Стих грохот вокруг. Пропали вообще все звуки. Дин открыл глаза, судорожно вдохнул и закашлялся. Густая белая пыль, плотным облаком висевшая в комнате, забивала глаза, рот и нос. Мешала разглядеть хоть что-то. Парень несколько раз чихнул, тяжело поднялся на ноги, стряхнул с ладоней белое магическое пламя и принялся разгонять пыльную взвесь руками. Однако холодный ветер, неизвестно откуда взявшийся в помещении, справился с этим намного быстрее. Уже через несколько мгновений пыль развеялась.

Дин потрясенно раскрыл рот, остолбенел. Родительская комната перестала существовать. Вся мебель была раскурочена. Заднюю и боковую стену дома разметало по округе, так же как и часть высокой крыши. Обломки досок и стеновых бревен беспорядочно валялись у дома, за соседским забором, на давно опустевших грядках.

Пол и потолок, земля и небо поменялись местами. Дин все-таки не удержался на ногах. Колючая тьма накрыла его с головой, заволокла глаза. Однако кое-как парень встал, поплелся вперед, к огромному пролому. Снова упал, разбив локти и колени. Не найдя в себе больше сил — просто пополз. Туда, где не так давно была кровать.

Тело матери он нашел все на том же месте. Оно изломанной куклой лежало под огромным бревном.

— Ма-а-ам… ты… ты…! — Дин прижался к бездыханному телу, трясущимися руками стал гладить материны волосы, такие смешные ямочки на посеревших щеках. Но тщетно: женщина давно была мертва.

Дин размазал по щекам обжигающие слезы и пополз дальше. У самого края разрушенной стены он нашел тело отца. Оно было практически невредимым, только на груди темнел багряным пятном страшный ожог. Парень приложил ладонь к ране. Под ребрами уже не билось сердце, не вздымалась грудь в такт дыханью.

Внезапно Дин почувствовал, как пальцы ожгло холодом. Он поспешно отдернул руку от уродливого ожога. В то же мгновение из раны вырвалась тонкая струйка матово-черного дыма, потянулась ввысь. С каждой секундой струя эта становилась все жирнее и жирнее, и вот уже превратилась в большое мерзкое облако, внутри которого в отвратительном танце извивалась самая настоящая Тьма. Она то и дело выстреливала в разные стороны грязными, маслянистыми сгустками, похожими на щупальца. Еще через мгновение облако снова пришло в движение, стало стремительно меняться. Приобрело неясный контур, потом трансформировалось в размытый силуэт и, наконец, превратилось в уродливого прозрачного демона.

Демоническая сущность содрогалась от боли. Она корчилась, извивалась, постанывала. Внезапно сущность оглушительно заверещала, дернулась и развеялась по ветру.

От страха Дин забыл как дышать. Прошло еще несколько секунд после исчезновения демона, и только тогда парень принялся жадно глотать горький воздух. Дин отдышался и снова прикоснулся к трупу отца. Руки ходили ходуном и ничего не чувствовали. Однако парень продолжал бессмысленно ощупывать тело отца, тормошить его, трясти за поникшие плечи в надежде на то, что отец все-таки очнется.

— Пап… нет… пап, что… что я наделал?! — причитал Дин. Он посмотрел на свои руки. По пальцам то и дело пробегали сполохи бледного магического огня, а на запястьях вспыхивали синеватые искорки. Парень до сих пор слабо верил во все произошедшее.

Налетел резкий порыв студеного осеннего ветра. Он развеял запах смерти, витавший вокруг, и умчался так же стремительно, унося с собой две новые жизни. Дин завалился на спину. Только сейчас он полностью осознал случившееся. Он потерял отца и мать…

Он собственноручно их убил!!!

Дин зарыдал. Беззвучно. Сил на крик не осталось, и парень мог только плакать и трястись от безысходности и тупой, жгучей боли, раздирающей грудь. Просто плакать… Сжимать кулаки в бессильной злобе… Беспомощно сучить ногами…

Всхлип.

Он убил их!

Если бы он не согласился на эту долбаную работу, то пришел бы домой намного раньше и смог спасти мать.

И все-таки он убил их!!

Тихий всхлип.

А если бы он пришел домой рано? Смог бы спасти мать. Но отца, одержимого демоном, пришлось бы все равно убивать.

В итоге он убил их обоих!!! Он убил их пробудившейся в нем магией…

Сил не осталось. Дин не мог уже даже плакать. Он задыхался. Еле-еле проглотил неприятный, колючий ком, забивший горло, прокашлялся. Закричал. И в этот крик он вложил всего себя.

В окнах соседних домов забрезжил свет. Дин, наконец, поднялся на ноги, осмотрелся. Из окна ближайшего дома выглядывала соседка Мирта. Она с ужасом наблюдала за всем происходящим. Дин хмуро уставился на девушку, и та быстро скрылась за занавеской.

Где-то вдалеке залаяли собаки. На соседней улице испуганно гомонили люди.

Дин тяжело вздохнул, задрал голову и уставился на небо. А оно безразлично уставилось на парня. Только холодные, бесстрастные звезды подмигивали как бы говоря: «Готовься. Это только начало!».

Дин вытер слезы, собрал последние силы и бросился прочь из разрушенного дома. Он точно знал, что теперь его будут искать и не дадут спокойно жить.

5419 год, начало второго месяца зимы

Северная тропа, на пути к Лесам Элькхевен

Ланита поправила черные, густые волосы, сползшие на глаза василькового цвета, и спрятала под капюшон длинную прядь. Под боком, в меховом свертке, завозился маленький сын. Он что-то еле слышно пискнул и снова затих. Засопел умиротворенно. Северянка крепче прижала сына к телу.

Мимо, пригибаясь под низким каменным сводом, тихо прошагал этот странный южанин Алаэн. Он осторожно подкинул несколько поленьев в костер и двинулся обратно к лазу. Там он остановился, сел и замер, закрывая собой яркий свет звезд и луны. Ланита украдкой проследила за движениями егеря и снова уставилась в огонь. Он успокаивал, отвлекал от роящихся в уставшем сознании мыслей.

За спиной, у дальней стены, всхрапнул брат. Бон что-то забормотал во сне, хмыкнул и перевернулся на другой бок. Ланита перевела взгляд на Алаэна, но тот даже не шелохнулся. Девушке начало казаться, что вот так, без движения, парень может просидеть как минимум сутки. Его будто бы ничего не отвлекало и не беспокоило. И он словно не замечал за своей спиной двух северян, не боялся и не подозревал их. Алаэн не ждал от них подлого нападения.

А ведь, казалось бы, чего трудного? Бон легко мог метнуть копье в спину егеря. Со своей позиции, даже в сидячем положении, брат бы не промахнулся. Конечно же, если это было бы необходимо. Однако Ланита не видела угрозы в лице Алаэна, да и Бон, видимо, тоже. Наоборот, девушка чувствовала себя в безопасности. Наверное, впервые за всю свою сознательную жизнь. Но самое важное то, что она была спокойна за своего ребенка. Спокойна, и от того счастлива.

Ланита еще крепче прижала маленькое, живое чудо к своему горячему телу. Ее сознание накрыла приятная, теплая волна умиротворения. Девушка хотела выказать всю свою любовь к сыну, вот только не знала других способов, кроме щедрых объятий и безгранично добрых материнских поцелуев в лобик и крохотный смешной носик.

Девушке хотелось спеть или во весь свой звонкий голос рассказать кому-нибудь из спутников, какой ее сын прекрасный и милый. Однако Ланита сдержалась, понимая, что это будет выглядеть как минимум странно.

Северянка еще раз украдкой глянула на Алаэна. Этот южанин был и, правда, странным, не похожим на других южан. По мнению Ланиты, он был смелым и решительным, умелым и приспособленным, рассудительным и добрым. Это только благодаря милосердию Алаэна они с сыночком и братом скоро обретут убежище на юге. Это Алаэн уверенно вел их обратно по северным тропам и пустошам и это он нашел для них такое уютное убежище под каменной плитой. Настоящий мужчина, как и ее брат, и еще более матерый воин, чем Бон. Вот только глаза… У Алаэна они были как у старика, крепко потрепанного жизнью…

Костер взревел с новой силой. Сухие, промороженные дрова не дымили, давали только жаркое пламя. Ланита засмотрелась на ярко-оранжевые сполохи огня. Глаза сами собой начали слипаться, но северянка, сделав над собой усилие, переборола сон. Однако ненадолго. Снаружи разыгралась метель. Она, как обычно, таинственно завыла, пронзительно засвистела. Сначала тихо и отдаленно, но с каждым мгновением все сильнее и громче, метель разрасталась. Она шла с дальних северных пустошей и вскоре достигла ближайших предгорий и уютного укрытия путников.