи на своего брата, — жарко подумала она ему в лицо. — Только он несколько романтичнее».

Руки на ее запястьях сжались сильнее.

— Лживая пожирательница чудовищ.

От боли из глаз ее лились слезы. «Вы меня разочаровали. Люди говорят о вас так, будто вы какой-то особенный, но что особенного в том, чтобы зажимать беззащитных женщин в темных углах и называть их грязными словами? Обычное дело».

— И я должен поверить, что вы беззащитны? — оскалился он.

«Против вас — да».

— Но не против королевства.

«Я не собираюсь выступать против королевства. По крайней мере, — добавила она, не больше, чем вы, Бриганделл».

У него был такой вид, будто она дала ему пощечину. Исчез яростный оскал, во взгляде проглянула вдруг усталость и неуверенность. Он отпустил ее запястья и отступил чуть назад, достаточно для того, чтобы она сумела отойти от него и от стены, отвернуться и обхватить правой рукой раненое плечо. Ее всю трясло, платье стало липким — рана снова открылась и кровоточила. Он сделал ей очень больно, и она была зла как никогда в жизни.

Файер не поняла, откуда в легких взялся воздух, но не стала сдерживать рвущиеся с губ слова.

— Вижу, вы хорошо изучили пример своего отца, прежде чем решить, кем хотите стать, — прошипела она. — Деллы в надежных руках, да? Вы и ваш брат, вы… вы оба можете катиться к зверям:

— Это из-за вашего отца погиб король и Деллы тоже, — выплюнул он в ответ. — Я жалею лишь о том, что сам он не умер от моего меча. Я презираю его за то, что он покончил с собой и не доставил мне удовольствия убить его, и завидую чудовищу, которое перегрызло ему горло.

Тут она повернулась к нему и впервые за все это время увидела, по-настоящему увидела. Он часто дышал, сжимая и разжимая кулаки. Глаза у него были ясные, очень светлого серого цвета, и сверкали чем-то большим, чем гнев, чем-то отчаянным. Крепкий, чуть выше среднего роста. У него был красиво очерченный рот, как у его матери, но кроме него и этих кристальных глаз, во внешности его не было ничего примечательного. Бриган смотрел на нее в таком напряжении, что, казалось, вот-вот треснет, и внезапно ей подумалось, что он так молод, а груз на его плечах так велик, что он на грани полного изнеможения.