– Хорошо, – произнес Ингли, и Лотар вдруг увидел, как его рука тянется к трюмному фонарю. – Уходите прочь.

– Что он произнес? – спросил Сухмет.

Ответить Лотар не успел. Яростный, прекрасный, но чудовищно опасный своей огненной силой цветок вырос в том месте, где находился трюм «Святого Спирадона». И где еще мгновение назад находился капитан Ингли.

– Оказывается, порошковый вендийский огонь, – ровным голосом сказал Сухмет, – гораздо сильнее жидкого.

– Еще в трюме была селитра с маслом.

– Для того, собственно, она там и оказалась. Правда, мы не думали, что это будет Ингли, не так ли? – спросил Сухмет, не отрываясь от горящего и тонущего корабля.

Силой взрыва Лотара швырнуло в сторону. Потом прозвучали еще два разрыва, уже послабее. От дыма веяло отвратительной, отдающей серой смертью. Убедившись, что взрывов больше не будет, Лотар спустился вниз и прошел над водой на высоте не более десятка локтей.

Море уже успокаивалось. Ветер отогнал кипу серого дыма в сторону, в воде стали видны тонущие цахоры. Они были обожжены, плечо у одного превратилось в кровавое месиво, но жизни в них еще хватало, чтобы бороться. Они и боролись, стараясь спастись, отбиться от…

Сначала Лотар даже не понял, кто это, и лишь потом вдруг разобрал, чьи это веретенообразные зеленоватые тела. Русалки… Их стало много, теперь они присоединились к Двае и Сае. Лотар увидел, какие они разные. У одной была большая некрасивая рыбья голова и такие мощные плавники, что от ее взмахов на воде оставался пенный след, вторая распарывала воду такими руками, при виде которых вспоминались мифы об удерживающих небо титанах… Русалки казались более жестокими, чем стая акул или морских драконов.

«Смерть северной группы цахоров будет очень мучительной и долгой», – подумал Лотар. Что делают русалки с людьми и прочими существами, известно лишь понаслышке, а правды не знает никто… Вздохнув, Желтоголовый стал подниматься, чтобы уйти от штормовых порывов ветра, вызванного похотливой русалочьей игрой, и развернулся к Шонмору.

– Сухмет, ты можешь подлечить Рубоса, чтобы он дотянул до острова?

– Я уже занимаюсь этим, господин мой.

Лотар вздохнул. Они снова победили, но заплатить за это пришлось дорого. Впрочем, как всегда. Как всегда.

Лотар упал, не долетев саженей десяти до полосы прибоя. К счастью, в этом месте Сухмету было уже по пояс, и восточник без его помощи вытащил Рубоса на песок. Только старику с его облегченным весом было трудновато идти по воде, он все время всплывал, как кусок пробки.

Лотар дошел сам, пошатываясь на волнах от слабости и стараясь привести в порядок руки и ноги. Выйдя наконец на берег, он упал лицом вниз и лежал, пока Сухмет не догадался привлечь его внимание плеском свежей воды в небольшой медной фляжке. Услышав этот звук, Лотар сел, выпил всю воду и снова повалился на песок.

– Сейчас, сейчас, Сухмет. Это просто слабость, скоро пройдет. Сам знаешь, я в отвратительной форме, никогда не был так слаб.

Но Сухмет его не очень-то и слушал. Он сел рядом с Рубосом и принялся чем-то заниматься, временами странно кряхтя.

Когда круги перед глазами растаяли и Желтоголовый почувствовал, что может подняться на ноги и даже, вероятно, помочь Сухмету тащить Рубоса, вдруг издалека послышался мерный топот. Лотар сел, потом встал и осмотрел ближайший холм. По песчаным дюнам, поросшим невысоким, стойким к любым порывам ветра кустарником, брело стадо овец. Это были северные овцы, способные питаться, кажется, даже сосновыми шишками.

Пастухов было трое: двое вполне зрелых мужичков и один мальчишка. Лотар помахал им рукой. Один остался со стадом, а второй вместе с мальчиком стал спускаться с дюны, поднимая шлейф мелкого песка.

Лотар повернулся к Сухмету:

– Сейчас нам помогут, все к лучшему, Сухмет…

И осекся, увидев, чем занимался восточник. Быстро обработав Рубосову рану на животе, он взрезал свою не по-стариковски мускулистую руку, вытащил на четверть дюйма артерию и вставил ее во вскрытую у виска вену мирамца. Мерно сжимая и разжимая кулак, он перегонял свою кровь прямо в тело Рубоса.

– Что это такое?

– Переливание крови, господин мой. Рубос ослабел, его поставит на ноги только свежая кровь. Пришлось использовать свою, – пояснил восточник, улыбнувшись белыми, бескровными губами.

Лишь теперь Лотар понял, что кряхтел восточник не только от старательности, но и от боли, которую преодолел так легко и умело, что даже сам Желтоголовый, постоянно настроенный на его волну, не почувствовал тревоги.

Но этого способа Лотар никогда раньше не видел. Он даже не подозревал, что есть такой простой и эффективный путь лечения.

– Со мной ты так никогда не поступал, Сухмет.

Восточник аккуратно вытащил свою жилу из вены Рубоса, быстро зажал свою рану и рану мирамца, наложил какие-то тампоны с мазью, которую достал из каменной чашечки с плотной крышкой, перевязал все остатками Рубосовой рубашки и поднялся на ноги.

– Хоть я и вставлял свою жилу в его с учетом естественного кровотока, но его кровь тоже попадает в мои ткани. А упаси меня Брахма смешать свою старую кровь с кровью дракона.

Обычно восточник никогда так не говорил. Лотар посмотрел на него исподлобья:

– Брезгуешь?

Старик пожал плечами. Он был бледен, на лбу и верхней губе выступила болезненная испарина.

– Боюсь, господин мой. С кровью передаются некоторые качества кармы, и это влияет на наши будущие жизни. Возможно, это единственное, чего я по-настоящему боюсь, – извратить свои будущие инкарнации…

Пастух, из осторожности удерживая мальчика за своей спиной, подошел шагов на десять и спросил низким хрипловатым голосом с шипящим дасским выговором:

– Кто такие? И что вас привело на наш остров?

– Кораблекрушение, после которого мы чудом спаслись, – ответил Лотар.

Пастух недаром жил на рыбачьем острове, да и сам, без сомнения, немало походил по морю. Он быстро обозрел горизонт.

– Аварии оставляют следы, на мелком месте из воды всегда торчат верхушки мачт или хотя бы обломки. Тут мель тянется на четверть лиги, а никаких следов…

– Авария случилась за горизонтом. Отсюда ты ничего не увидишь. – Лотар оглянулся. Сухмет ослабел так, что вынужден был присесть на песок. – У нас двое раненых, да и мне не помешала бы помощь лекаря.

Пастух внимательно осмотрел Лотара и Рубоса. От его настороженных ясных глаз не укрылась ни одна деталь их недорогой матросской экипировки. Лишь однажды он задержал свой взгляд, когда увидел Гвинед, который Лотар положил на песок рядом с Акифом, чтобы перевязь с оружием не мешала смывать едкую слизь с тела.

– Лекарь живет в замке и помогает только господам.

– Мы друзья господина Афиса. Он непременно поможет нам, когда узнает о нашем прибытии. Далеко ли до его замка?

Имя Афиса произвело на пастуха магическое действие. Он подошел ближе, нагнувшись, осмотрел Рубоса, а когда поднял голову, его лицо заметно помягчело.

– Да, теперь, когда ты сказал, я вас, кажется, признаю. Вы были здесь несколько лет назад с летающим кораблем. Что же ты сразу не сказал, Желтоголовый, что ты – это ты?

Лотар вздохнул:

– Я – это я. Пошли мальчишку за помощью в деревню. Нужно отнести Рубоса в замок или, если он далеко, вызвать лекаря сюда…

– Он выживет, в основном я уже восстановил ему брюшину. К счастью, оказались рассечены только мускулы, – твердо сказал Сухмет, проверяя повязку вокруг головы мирамца. – К тому же и пульс стал лучше. Но уход нужен, конечно, самый тщательный.

Лотар посмотрел на бледное, кажущееся мертвым лицо Рубоса и спросил, давая выход сомнениям:

– Но вид у него не самый… жизнерадостный.

– Ты вспомни свой крик, господин мой, и то, как близко он находился от цахора.

– Но я подождал, пока он упадет на палубу, чтобы не задеть его!

– Я видел. Но он все равно был очень близко. Кроме того, крик был отменный, не мной, стариком, выбормотанный, а модулированный воином в боевом безумии. Странно, что он вообще его выдержал.