Впрочем, Харран, в котором граф расселил гарнизон из армян, участвовавших в походе, теперь перекрывал пути между Ираком и Северной Сирией, что подняло лояльность населения, которое, собственно, именно для защиты набегов окружабщих турок, франков и приглашало когда-то.

Опираясь на Харран, в том же 1103 году де Борг, отпраздновав победу и раздав фьефы, перед тем как распустить новоприбыших по обретенным ленам, устроил набег на Мардин — гнездо ранее упоминавшихся Артукидов, с которыми граф потихоньку воевал с самого прихода к власти. Рейд выдался удачным, франки привели множество пленных и скота, но правившего в это время Мардином Сукмана ибн Артука разозлили, а главное насторожили своей активностью Мосул, где после Алеппо, за латинянами стали следить внимательнее.

Тем более, в халифате вопрос о власти стал менее острым. Весной 1104 года претенденты на должность великого султана договорились, фактически поделив халифат в долях — Беркияруку отошли Рей, Аравия, Карс, Дияр-Бакр, Джазира, Хузистан, Табаристан, Мухаммаду — Азербайджан, Арран, Исфахан, Ирак (за исключением Тикрита). Басра осталась в их совместном владении, а Хорасан, Маравеннахр и Джурджан отошел Санджару. Не то чтобы султанов стало три, формально считалось, что страна едина. Но и не так чтобы один — реально правили все трое, впрочем, недолго. Вскоре Беркиярук почил, и основным султаном стал все же Мухаммад. Но война прекратилась, и наместники получили возможность заняться внешними вопросами.

Первым вопросом для Джекермиша, победившего в схватке за оставшуюся от покойного Кербоги должность эмира Мосула, стал эдесский. Присоединившись к жаждущему реванша за последний набег Сукману ибн Артуку, эмир выступил воевать латинян, для него это выглядело занятием новым и интересным.

Турки для начала, попробовали, в привычной для тех мест манере, взять Харран с наскока.

Не смогли, а в открытое поле Де Борг не выходил, засев в укрепленной на алепповские деньги крепости — ему было интересно испытать приобретение.

Эмиры направились к Эдессе, и тут граф совершил вылазку, которая ничем существенным не кончилась, но беспокойство за тыл в эмиров вселила. Загнав франков обратно, Артук остался осаждать крепость, а Джекермиш с небольшим отрядом отправился в набег на Эдессу. Столица графства оказалась ничуть не менее укрепленной, гарнизон укомплектованным, и разграбив окрестности, эмир Мосула вернулся назад.

Балдуин де Борг в начале осады послал Жослена де Куртене за подкреплением, на выручку Эдессе поспешили вассалы Иерусалима (без короля, воевавшего на юге), отряд от графа Триполи, Танкред и пара соседских армянских князей. Узнав об этой коалиционной мобилизации, турки плюнули и разошлись по своим эмиратам.

Но на достигнутом Джекермиш не успокоился и на следующий год вновь попробовал взять Эдессу, на этот раз во время сбора урожая, совмещая попытку с перспективным грабежом.

Граф предпринял неудачную вылазку, в ходе которой турки перебили около 400 пехотинцев, после чего затворился в крепости, и турки вновь недолго посидев в осаде и почистив окрестности, отошли.

В 1106 году Джекермиш наконец-то вновь поссорился с Артуком, дело дошло до жалоб в Багдад, где разрешилось не в пользу мосульца. Султан Мухаммад заменил его на Джавали. Джекермиш в ответ сообщил, в каком неприличном виде и месте он видел султана, победил, захватил Джавали и «привел его в оковах в Мосул».

Впрочем, султанов обижать чревато, и в подтверждение этой истины, несколько дней спустя Джекирмиш внезапно скончался — разумеется, совершенно самостоятельно, а Джавали освободился и вступил все же в должность. Но должностью он явно не справлялся — одно пленение смещенным предшественником чего стоит, а потому в скором времени султан направил в Мосул нового наместника, Мавдуда.

Джавали, в свою очередь, отказался покинуть Мосул, сообщил, что (несомненно, под влиянием местного воздуха) начинает видеть султана там же, где Джекермиш, и вступил в союз против Мавдуда с Эдессой… впрочем, это происходило уже в 1107 году, когда весь окружающий мир стал несколько иным, так что не будем забегать вперед, а на этом пока с Эдессой закончим.

Отметим лишь, что с Мардином графство в упомянутый период периодически баловалось взаимными, вполне спортивными пограничными стычками и набегами, но в рамках обычного соседства, без крупных сражений, а аккурат в 1107 г. Сукман ибн Артук скончался, эмират унаследовал его ранее упоминавшийся брат, Иль-Гази, к тому времени авторитетный приближенный султана Мухаммеда.

Главные же для латинян события, в эти годы случились по воле Балдуина I, которого мы оставили в конце 1102 года в столице.

Обратимся южнее, благо там у нас кроме покоренного Алеппо, из крупных налогоплательщиков кроме франков остался только Дамаск. Ну, не считая пока еще суверенных Сидона и Тира, и недозахваченного Триполи, но те на ситуацию не влияли.

В Дамаске в 1104 году скончался его эмир Дукак. От расстройства пищеварения. Версии об отравлении, разумеется, возникли сразу, но нам то неинтересно, а интересно, что фактическим наследником стал атабек Тугтегин, муж матери Дукака.

Атабек, это была такая традиционная и хитровыдуманная должность, нечто вроде султана при халифе, на более низком уровне. Он совмещал функции военного министра, первого министра и воспитателя-опекуна наследников правителей, и традиционно женился, на матери (одной из жен сюзерена) подопечного. Сложная восточная традиция, в общем.

Тугтегин, был атабеком Дукака, служил ему верно и эффективно, и кстати, есть упоминания, что во время последней болезни Дукака, атабек тоже приболел. Хотя есть и версия, что эмира как раз отравил Тугтекин, их, версий, вообще много.

У Дукака был родственник по имени Бекташ, который по малопонятной причине, начал претендовать на власть в Дамаске, и даже ненадолго ее получил. Но быстро лишился, после чего сбежал к королю Иерусалимскому, призвав того заключить союз, свергнуть беззаконного атабека и передать трон себе, законному.

А в Дамаске Тугтегин посадил на трон малолетнего сына прежнего повелителя, по имени Татуш ибн-Дукак, который, правда, тоже вскоре скончался, после чего Тугтегин больше никого не искал, а стал править вовсе единолично. Кстати, правил неплохо, город богател, народу нравилось.

Короля иерусалимского Балдуина I мы оставили в конце 1102 года, после неудачного похода к Бильбейсу.

В результате прошлогодней кампании в 1103 году вторжения из Египта не последовало, хотя на франко-египетской границе мир не настал, и набеги небольших отрядов продолжались. Египтяне, теряя подготовленный контингент мамлюков и эмирских аскаров два года подряд, выставить новую армию не могли, мамлюков требовалось закупить и обучить. Зато у аль-Афдала оставался флот, который потерь не понес, а служили там вольнонаемные, на постоянной и высокой зарплате.

Весной египетский флот, собранный из Александрии, Бейрута и Тира, нанес удар по Пелузию, где перебил гарнизон и разрушил строящуюся крепость, затем совершил набег на Аскалон, где франки удачно отбились, в основном по причине неприспособленности моряков к правильной осаде мощной крепости. После этого все лето египетские корабли оптом и в розницу пиратствовали у берегов Заморья «причинив немалый урон торговле».

В первую очередь пострадали венецианцы и генуэзцы, пизанцы не то не попадались, не то, имея торговые связи с египтянами, пользовалисьу пиратов льготами.

На море король противопоставить визирю ничего не мог, да и на суше с войсками обстояло не очень — раздав новые лены и распустив их хозяев обустраиваться в конце 1102 года, объявлять общий сбор спустя несколько месяцев формально он, конечно, право имел, но на практике такая затея представлялась сомнительной. Рыцарское хозяйство и закрепление покоренной территории требовало времени, а без этого падала не только лояльность вассалов и спокойствие податного населения, но и боеспособность — снаряжение требовало денег.