Дорога была хорошо уезженной, Лотар без труда прочитал на ее пыльной поверхности, что молодая госпожа КамЛут ездит к матери в гости не реже чем раз в три-четыре дня и частенько остается там на пару дней, чтобы почтенной матроне не было скучно. К тому же две маленькие дочери Жарны обожали свою бабушку, и она их с удовольствием воспитывала. В общем, это были милые женские радости. Никто тут и представить не мог ту жизнь, которую вел Лотар и все, кто его окружал.

О своих дочерях, о том, как они растут и как они прекрасны – какая жалость, что Лотар не успел их посмотреть, – Жарна проговорила почти всю дорогу. Лишь когда стены замка нависли над ними, Лотар спросил Сухмета, который шагал рядом с Жарной по другую сторону:

– Сухмет, я, кажется, забыл спросить, ты сумеешь провести нас по отведенному от Яйца Несбывшегося каналу прямо в город?

Старик беспечно улыбнулся, словно Лотар спрашивал его, сумеет ли Сухмет, не промахнувшись, хлопнуть в ладоши.

– Была бы дверь подпространственного перехода, господин мой, а перейти мы сумеем. – И пояснил Жарне: – Я в последнее время немало тренировался в этих переходах, иногда даже не туда попадаю, куда дорога ведет, а в новое место.

– Довольно странное доказательство совершенной тренированности, – заметил Лотар.

Жарна со смехом ответила восточнику:

– Ну, по крайней мере, дверь на месте. Я давно поняла, что вы отвели от нее дорожку и она как бы никуда не ведет. Но на всякий случай выселила оттуда всех людей, чтобы дверь им не повредила, и приказала проложить на чердак нормальную лестницу.

– Вот это здорово, – с чувством проговорил Сухмет. – Мы устали, так что лестница будет весьма кстати.

Лотар вспомнил, как они перебирались к этой двери, преследуя Бетию, сестру Жарны, когда расправлялись с демоном Жалыном, нашел взглядом башенку, на чердачке которой и находилась дверь подпространственного перехода, и тоже почувствовал благодарность.

– Знаешь, – проговорил Лотар, обращаясь к Сухмету, – может, и не стоило так кардинально отводить этот переход от Шонмора. Мы могли бы сюда в гости захаживать, и Стак чаще домой наведывался бы.

– А вы и так можете к нам приходить, даже с отведенным каналом, – вдруг произнесла Жарна. – Проложенный канал практически не зарастает. Для этого необходима серьезная катастрофа.

Лотар посмотрел на нее с удивлением. Она говорила о том, к чему после длительных экспериментов только подступал Сухмет. И говорила достаточно уверенно.

– Откуда ты знаешь? – спросил Лотар.

Жарна улыбнулась:

– Ну, я все-таки немного демоница. И после рождения второй дочери во мне стало всплывать много необычного.

Лотар хотел было удержаться, но не сумел. Его рука помимо воли нащупала рукоять Гвинеда, который он для разнообразия повесил не за плечо, а на пояс.

Жарна, разумеется, заметила это движение и рассмеялась в голос. Ее зубки блеснули в сгущающейся тени от башен и стен замка.

– Лотар, ты не на меня смотри, а в зеркало. Ты-то вообще демон, а ведь не враг людям, да и себе тоже. Зачем же мне быть врагом своих родных, которых я так люблю?

Лотар на мгновение задумался. Да, эта способность любить как раз и отличала Жарну от Бетии, ее сестры. И кажется, эта способность вообще отличает всех демонов от недемонов. Но в таком случае, кто же он такой? Способен ли он любить? Почему у него до сих пор нет ни семьи, ни детей? Почему он не сумел некогда завоевать Жарну? Может быть, потому, что недостаточно любил?

К ним подбежала молоденькая румяная рыжеволосая, как большинство дассов, ключница. Она скороговоркой затараторила:

– Ваша матушка приказала пустить гостей в колдовскую башню, запереть за ними, а потом она ждет вас к себе.

Жарна посмотрела на нее с улыбкой:

– Разумеется, Глаха. И прикажи пустить в людскую слуг, которые пришли со мной.

– Их уже пустили, сударыня.

– Тогда давай ключи и беги.

Глаха отдала ключи, неловко, по-деревенски поклонилась, с интересом стрельнув глазенками в Лотара, и куда-то убежала. Она, без сомнения, знала, кого к ним в дом привела молодая госпожа.

Жарна подвела их к башне, отперла огромный амбарный замок. Лотар сдвинул дверь – из башни дохнуло сыростью и плесенью. Но это было не страшно. Скоро они окажутся в Лотарии, вот что наполняло Лотара мрачным беспокойством. Как там отряд орденцев со Стаком во главе, сумели ли они остановить западных цахоров, которые идут из Новолунгмии? Что известно о Капюшонах, которые идут с Востока? Подготовились ли те, кто остался в городе?..

– Ты действительно занят, – вдруг произнесла Жарна. – Еще не уехал, даже не простился, а уже не тут.

Лотар поклонился. Она права, он уже там, где решалось, будет ли жить завтра он, десятки, если не сотни людей, которые поверили ему, устоит ли его дело перед этой атакой зла?

– Не держи на нас обиды, Жарна, – попросил он. – Может быть, еще сегодня ночью мы…

Желтоголовый не договорил. Даже на словах он был не в силах признать, что еще сегодня ночью они могут проиграть все, что сделали в этой жизни, и собственные души в придачу. Но Жарна все понимала. Трудно сказать, помогало ли ей в этом демонское начало или просто женская чуткость позволяла понять больше, чем было сказано, но она, без сомнения, понимала.

Она грустно улыбнулась и сделала извечный охранный жест Кросса, который должен был защитить Лотара и Сухмета.

– Я плохая прорицательница, Желтоголовый, но мне почему-то кажется, что ты не должен бояться. Не в этот раз, понимаешь?

Лотар внимательно посмотрел на нее:

– Я и не боюсь. Даже если мы не победим на этот раз.

Жарна вздохнула, быстро поклонилась в пояс Лотару и закрыла за ними дверь. Желтоголовому осталось только подняться по ступеням на чердак, где его и Сухмета ждала дверь перехода неизвестно куда.

Удар о мостовую отозвался в усталом теле, как будто в него угодила молния толщиной не меньше, чем Великая вендийская Железная Колонна. Лотар вынужден был даже полежать, прежде чем поднялся на ноги.

Но подниматься все-таки пришлось, тем более что Сухмет протягивал ему руку, чтобы помочь. Ну уж до такого Желтоголовый еще не дожил, чтобы ему помогал подняться двухтысячелетний старик. Хотя какой Сухмет старик? Просто очень немолодой маг с золотым обручем на шее и словно приросшим к руке посохом.

Он огляделся: без сомнения, они находились в Лотарии, но весь город почему-то был подозрительно тих и темен. И еще очень болело все тело. Так бывает после ломовой тренировки или после невероятно тяжелой драки, когда даже победитель не слишком отличается от проигравшего…

Лотар подумал, что помнит цахоров на корабле, и Шонмор, и Жарну, но вот потом… Правда, еще следовало сообразить, как задать вопрос, чтобы Сухмет не решил, что он уже совсем поплыл мозгами. Наконец он спросил:

– Сухмет, почему ночь? Шонмор на севере, не западнее, переход практически мгновенный, значит, должно быть столько же времени, сколько там. Почему ночь? Где мы были?

Сухмет обеспокоенно посмотрел на него и произнес с некоторым сомнением:

– Значит, ты еще не адаптировался, господин мой. Хорошо, сейчас помогу.

Он встал в позу вызывания колдовства, что-то пошептал, и Лотар вдруг почувствовал, как в его сознании возникает кто-то очень близкий, жаркий, сильный, неимоверно превосходящий мощью разума его задавленные усталостью мозги… Эта сила пролилась на его способность постигать мир, как дождь проливается на землю, и он понял, что вовсе не помнил происшедшее несколько часов назад, но теперь не забудет уже никогда…

Он и Сухмет покатились по зеленому, усыпанному небольшими, но острыми камешками склону и оказались между двумя группами людей. Когда Лотар все-таки остановился и помог Сухмету, схватив его за полу халата, стало ясно, что одну группу они знают.

Это были мирамцы и довольно значительный отряд наемников, которых, по традиции, выставили впереди. Их было не меньше тысячи, и командовал ими Крамис, тот самый, что некогда был зеленым мальчишкой из Мирама, которого подозревали в участии в заговоре Гергоса, но который делом доказал свою непричастность к преступным замыслам, а позже дослужился до капитана Мирамской стражи и даже женился на одной из дочерей Рубоса и Светоки.