Лозунгом дня стало «Спасти нерядового Боэмунда!»

Под влиянием всех этих факторов, учитывая, что повышение демографического давления, начавшееся после 1000 года пока еще не утилизировалось, а также по причинам более субъективным, в 1100 г. на восток собрались новые отряды.

Первыми вышли ломбардцы под руководством архиепископа Ансельма Миланского, как раз колонисты из низов — крестьяне и горожане. Поскольку шли они под чутким присмотром официальной, организованной матери-церкви, организованы они оказались довольно неплохо, хотя военную ценность представляли невеликую. Впрочем, в те времена, некую ценность представляли все, вопрос сравнения, но от ломбардцев ждали другого.

За ними по пятам шли ополчения из Бургундии и Шампани, под командованием графа Блуа, некогда сбежавшего из-под Антиохии и практически выгнанного в поход всем окружением, начиная с супруги. Дезертирство графу поминал всяк прохожий, пришлось «искупать и смывать кровью». В эту теплую компанию добавились и немногие немцы, ими командовал Конрад, не то коннетабль, не то чином пониже, но из людей германского короля Генриха.

Весной 1101 г. эти три компании добрались до Константинополя, где…

…вот тут надо остановиться.

В Константинополе их встретил Алексей I Комнин, василевс (император) и вообще творческий человек. И при нем находился граф Раймунд Сент-Жилль Тулузский.

Последний наравне с ранее упоминавшимися Готфридом и Балдуином Булонскими, и Боэмундом Тарентским, считался лидером 1-го крестового, из числа оставшихся в Заморье. Остальные вожди, отвоевав свое (или, скажем, сбежав, как вышеупомянутый граф Блуа) из Леванта отбыли домой. Раймунд же хоть и остался, но отличался, во-первых, тем, что домена себе к 1101 году так и не выкроил, несмотря на то, что на восток вообще плыл именно за этим, и несколько неудачных попыток сделал. Самую перспективную попытку стать владыкой Антиохии, ему помешал осуществить как раз Боэмунд, после чего стали они врагами (еще раз помешали Булонские, так что к Балдуину приязни Раймунд тоже не испытывал). А кроме того, граф Тулузский, так получилось, был человеком весьма провизантийским, крайне тесно связанным с действующим василевсом.

В Царьграде граф грустил у императора, прикидывая как раз, как бы вернуться в Левант, но, чтобы в этот раз заполучить домен. Какой побольше.

Император тоже грустил, потому как итоги 1-го крестового вышли двойственные. С одной стороны, если раньше владения турок-сельджуков султаната Рум начинались чуть не у Босфора, и султан Клыч-Арслан даже перенес столицу в Никею. Город откуда до Константинополя рукой подать, прямо напротив, еще недавно бывший не просто частью Византии, а ее центральным федеральным округом, там в свое время Никейский собор церковь проводила, кто православный — Никейским символом веры до сих пор руководствуется.

Теперь Никея и приморские области вновь стали византийскими. Частью отбитые крестоносцами, частью — отобранные у потрепанного литинянами султана самими ромеями.

Вот как раз из-за последнего, с другой стороны, у Алексея с сеньорами Заморья, возникли небольшие разногласия.

Василевс искренне полагал, что как минимум Северная Сирия, начиная с Антиохии, вообще-то его. И кроме исторических (город у Византии отняли всего пятнадцать лет назадимел на то правовые основания — перед выходом из Царьграда, крестоносцы принесли Алексею Комнину присягу, признали его своим сеньором и пообещали все завоеванное передать ромеям. Но потом не то чтобы отказались, так — замяли тему. Тоже не без правовых оснований, хотя и спорных. И главным врагом греков в той среде, стал все тот же Боэмунд. Который и до похода воевал с Византией, и папа его воевал, и Антиохию зажилил…

В общем, было о ком поговорить Алексею с Раймундом.

И им обоим не нравилась идея спасать князя Антиохии, хотя по поводу подходящих франкских, мнения расходились. Василевсу людские вливания в Левант вообще не нравились — зачем? И так уже проблем куча, понаехали тут, варвары западные.

Раймунд же против повторного похода не возражал, планируя из походников набрать резервы себе лично.

В реальной истории, случилось следующее:

Вместо Леванта, первая группа (ломбардцы, Блуа и Конрад) под общим предводительством графа Раймунда и при поддержке ромейского отряда, отправились «вынимать с кичи» Боэмунда, начав поход с центра Румского султаната, взяв Анкару, а от нее — на север, к Данишменду.

По дороге были встречены объединенными силами Клыч-Арслана, эмира Данишменда и эмира Алеппо Ридвана, а затем вырезаны почти напрочь. Почти — потому что Раймонд Тулузский как-то спасся, а с ним и еще ряд вожаков, но не все. О судьбе византийского приданного отряда точной информации нет, но арабские авторы ромеев среди противника не заметили, так что…

…так что выглядит сие действо подозрительно. Официальный исторический тренд, конечно, склоняется к тому, что крестоносцев и василевс, и Раймунд, и даже граф Блуа, отговаривали идти на север, предлагая очевидный вариант прибрежного юга. Но народ требовал Боэмунда, и пошел на север, увлекая за собой вождей. Сами, стал быть, виноваты.

Подозрения тут вызывает покорность сеньоров воле народной, и их живучесть в сражении. А еще то, что потом были следующие две группы крестоносцев — под командой графа Гильома Неверского и герцога Одо Бургундского, и заезд из южнофранцузских и южнонемецких рыцарей, где вождей было куда больше: герцоги Гильом IX Аквитанский и Вельф Баварский, Гуго де Вермандуа, маркграфиня Ида Австрийская.

Оба ополчения вышли из Византии разрознено, Неверский за каким-то чортом поперся штурмовать Конью, где в августе 1101 г. и был разбит турками. Малая часть бойцов сумела бежать на юг, откуда все же добралась до Антиохии, потому что преследовать их было недосуг — подходило свежее мясо.

Подошедшие крестоносцы Гильома Аквитанского, отправились другим путем, летом (!) в переход по Малой Азии. Где, закономерно пострадав голодом и жаждой, через несколько недель после предыдущих у Ираклии попали в засаду Кылыч-Арслана, где и остались.

Герцоги, впрочем, оба спаслись, а вот Вермандуа погиб, маркграфиня пропала без вести.

Выходит, ни одна из трех групп, не послушала мудрых советов василевса идти по территории Византии, югом, вдоль побережья, через Пергам или Филадельфию, Атталию и Тарс (куда остатки разбитых войск, собственно, и прибегали) и далее в Киликийскую Армению, а там и Антиохия — вот она.

На таком пути, следует заметить, формально территория турок вообще обходится.

Естественно, это умозрительное замечание, четких границ в те времена и вообще не водилось, а уж именно в тех краях, всего три-четыре года как отбитых византийцами, сельджуки вполне могли устроить набег, но все же набег, а не плановую мощную засаду — ее обнаружили бы. Да и с пропитанием там получше, узких горных проходов меньше, а припасы можно морем подвозить. При желании. С которым, как мы выше отмечали, у греков дело обстояло так себе.

Кстати, Клыч-Арслан давний сосед Алексея Комнина, прекрасно ему известный, с которым ромеи не только воевали, но и часто вступали в союз. А подозрения закрались не только ко мне, но и к современникам.

Когда Боэмунд Отвилль Тарентский попал в плен, регентом княжества Антиохия стал его племянник, тоже Тарентский, только Танкред Отвилль. Тоже весьма известная эпическая личность. И Раймунда, после разгрома, прибежавшего в Антиохию, Танкред взял под стражу по обвинению в том, что по его вине погиб арьергардный поход. Обвинение никто не доказал, а повод закрыть недруга у Танкреда, безусловно наличествовал. Да и отпустили Раймунда, как только тот поклялся в антиохийской сфере влияния себе доменов не искать, вне всякой связи — но ведь и Танкреда никто особо в беспределе не упрекал, а что до нас материалы следствия не дошли, то неудивительно.