— Проходите, присаживайтесь.

Ольга сделала шаг к деревянному стулу в углу, но передумала, и опустилась в кресло, с удовольствием ощутив, как спина проваливается в мягкое. Врач улыбнулся, подошел, захватив с собой стул, присел рядом. Короткий ершик седых волос, плавно перетекающий по вискам в седую бородку, высокий с залысиной лоб, пухлые, словно налитые яблоки, розовые щеки, и столь же розовый мясистый нос. Доктор чем-то отдаленно напоминал Деда Мороза после стрижки, чем приятно располагал к себе.

— Владимир вкратце обрисовал положение дел, но хотелось бы услышать подробности.

Собравшись с мыслями, Ольга изложила историю болезни, стараясь не упускать деталей. Врач слушал, не перебивая. Его лицо оставалось непроницаемо-участливым, лишь изредка подрагивала щека, да едва заметно шевелились брови, сообщая о том, что слушатель, хоть и скрывает, но все же испытывает некие эмоции.

По окончании рассказа врач попросил Ольгу раздеться и некоторое время внимательно изучал разбросанные по телу шрамики, закончив, отошел к шкафу, выбрав один из толстенных томов, принялся изучать. Ольга продолжала стоять без одежды, терпеливо ожидая, но врач как будто забыл о ее существовании, и она напомнила о себе.

— Я могу одеться?

Врач спохватился, сказал покаянно:

— Ах, простите пожалуйста. Я немного забылся, изучая терапевтический мануал. У вас столь редкая и необычная форма невроза, что…

Надев рубашку, Ольга застегнула пуговицы, поинтересовалась с кривой улыбкой:

— Доктор, я буду жить?

— Ах, что вы говорите! — Доктор подошел ближе, осторожно коснувшись плеча, сказал мягко: — Редкий, не равно опасный. Вы будете жить и работать, и даже лучше чем прежде.

— Вот даже как! — восхитилась Ольга. — Надеюсь, вы меня не разыгрываете. Я понимаю, врачебная этика должна быть соблюдена, а больной спокоен, но… мне лгать не нужно. Говорите, как есть, я не ударюсь в истерику, и не побегу с жалобой в суд. — Она пристально взглянула врачу в глаза.

На лице врача отразились напряженные раздумья. Он захлопнул книгу, замедленно поставил на место, затворив дверцу шкафчика, произнес, тщательно подбирая слова:

— У вас нестандартная форма реакции на биохимическую инвазию. Вот это, — он дотронулся до одного из шрамов, — не просто шрамы, это следы операции. Уж не знаю, кто это с вами проделывал, но догадываюсь, для чего.

У Ольги перехватило дыхание. Мало того, что она провалялась без сознания неизвестно где больше двух месяцев, так над ней еще ставили эксперименты. Сглотнув, она произнесла враз охрипшим голосом:

— Продолжайте…

— Нет, нет, не пугайтесь так! — заметив, как побледнела пациентка, поспешил успокоить врач. — Возможно, я немного не корректно сформулировал. Подобные вещи хоть и редки, но, тем не менее, встречаются во врачебной практике. К примеру, когда, в силу каких-либо причин, больной покрывается язвами или нарывами, для скорейшего выздоровления их вскрывают, и… остаются похожие шрамы.

Ольга ощутила, как с плеч свалилась глыба. После событий чуть меньше, чем полугодовой давности, когда она с боем прорывалась из организованной противниками засады, после чего израненная и едва живая, попала в больницу, в ходе лечения вполне могли возникнуть некие осложнения, что, из-за потери памяти, прошли бесследно.

— Так что же насчет биохимической инвазии? — собравшись с духом, поинтересовалась Ольга.

Вместо ответа, врач спросил, проникновенно глядя в глаза:

— Скажите, несколько месяцев назад с вами не происходило чего-нибудь… какой-нибудь травмы, болезни, быть может вас искусала собака?

Ольга покачала головой, сказала с бледной улыбкой:

— Обошлось без собак, но… вы правы, травма была, если так можно выразиться.

— И наверняка не обошлось без хирургического вмешательства?

Ольга отвела глаза, сказала с неловкостью:

— Я плохо помню лечение, и… некоторое время после.

— Ну вот, — доктор развел руками. — Все как я и предполагал. Когда вас оперировали, хирургам, по всей видимости, пришлось использовать специфические препараты, реакция на которые, вкупе с посттравматическим шоком, и создали столь необычную и, простите за профессиональный сленг, интересную клиническую картину. Быть может вам еще и снится что-нибудь пугающее? Не отвечайте сразу, подумайте.

Ольга кивнула, ответила со вздохом:

— Раньше такого не было. Но с некоторых пор снится такое, что просыпаюсь с криком.

Врач кивнул, подбодрил:

— Хорошо — хорошо, говорите. Это очень важно.

Припоминая, Ольга помолчала, сказала замедленно:

— Больничная комната, холодная белизна стен, и склонившийся надо мной врач со скальпелем. — Она поморщилась, сказала с досадой: — В общем, ничего интересного, впрочем, как и приятного тоже.

Доктор помолчал, ожидая, что пациентка продолжит, но Ольга молчала, и он произнес:

— Случай не назвать ординарным, такое встречается не часто. Но не вешайте нос. Тело нейтрализует токсины, психика успокаивается, симптоматика исчезает, наступает ремиссия. Не сразу, не за один день, но проходит.

Ольга подалась вперед, спросила с жаром:

— Сколько на это нужно времени? Хотя бы примерно.

Врач пожал плечами, сказал в раздумии:

— Очень многое зависит от индивидуальных особенностей организма, качества пищи, психологического климата, нагрузок… Ну и конечно от сопутствующего фармсопровождения.

— Фармсопровождения? — Ольга наморщила лоб, припоминая значение слова.

— Говоря по-простому — вспомогательные лекарства. Врач выписывает рецепт, пациент покупает таблетки, ну, или порошки, кому что больше нравится, и проходит курс приема препарата.

— Сможете ли вы выписать мне нужный препарат? — задала Ольга вопрос в лоб.

— А вы уверены, что хотите нагрузить организм сомнительной химией? — вопросом на вопрос ответил врач.

Ольга нахмурилась, сказала невесело:

— Честно говоря, не жажду. Но болезнь мешает мне работать, я становлюсь рассеянной, плохо сплю. К тому же мерещится всякое… Короче говоря — да.

Врач взглянул на часы, сказал рассудительно:

— Что ж, время позднее. Пожалуй, я не буду больше задавать неприятные вопросы, а выдам лекарство.

— У вас есть лекарство? — изумилась Ольга.

Доктор развел руками, сказал с улыбкой:

— Как ни странно, но есть. Скажу по секрету, это очень дорогой препарат, который, к тому же, довольно проблематично достать. Самое смешное, что буквально на днях я собирался отправить его коллеге почтой, но… видно не судьба.

Ольга произнесла с запинкой:

— Вы сказали дорогое…

Врач чуть улыбнулся, произнес с пониманием:

— Владимир говорил, что вы не из наших краев и недавно устроились на работу. Не вижу ничего страшного если оплата подождет до аванса, или как у вас это называется.

Ольга вскочила, прижав руки к груди, сказала пылко:

— Вы не представляете, как меня обяжете! — Запнувшись, добавила тоном ниже: — Несколько лет назад я бы сочла это человеколюбием, но… работа есть работа, а деньги есть деньги. Зачем вы это делаете? — Она испытывающе взглянула в глаза врачу.

Тот улыбнулся, в уголках глаз собрались веселые лучки морщинок, сказал со вздохом:

— К сожалению вы правы: суровое время, суровые законы. Даже не знаю, что бы я сказал, заявись вы с подобной проблемой с улицы. Но вы пришли с Владимиром, а он мой старый приятель, понимаете… — Врач взглянул искоса, вопросительно приподнял бровь.

— Что ж, это именно то, что я хотела узнать, — с удовлетворением произнесла Ольга. — Не люблю одолжений и с подозрением отношусь к подаркам, слишком дорого порой приходится расплачиваться за безвозмездные дары.

На лице врача отразилось целая гамма чувств, но он лишь сдержанно произнес:

— Вижу, пережили вы не мало. Что ж, возможно, когда-нибудь позже, если возникнет необходимость, я проведу вам несколько сеансов психотерапии, а сейчас…

Врач порылся в шкафчике, среди множества пластиковых банок выбрал одну, повертев в руках, передал Ольге, а сам отошел к столу, принялся что-то быстро писать на небольшом чистом листочке. Закончив, он протянул листочек.