Его глаза искренне смотрели в мои, и боль в них была столь явной, что я онемел от стыда. Я отвернулся.

— Что ж, тогда позволь мне рассказать, что тут давеча обнаружилось в моем доме, и, возможно, ты сможешь мне кое-что объяснить, — после недолгого молчания сказал он.

— В твоем доме? — ошеломленно спросил я.

Он уселся за стол, словно устраиваясь надолго. Я медленно опустился на стул напротив него. Спинк сурово кивнул мне, подтверждая, что к этому разговору мне стоит отнестись всерьез. Он прочистил горло.

— Вчера утром в дверь нашего дома постучала женщина. Ей сказали, что моя супруга может взять в дом служанку, и она готова делать любую работу по хозяйству в обмен на ночлег и еду.

— Эмзил, — задумчиво проговорил я.

Я уже совсем забыл, что отправил ее к Спинку.

— Да, Эмзил. Шлюха из Мертвого города.

Повисло краткое молчание. Я был рассержен из-за того, что Спинк назвал ее так, и смущен — ведь я бездумно послал к нему женщину с такой репутацией. Неловкость между нами росла, и я мучительно пытался придумать, как вернуть наши прежние дружеские отношения, когда мы могли говорить друг с другом обо всем.

— Эмзил и трое ее детей, — прокашлявшись вновь, с укором добавил Спинк. — Конечно, Эпини была сразу же всеми ими очарована. Ты имеешь представление о лейтенантском жалованье, Невар? И сколько шума могут устроить трое детей в маленьком домике? И как много они едят, в особенности мальчик? Это завораживает Эпини. Она ставила перед ним все новую еду и ждала, когда же он сам остановится. Но он так и не остановился, пока вдруг не уронил голову на стол и не заснул.

Ветер переворачивает листок, и тебе вдруг кажется, что он совсем другого цвета. Меня кольнуло, когда Спинк назвал Эмзил шлюхой, но он не мог знать, что она мне дорога. Интересно, когда она перестала быть для меня шлюхой Эмзил и превратилась в женщину, которая мне дорога? Это понимание потрясло меня, как и неожиданное осознание, что это именно я воздвигаю преграды между собой и Спинком.

— Я об этом не подумал, — признался я. — Эмзил пришла ко мне, рассчитывая жить со мной. У нее не было другого выхода — иначе ей бы пришлось растить детей в борделе.

— И ты ее выгнал? — Голос Спинка звучал удивленно.

— Это случилось сразу после той истории в Геттисе, — поерзав на стуле, нехотя объяснил я. — Я боялся, что здесь они не будут в безопасности. И она не предлагала мне разделить постель. — Спинк, да, ее называют шлюхой, но я не думаю, что это справедливо. Да, иногда она этим занималась, но лишь по необходимости, чтобы кормить детей. И я подозреваю, она далеко не всегда могла возразить, когда мужчины входили в ее дом, пользовались ею и оставляли деньги или что-нибудь еще, чтобы не считать себя насильниками. Я… я не знаю. Но — да, я послал ее к тебе, не подумав о том, каким бременем они могут для вас оказаться. Ты позволил им остаться?

— Дверь открыла Эпини. — Другого ответа и не требовалось. Спинк продолжал: — Она сильная женщина, моя Эпини. Нет, не телом; должен признать, что с тех пор, как мы сюда приехали, ее здоровье ослабло. Как и все мы, она страдает от той тьмы, что идет от леса. Но Эпини сражается с ней. Она занимается женщинами Геттиса. И Эмзил, пришедшая к нам и готовая скрести полы, чтобы не быть шлюхой, стала для Эпини подтверждением того, что она не зря тратит силы со всеми этими свистками, встречами и вечерними занятиями для женщин.

— Занятиями? Занятиями чем?

Спинк закатил глаза.

— Подозреваю, всем, что им интересно. Во имя доброго бога, Невар, ты же не думаешь, что я в этом участвую, правда? Надеюсь, ты помнишь, с какой радостью Эпини ухватилась за убеждение моей матери, что женщина должна сама уметь вести хозяйство, на случай если она овдовеет или ее бросит муж. Эпини учит их началам арифметики, рассказывает об основах экономики и… ну, я не знаю. Всему, что, как она считает, нужно знать женщине, когда поблизости нет мужчин.

Я невольно рассмеялся.

— Эмзил будет лучшей наставницей, чем ученицей, на таких занятиях.

— Весьма возможно. Наверное, так и будет, если все пойдет так, как хочет Эпини. Несмотря на всю разницу между ними, Эпини, из-за ее состояния, очень рада присутствию в доме еще одной женщины. Она уже полюбила детей. Ты же знаешь, она очень скучает по младшей сестре.

— Состояния? — Я испугался худшего — хорошо известно, что перенесшие чуму люди часто слабеют здоровьем и умирают молодыми. — Эпини больна?

— Напротив, — заверил меня Спинк, слегка покрасневший, но улыбающийся. — Невар… — Его голос дрогнул. — Я стану отцом.

Я ошеломленно откинулся на спинку стула.

— Моя кузина от тебя понесла?

Она покраснел еще сильнее.

— Ну, твоя кузина одновременно является и моей женой. Ты забыл?

Конечно, я не забыл, но никогда не задумывался о том, что именно это означает. Я был потрясен до глубины души. Они станут семьей. Они уже семья. Было довольно глупо так этому удивляться, но я никогда не видел в Спинке с Эпини супружескую пару, не говоря уже о настоящей семье. А теперь не мог отрицать очевидного. Стыдно признаться, но я вдруг пожалел себя — ведь я одновременно терял их обоих. Я почувствовал себя еще более одиноким, чем прежде. Я был рад за них, но моя радость граничила с завистью. Однако, поздравляя его, я постарался, чтобы мой голос прозвучал искренне.

— Учитывая это, теперь ты понимаешь, почему Эпини считает, что сам добрый бог послал Эмзил к нашей двери. Она выносила троих и, по ее словам, помогала рожать другим женщинам. К тому же она умеет трудиться. Она уже это доказала. Эпини старалась вести наше хозяйство, но ее никогда этому не учили, а в Геттисе невозможно нанять приличных слуг. Так что в чем-то это пришлось очень к месту — то, что появилась Эмзил, выскребла как надо полы и привела в порядок кухню.

Я облегченно вздохнул.

— Значит, это может обернуться добром для всех вас.

Он бросил на меня хмурый взгляд.

— Это может обернуться тем, на что ты и не рассчитывал, Невар. Эмзил нашла способ передать мне твои слова — не то чтобы ей пришлось меня убеждать. Эпини уже была на ее стороне. Однако скоро она заметит, что свисток Эпини очень напоминает тот, из ее «пароля», — и какой вывод она из этого сделает?

Я немного подумал.

— Не знаю.

— И я не знаю. Но я подозреваю, что Эмзил не из тех, кто позволит тайне остаться нераскрытой. Как скоро она спросит Эпини, что бы это могло значить?

— Я просил ее ничего не говорить об этом Эпини, только тебе.

Он закатил глаза.

— О да. Какое облегчение. Неужели ты не понимаешь, Невар, что это лишь добавит масла в огонь?

Он был прав. Я сказал Эмзил, что свисток в форме выдры спас жизнь, и когда она увидит, что у Эпини он выглядит именно так, то поймет, какой свисток я имел в виду. Спинк был прав: Эмзил не оставит такую загадку в покое. Я вздохнул.

— Ладно, если она заговорит об этом с Эпини, значит, заговорит. Тогда я с этим и разберусь.

— Нет, Невар, так не пойдет! — Он хлопнул ладонью по столу и настойчиво наклонился вперед. — Я хранил твою тайну куда дольше, чем следовало бы. Когда Эпини это выяснит, она будет в негодовании. С тех пор как она забеременела, она стала еще более пылкой. Знание о том, что я обманывал ее несколько месяцев, может разрушить наш брак. И я пришел сюда просить тебя — нет, сказать тебе, что я намерен открыть Эпини правду. Так что тебе лучше бы к этому подготовиться.

— Спинк, ты не можешь! Не должен! Ты же знаешь, что обо мне говорят в Геттисе. Ты не можешь позволить ей связать свое имя с моим. Это погубит вас обоих. Какая офицерская жена станет поддерживать с ней дружбу, узнав, что ее кузена подозревают в изнасиловании, убийстве и непристойных домогательствах в отношении порядочной женщины? У нее не останется приятельниц среди женщин Геттиса. Представь себе, каким гонениям она подвергнется. Подумай о будущем своего ребенка!

Он на миг отвел взгляд, но тут же вновь посмотрел на меня.

— Я думал об этом, Невар. Я не праведник, но у меня есть честь. И я утрачу гораздо больше, отказавшись от тебя, чем признав, в особенности теперь, когда ты в беде. И не смотри на меня так! Я вижу, что с тобой происходит. — Он вскочил на ноги и принялся расхаживать по комнате. Остановившись у окна, Спинк выглянул наружу. — Ты толстеешь с каждым днем. Я говорю это не затем, чтобы отругать тебя — но чтобы ты знал, что я это заметил. И я считаю, что это как-то связано с магией, поскольку подобного не происходит ни с одним из солдат Геттиса, хотя многие из них только и делают, что лакают пиво и едят. Но дело не только в этом. Ты ходишь в лес, Невар, и проводишь там столько времени, сколько ни один из нас не выдержал бы без того, чтобы рехнуться. Тебя уносит от нас. Я чувствую это, когда разговариваю с тобой. Ты напоминаешь мне того разведчика, Хитча. Иногда в его глазах появляется такое же выражение.