Я не мог оторвать от неё глаз. А она только изредка улыбалась каким-то своим мыслям, обозначая прелестные ямки на щёчках.

— Доброго утра, молодёжь, — Проповедник, кряхтя, выбрался на крышу и осмотрелся вокруг, — Что же, за час до полудня начинаем. Вы будете участвовать?

Воительница откусила нитку, придирчиво осмотрела подкладку куртки и удовлетворённо цокнула:

— Только в игрищах при свете дня.

— А мистерии?

Ворона критически осмотрела старика:

— Проповедник, не сходи с ума. Надеюсь, ты не раззвонил всему стадиону о нашем прибытии?

Тот протестующе замахал руками:

— Я что, совсем из ума выжил?

— А другие вожди? А тот, кто вместо Дикого Коня прибыл?

— Братья и сестра предупреждены, они будут молчать… А вместо Дикого Коня табором сейчас верховодит Долгий Ветер. И вот его мы посвящать не станем.

Та кивнула:

— И это правильно.

Я не понимал, о чём они это разговаривают, но, не отрываясь, смотрел на воительницу. Та, наконец, обратила внимание и на меня:

— Что-то ты, оруженосец, совсем от рук отбился. Не справляешься со своими обязанностями. Где мой меч, где мой боевой пояс с ножнами? Почему не начищены?

Я вздохнул, вытащил мешочек с точильными камнями и ветошью и принялся за работу.

Да, пояс воина. Целая конструкция из тонко выделанной телячьей кожи, с прошитыми поверх кусочками крашеной шерсти. Десятки заклепок, с отверстиями или без — и каждую нужно начистить до зеркального блеска. Четыре тонких ремешка из необычайно крепкой кожи циклопа, которые надеваются наподобие подтяжек и соединяются парой стальных цепочек — тоже начистить каждое звено, проверить на повреждения и сколы.

Ножны для меча. Две тонкие дубовые плашки, сшитые вместе кожей, которая плотными витками обвивала дерево снаружи. Такими ножнами можно нехило зарядить по башке вместо дубины, если необходимо. Что же, с ними придётся тоже повозиться. Вычистить кожу, нанести свиной жир, растереть до блеска.

Свой волнистый меч Ворона полировала самостоятельно, я лишь протёр его, убедившись в отсутствии изъянов на его безупречном зеркале.

И, самое главное. Сильно потёртые ножны для небольшого кортика-четырёхгранника, который называется “мизерикорд”. Статусная вещь. Сделаны из тёмного дерева, стянуты снаружи металлической пластиной, с очень тонкой орнаментальной проковкой. На фасе — множество насечек, изображающих какую-то битву. Целая картина — два воина с орлиными плюмажами сражаются против множества врагов: осорка, гончей Тумана, гиганта с безумным оскалом, медведя и овчарки с человеческими лицами. Воин сзади, в высоком шлеме со стрелой в плече. Впереди — закрывает своего товарища, получая в грудь удар копьём.

— Что, нравится? — княжна неслышно подошла сзади, — Наградные. Предок Вороны получил за свой подвиг. Она вроде рассказывала.

Хмыкнул, продолжая аккуратно полировать мизерикорд. Анастасия вздохнула, присела на стул напротив и уставилась на беседующих поодаль старика-вождя и воительницу:

— Она красивая, правда?

Я кивнул, мельком посмотрев на Ворону. Та поправляла рукава своей белой парадной рубахи из тонкого полотна. И шаловливое солнце просвечивало сквозь ткань. Иногда мне даже нравится, что местное общество утеряло ряд технологий, включая изготовление лифчиков. От на миг открывшейся картины я сглотнул и, с трудом отведя взгляд, принялся яростно надраивать тусклый металл.

— А меня просватали ещё в младенчестве, — грустно сказала княжна, — Хотя я до сих пор жениха своего не видела ни разу.

— Ого! — я даже прекратил полировку, — Что, правда? Ни разу?

— Только на портретах…, — горестно ответила девочка, — Вот сегодня как раз должно было быть первое официальное знакомство…

Я покачал головой:

— “Всё могут короли, жениться по любви, не может ни один, ни один король…”, — продекламировал я старый, допотопный шлягер.

— О, так ты и петь умеешь? — оживилась Анастасия, — А спой что-нибудь ещё?

— Погоди… А на гитаре умеешь? — Проповедник нырнул в свою хибару, через минуту вытащил старую шестиструнку и протянул мне.

Я вздохнул:

— Какой десантник признает, что петь не умеет? Какой десантник насчёт гитары не соврёт?

Как мог, настроил гитару. Прокашлялся и начал:

— Счастье вдруг, в тишине, постучалось в двери…

Ворона с интересом прислушалась, примеряя и регулируя боевой пояс.

— Неужель, ты ко мне? Верю и не верю!

Княжна в восхищении захлопала в ладоши, а из рюкзака появилась недовольная заспанная мордочка Фыра.

— Падал снег, плыл рассвет, осень моросила.

Старик-изгой зажмурил глаза и в такт постукивал голой пяткой по полу.

— Столько лет, столько лет, где тебя носило?

Вокруг шумел огромный табор, в пруду квакали лягушки, над головой пролетел первый весенний шмель, подгоняемый тёплым ветерком. А я продолжал:

Я, не отрываясь, уставился на Ворону. Она распахнула глаза и, внезапно, покраснела и смущённо отвернулась. Ага!

И тут басовая струна лопнула, не выдержав напора пальцев. Я с сожалением отдал гитару Проповеднику:

— Всё, отлеталась струна.

Тот замахал руками:

— Зачем она мне? У нас никто играть не умеет. Вот, держи ещё чехол. Подарок!

— У меня тоже есть для тебя подарок, Молчун, — Анастасия внезапно взяла меня за руку и положила на ладонь небольшое старое кольцо с оправой, — Досталось мне от деда, но никак не могли подобрать Зерно.

— А ну-ка, — Проповедник осторожно взял кольцо двумя пальцами и прищурясь, внимательно осмотрел подарок, — Интересный амулет… Что скажешь, Ворона?

Та пожала плечами:

— Кольцо и кольцо.

— Надевай уже! — княжна внезапно сильно покраснела.

Я пробовал натянуть его на правую руку, плотно село только на средний палец. Повертел его, согнул-разогнул пальцы, сжал кулак — не мешает, сидит как родное.

— У тебя вроде бы было Зерно Силы? Может быть, попробовать вставить его в оправу? — подсказала воительница, получив в ответ недовольный взгляд от княжны.

Я покопался в рюкзаке и вытащил тускло горящее гранатовым светом Зерно. Поднёс его к оправе, вставил, и тут оно внезапно вспыхнуло ярким светом, заставив меня зажмуриться. Что-то сильно кольнуло палец, и я попытался сдёрнуть кольцо. Но не тут-то было!

— Чёрт! Помогите мне!

— Интересно, весьма интересно, — Старик внимательно рассматривал результат вспышки, — похоже, кольцо признало тебя, Фёдор!

Боль перестала, и я с изумлением увидел, как несколько капель крови впитались без остатка в холодное серебро. Камень сменил цвет с красного на изумрудный, а оправа увеличилась в размерах, обхватив Зерно со всех сторон, срастив свои лапки по центру.

— И что всё это значит? — перевёл я взгляд на окружающих. Ворона пожала плечами, забрав у меня свой мизерикорд. Княжна поражённо смотрела на мою руку. И только Проповедник просто стал на колено и склонил передо мной голову:

— Ты снова явил нам чудо, о Спящий!

После полудня солнце заполнило своим светом все внутренности стадиона. Палатки, в изобилии натыканные тут и там, были быстро свёрнуты, убраны под трибуны. И на освободившейся кромке поля началась бурная деятельность.

Шесть крупных мужчин, по одному от каждого табора и Крюк, раздевшись по пояса, подхватили на руки большой деревянный помост, на котором восседал деревянный истукан с большими сиськами и оттопыренным задом. К платформе привели упирающегося козла, и под одобрительный рёв толпы Проповедник ловко вскрыл ему глотку. Тёмно-красный поток крови ринулся по помосту, был собран другими вождями в корыто, после чего каждый из взрослых мужчин по очереди подошёл к истукану и, бормоча под нос свои потаённые желания, пальцем нанёс кровь на губы идола.