Он пристально посмотрел на меня через плечо, выговорив эти слова, словно рассчитывал что-то понять по выражению моего лица. Однако я неплохо владел собой. Все это время я прикидывал в уме, чем я мог бы поделиться со Спинком. Мне будет стыдно рассказывать об усладах с Оликеей или признать, как много я общался со спеками. Он пугающе близко подошел к правде; я подумывал о том, чтобы остаться в лесу. Возможно, так бы и случилось, если бы я не проиграл схватку с Джодоли. Я вновь задумался, что же произошло тогда, но потом одернул себя и вернулся в настоящее, когда Спинк вдруг хлопнул себя по лбу.

— Какой же я болван! Мы тут столько времени проболтали, а я чуть не забыл, зачем приехал и почему так необходимо сообщить Эпини, что ты здесь. Взгляни на это, Невар, и скажи, что это все для тебя меняет.

Он вытащил из внутреннего кармана простой белый конверт и положил его передо мной на стол. Сердце сжалось у меня в груди. Некогда вид этого почерка значил для меня так много. Рукой Карсины на конверте было выведено имя и адрес моей сестры. Я посмотрел на Спинка, а потом открыл незапечатанный конверт и вынул из него два листка бумаги.

«Дорогая Ярил!

Сожалею, что у меня не нашлось времени навестить тебя перед отъездом на восток. В столь благоприятных обстоятельствах мои любимые родители сочли, что я должна сразу же откликнуться на приглашение. Я остановилась у своего двоюродного брата и его жены, Клары Горлинг, чтобы получше познакомиться с ее кузеном, капитаном Тайером, моим женихом. Геттис действительно довольно дикое место, но я думаю, что найду здесь настоящее счастье с таким честолюбивым молодым офицером. Он такой удалой, ты и представить себе не можешь, у него темные вьющиеся волосы и самые широкие плечи, какие я только видела! О, как бы я хотела, чтобы вы встретились! Он гораздо красивее Ремвара! Я чувствую себя такой глупышкой, вспоминая, как я ревновала, когда ты с ним флиртовала. Какими детьми мы обе были!

Пожалуйста, напиши мне при первой же возможности и скажи, что ты скучаешь по мне так же, как я по тебе, и что мы можем возобновить нашу дружбу, которая поддерживала нас столько счастливых лет.

С любовью,

Карсина Гренолтер,

будущая жена капитана Тайера».

— Что это? — резко спросил я у Спинка, хотя в уме уже начал складывать кусочки головоломки.

— Я пошел к Карсине. Мне было непросто встретиться с ней, поскольку не меньше двух десятков женщин пришли охранять ее и выражать ей сочувствие. Еще труднее было поговорить с ней наедине. Я сделал вид, что хочу в подробностях знать, что ты ей сказал и чем ее оскорбил. Она превосходная актриса, Невар. Она рыдала, заикалась и обмахивалась веером, пока я не отослал ее горничную за стаканом воды. А потом я прямо ей сказал, что мне известно, кто она такая и кто ты такой, и что я даже видел многие письма, которые она тебе писала, пока ты учился в Академии. Я сказал ей, что ты их сохранил и предъявишь, если дело дойдет до трибунала, чтобы доказать, что ваше знакомство дает тебе право заговорить с ней на улице. Мне кажется, при этих словах она была близка к настоящему обмороку.

Спинк рассказывал это с усмешкой, и я заметил, что и сам улыбаюсь ему в ответ.

— Я сказал, что, если она хочет прекращения скандала, она может просто выполнить твою просьбу и дать мне конверт с адресом твоей сестры, написанным ее рукой. Я заверил ее, что больше тебе ничего от нее не нужно. Когда горничная вернулась со стаканом воды, Карсина тут же отправила ее за ручкой и бумагой, и я покинул их дом с конвертом в руках. Кроме того, при ее горничной я предположил, что все это было ошибкой. Я, мол, поговорил с тобой, и ты сказал, что лишь спросил ее имя, поскольку она напомнила тебе женщину, которую ты прежде знал. Она едва слышно согласилась со мной. Уверен, я оставил ее в незавидном положении, ведь она с такой яростью поливала тебя грязью, что теперь ей будет непросто взять свои слова обратно. Но думаю, страх перед собственными письмами не даст ей и дальше рассказывать про тебя мерзости. Не могу сказать, что это восстановит твое доброе имя, но, полагаю, Карсина его очернять больше не осмелится.

Я оторвался от письма, которое держал в руках. Пока он говорил я просмотрел его еще раз. Я не сомневался, что Карсина вставила туда упоминания о будущем муже для того, чтобы уязвить меня. Я был удивлен, поняв, насколько мало это меня беспокоит.

— Честно говоря, у меня действительно есть ее письма. Они лежат в моем дневнике вместе с остальными бумагами. — Я облегченно вздохнул. — Спинк, я не знаю, как тебя и благодарить. Как ты ловко ее обработал. Предъяви я ее письма, и, уверен, ее помолвке с капитаном Тайером пришел бы конец. Сомневаюсь, что она сделает или скажет что-то, способное причинить такой ущерб ее репутации.

Он отвернулся.

— Сказать по правде, сначала я чувствовал себя паршиво. Но едва я начал угрожать ей разоблачением, ее хорошенькие губки сразу же перестали дрожать. Клянусь, она мечтала в меня плюнуть. Я знаю, что ты был в нее влюблен, Невар, но, думаю, она оказала тебе услугу, разорвав помолвку. Не могу себе представить, чтобы ты был до конца своих дней связан с такой женщиной.

— Я тоже, — пробормотал я.

Последние остатки моей былой влюбленности в Карсину давно исчезли. Да и была ли она когда-нибудь той очаровательной и наивной девушкой, какой я себе ее воображал. Неужели мы с Ярил могли так в ней обмануться? Или это суровая судьба изменила всех нас?

— Так или иначе, нам удалось добиться своего. Ты должен немедленно написать Ярил, а я положу письмо в военную почту. Напиши, что мы с Эпини охотно ее примем; Эпини будет счастлива, если Ярил приедет к нам.

Спинк не стал слушать мои возражения и заставил меня немедленно сесть за письмо. Он стоял надо мной, пока я доставал перо, чернила и свой солдатский дневник.

— Сколько же ты успел написать! — воскликнул он. — А я свой едва начал. Ждал, пока в моей карьере произойдет что-нибудь значительное.

— Мой отец говорил, что я должен записывать хотя бы несколько строк каждый вечер. Часто бывает, что какие-то детали, к которым ты обращаешься позднее, помогают увидеть корни твоих трудностей и принять решение. — Я посмотрел на тающий запас чистых листов. — Наверное, скоро мне придется перестать делать записи. Рядовому солдату не положено вести дневник, а если мой отец когда-нибудь прочитает все, что я здесь написал, он придет в ужас. Впрочем, думаю, я буду писать, пока не кончится бумага.

— Ты не отправишь его домой, чтобы отец прислал тебе новый?

Я посмотрел на Спинка, ожидая увидеть, что он неудачно пошутил. Но он говорил искренне.

— Нет, Спинк, — тихо ответил я. — Я для него мертв. Он отрекся от меня. Он не захочет это увидеть.

— Тогда доверь его мне, когда закончишь. Я уверен, что ты написал там много полезного. Я о нем позабочусь. Или отдай Ярил, чтобы она передала его собственному сыну-солдату.

— Может быть. Если у нее он будет. А теперь мне нужно подумать, прежде чем написать письмо.

На некоторое время воцарилась тишина. Я обмакнул перо, но чернила успели высохнуть, прежде чем я придумал, что и как написать. Мое письмо вышло коротким — слишком толстый конверт мог привлечь внимание отца. Я написал только о главном: я жив, обосновался в Геттисе, стал рядовым, но Спинк и Эпини могут и рады будут принять Ярил, поскольку их дом больше соответствует ее положению.

Я долго колебался, прежде чем упомянуть приглашение Спинка, опасаясь, что отец может пойти на крайние меры, чтобы удержать Ярил дома. И все же я решил, что придется рискнуть. Чем быстрее Ярил узнает, что ей есть где укрыться, тем больше возможностей сбежать она найдет.

— Но как она сможет нам ответить? Ей могут понадобиться деньги на дорогу, или, может, она захочет заранее предупредить нас о своем прибытии.

Спинк улыбнулся.

— Это я уже устроил. Напиши ей, чтобы она ответила Карсине а в письмо вложила запечатанный конверт для меня. Это должно сработать. И обязательно дай ей знать, что Эпини с нетерпением ждет ее приезда.