В ту ночь ей не давали уснуть не только воспоминания, но и боль и волнение. Смущаясь двора, полного людей даже в этот час, и не зная, куда сунуться в поисках тишины и звезд, она вместе с шестью своими стражами направилась в конюшни и оперлась о дверь стойла перед своим дремлющим конем, склонившимся, по обыкновению, на одну сторону.

«Зачем я сюда приехала? — спрашивала она себя. — Во что я ввязалась? Мне здесь не место. Ох, Малыш. Что я тут делаю?»

Из греющей душу любви к своему коню она соорудила хрупкое, переменчивое нечто, почти похожее на храбрость, и взмолилась, чтобы этого оказалось достаточно.

Человек, которого схватили во дворце, и тот чужак, что рыскал в королевских покоях в крепости Роэн, были разными людьми, но от сознаний их оставалось похожее впечатление.

— Что это значит? — требовательно спросил Нэш. — Их послал один и тот же человек?

— Необязательно, ваше величество.

— Может, они родственники? Братья?

— Необязательно, ваше величество. У членов одной семьи могут быть очень разные сознания, как и у слуг одного господина. Пока я ничего не могу сказать, кроме того, что у них схожие взгляды и способности.

— И что это нам даст? Мы не для того привезли вас из такой дали, миледи, чтобы вы рассказали нам про их заурядный характер и умственные способности.

В кабинете короля Нэша, с потрясающим видом на город, с книжными полками, возвышающихся от пола до полуэтажа и дальше — до самого куполообразного потолка, с густо-зеленым ковром и золотыми светильниками, и особенно в присутствии красивого и порывистого короля, разум Файер был так переполнен, что сложно было сосредоточиться на пленнике и думать о каких-то там его умственных способностях. Вот сам король определенно был умен, а еще безрассуден, властен и переменчив. Вот что так впечатлило Файер — этот опасно привлекательный человек был всем одновременно: открытый, как небо, и отчаянно несгибаемый.

Когда она впервые вошла в его кабинет в сопровождении шестерых стражей, король приветствовал ее мрачно.

— Вы появились в моей голове раньше, чем в дверях, миледи.

— Да, ваше величество, — от неожиданности призналась она.

— Я рад этому, — сказал Нэш, — и даю вам позволение. В вашем присутствии мне сложно контролировать себя.

Он сидел за своим столом, не отрывая взгляд от изумрудного кольца на пальце. Пока они ждали, когда приведут пленника, комната превратилась в поле битвы сознаний. Нэш остро чувствовал физическое присутствие Файер и изо всех сил старался не смотреть на нее. Так же остро он осознавал и ее присутствие у себя в голове, и вот тут-то и крылась проблема, потому что он с извращенным удовольствием льнул к ней там, чтобы хоть так насладиться чувствами, которые она вызывала. А все сразу делать не получалось — нельзя было одновременно игнорировать ее тело и цепляться за ее разум.

Он был слишком слаб и слишком силен, и все не там, где надо. Чем сильнее Файер овладевала его сознанием, тем сильнее он поддавался, так что контроль постепенно переходил к нему. Она старалась отражать попытки Нэша присосаться, но и это был не выход — получалось, что она отпускает его, оставляя тело на милость его переменчивого разума.

Ей никак не удавалось понять, как его удержать — он ускользал, все больше накручивая себя, и в конце концов позволил взгляду скользнуть к ее лицу. Поднявшись, он принялся мерить комнату шагами. Тут привели пленника, и ее ответы на вопросы Нэша только усилили его расстройство.

— Мне очень жаль, что я не могу помочь, ваше величество, — сказала она. — Мои возможности ограничены, особенно если речь идет о незнакомце.

— Мы знаем, что вы ловили чужаков и на своей земле, миледи, — сказал один из придворных, — и в их разумах было что-то необычное. У этого так же?

— Нет, сэр. У тех разум был словно в тумане. Это человек думает о себе.

Нахмурившись, Нэш остановился рядом с ней.

— Войдите в его разум, — сказал он. — Заставьте его открыть нам имя своего господина.

Пленник был изможден, он баюкал раненую руку и до смерти боялся чудовища, так что Файер знала — выполнить приказ короля было бы несложно. Она схватилась за сознание Нэша так крепко, как только могла.

— Простите, ваше величество. Я не стану управлять чужим разумом ни для чего, кроме самозащиты.

Внезапно он ударил Файер по лицу с такой силой, что ударом ее отбросило на пол. Еще не коснувшись ковра, она уже напряглась, чтобы вскочить и бежать или драться — что угодно, лишь бы защититься от него, пусть он и король, но шесть ее стражей окружили ее и отгородили от Нэша. Краем глаза она заметила кровь на скуле. Туда же скатилась слеза, и щеку страшно защипало. Он поцарапал ее изумрудом кольца.

«Ненавижу тиранов», — с яростью подумала она ему.

Король скрючился на полу, уронив лицо в ладони, а придворные, сгрудившись вокруг него, растерянно перешептывались. Он поднял взгляд на Файер, и она ощутила, что разум его теперь чист и он понимает, что сделал. На лице его был написан стыд.

Злость испарилась так же быстро, как пришла — теперь ей стало жаль его.

Она раскрыла ему решительную мысль: «Я больше не появлюсь перед вами до тех пор, пока вы не научитесь ограждать от меня свой разум».

И повернулась к двери, не дожидаясь позволения уйти.

Файер стало интересно, не сделали ли ее некрасивой синяк и квадратный порез на щеке. Оказавшись в ванной и отчаявшись победить собственное любопытство, она поднесла зеркало к лицу.

Один взгляд — и Файер сунула зеркало под стопку полотенец. Ответ на вопрос получен. Зеркала — бесполезная штука и только раздражают. Не нужно было этого делать.

Муза сидела на краю ванны, хмурое выражение не сходило с ее лица с тех пор, как стражи привели сюда свою кровоточащую подопечную. Файер понимала, как тяжело Музе метаться между приказами Бригана и верностью королю.

— Пожалуйста, не рассказывай об этом командующему.

— Простите, миледи, — еще сильнее нахмурилась Муза, — но он специально просил сказать, если король попытается на вас напасть.

В дверной косяк, входя, постучала принцесса Клара.

— Брат сказал мне, что совершил нечто непростительное, — сказала она и увидела лицо Файер. — Ох, кошмар. Ясно как день, что это кольцо короля. Вот поганец! Целительница уже осмотрела?

— Только что ушла, ваше высочество.

— Ну что ж, чем собираетесь заняться в свой первый день при дворе, миледи? Надеюсь, не вздумаете прятаться только оттого, что король вас пометил.

При этих словах Файер осознала, что и вправду собиралась прятаться, но порез и синяк были не единственной причиной. Какая благословенная мысль: запереться в этих покоях вместе со своей болью и страхами и сидеть, пока не вернется Бриган и не увезет ее домой.

— Я подумала, вам интересно будет пройтись по дворцу, — предложила Клара. — А еще мой брат Гаран хочет с вами познакомиться. Он больше похож на Бригана, чем на Нэша — умеет держать себя в руках.

Королевский дворец и брат, похожий на Бригана. Кажется, любопытство Файер только что победило опасения.

Естественно, на нее пялились, куда бы она ни пошла.

Дворец был огромный, словно целый город под крышей, и обзор с него открывался величественный: водопады, гавань, море и корабли с белоснежными парусами. Раскинувшиеся над рекой городские мосты. Сам город со всем, что в нем было великолепного и ветхого, протянувшийся до золотых полей и холмов, усыпанных камнями и цветами. И конечно, небо — его было видно из всех семи внутренних дворов и всех верхних переходов, потому что их крыши были сделаны из стекла.

— Они вас не видят, — успокаивающе сказала Клара, когда Файер подпрыгнула от испуга, заменю, как на крышу сели две чудовищные птицы. — С наружной стороны стекло зеркальное — они видят только себя. И кстати, миледи, на всех открывающихся окнах во дворце есть сетки, даже на потолке. Кансрел об этом позаботился.