Загорается свет.

Проклятие!

Секунды дезориентации. Кто-то бодает меня головой в живот и едва не выталкивает с этажа через перила. Получается у него очень плохо, похоже, он также дезориентирован включённым светом. Выпускаю из пальцев заточку. Несколько ударов по спине остужают барана, я пытаюсь ударить коленом. Неудачно. Не знаю, куда попал, но не туда, куда следует.

Прибегает следующий, размахивая палкой, вырванной из койки. Блокирую удар по голове согнутой рукой. Баран снова пытается меня приподнять и сбросить через перила. Ещё несколько ударов по спине убавляет ему бодрости, я успеваю схватить его за голову. Теперь уже я толкаю его головой в стальное ограждение. Успеваю ударить дважды, прежде чем мне по плечу бьёт палка, тут же ломающаяся с тоскливым треском. Отталкиваю барана в сторону, отбивая ещё один удар по голове, просто рукой. Пинок в грудь отталкивает от меня противника.

Рывком толкаю себя вперёд, в камеру, сейчас пустующую. Вхожу и тут же разворачиваюсь, в шаге от решётки. Следующего смертника бью в лицо, хватаю за голову и несколько раз прикладываю о стену. Затем отбиваю удар заточкой, удачно поймав за руку. Захват, рывок — сустав с противным хлюпаньем выворачивается под неестественным углом. Отбираю заточку.

Ещё один баран пытается меня забодать, пропускаю мимо ставлю подножку и отправляю головой в унитаз. Ещё один, затем ещё, ещё и ещё. В блоке под сотню человек, даже если каждый второй участвует в веселье...

Снизу раздаётся свист, крики и звуки ударов. Надзиратели вмешиваются, но я не успеваю порадоваться. Держа очередного противника за шею, я пользуюсь им, как живым щитом, подставляя под все удары. Но пропускаю удар палкой по голову. Повязка держит, и вместо мгновенного нокаута я просто падаю вместе с тем, кого держал. А затем закатываюсь под кровать и сжимаюсь в позу эмбриона.

Чувствую колющие удары, руки и ноги режет болью, но я терплю. Лишь бы не достали голову и тело. Тогда выживу, как минимум сегодня.

Меня хватают за ноги и вытаскивают из-под дивана.

Удар по голове.

Звёзды.

Ещё удар.

Тьма.

Это удивительно, но я пришёл в себя. После произошедшего я бы не был удивлён новому перерождению.

Открыв глаза, я осмотрелся. Тюремная больничная палата, хоть я здесь ещё ни разу не был, но готов биться об заклад, что это она. Серо, убого, койки по комфорту лишь немного лучше, чем в камерах, тусклый неровный свет, побелка на потолке наполовину обвалилась, когда-то белая краска на единственном окне выцвела и местами облезла. Здесь грязно, на полу разве что крысиное дерьмо не лежит, на подоконнике слой пыли, под соседней койкой ком сгнившей ткани. В воздухе витает тошнотворное амбре, смесь запахов гнили, гноя, рвоты и хлорки. Это помещение больше похоже на пыточную.

Мысль вызывает нервный смешок. Для меня эта палата в самом деле может стать пыточной, из которой я могу не выйти.

К койке меня не приковали, спасибо и на этом, я легко смог откинуть одеяло и осмотреть собственное тело. На синяки и ссадины даже не стал обращать внимания. Руки и ноги в свежих шрамах, странно, что они не перебинтованы. Осторожно дотрагиваясь до одного из уродливых красных треугольников, понимаю — неглубокий укол заточкой. Неприятно, больно, но неопасно. Если не кровопотеря, конечно, но кровью я уже не истеку. На теле таких ран мало, в основном на руках и ногах.

Закутался обратно, почувствовав слабость и боль в голове. По черепу меня приложили минимум дважды, пока я был в сознании. Возможно, добавляли ещё. Что не убили — чудо. Устроенный ли мною потоп или что-то другое вынудило тюремщиков ввязаться, уже неважно.

Вопрос в другом — как я буду отсюда выбираться?

Болящая голова не располагала к высшей когнитивной деятельности, и я уснул.

На следующий день проснулся разбитым и совершенно не отдохнувшим. Хотелось есть, но ничего не указывало на то, что мне приносили еду. Ещё сильнее хотелось пить, в горле пересохло. Ночью просыпался пару раз. Мочевой пузырь сигнализировал о своей наполненности, однако унитаза в камере не было. От безвыходности отлил в самый дальний угол. Без воды я протяну ещё день, максимум два. Потом станет очень грустно.

Подступало ощущение, что разгрузочный день обернётся опорожнением кишечника, а сил на то, чтобы подняться с кровати, у меня нет.

Чёрт, лучше бы просто добили, мрази.

Дверь открылась, но я это осознал не сразу. Факт появления в камере людей с трудом пробился в замутнённое сознание. Голоса. А затем к губам поднесли воду. Напившись, я отключился.

Новое пробуждение неожиданно было не в пример лучше предыдущего. Немного зудело тело, всё ещё немного болела голова, дикая слабость не позволяла шевелиться, но в целом было намного лучше. Я даже открыл глаза и осмотрелся.

Палата, она же камера, была всё той же, но немного изменилась в лучшую сторону. Пропал тошнотворный запах, осталась только хлорка. Убрали весь мусор. У койки, которая теперь была единственной, появилась тумбочка, на ней стояла деревянная тарелка с, ха-ха, яблоками. Появился насквозь казённый стул, настолько казённый, что на спинке точно должен быть инвентарный номер, а под сидушкой наверняка найдётся печать с каким-нибудь зубодробительным кодом, понятным лишь завхозу.

На стуле сидел доктор рода Минакуро. Символ рода был вышит прямо на пиджаке в синюю полоску, у стула стоял медицинский саквояж из плотной кожи. Ему бы ещё стетоскоп на шею да белый халат для полноты образа, но и так мужчина с морщинистым лицом и внимательными глазами под начавшей седеть чёлкой сразу вызывал верные ассоциации.

— Спасибо, — хрипло поблагодарил я, выражая в одном слове благодарность за все его усилия по продлению моей жизни ещё на несколько дней.

— Пожалуйста, — также всеобъемлюще подтвердил мужчина, — Как самочувствие?

— Учитывая ситуацию — идеально, — прохрипел я, добавив: — можно мне воды?

Где-то вне поля моего зрения звякнула посуда. Мускулистая рука в кожаной перчатке поднесла мне к губам стакан. Через несколько секунд я повторно поблагодарил, и мой голос уже не был таким хриплым.

— Помнишь своё имя? — в этот раз благодарность проигнорировали, перейдя к вопросам.

Чувствую, вопросов будет много.

— Помню. Като.

— Помнишь, что было до того, как ты оказался здесь? — продолжил доктор.

Мне нужно перевести разговор на другую тему.

— Помню. В блоке была драка, меня пытались убить. Я этому сопротивлялся как мог.

Доктор не выразил никаких эмоций по этому поводу.

— Нарушений нет. Здоровье, если не считать полученных ран, в хорошем состоянии. Очаг стабилен.