— Вы ко мне? Заходите, пожалуйста.

Повернувшись, он зашагал вглубь кабинета. Ольга зашла, притворив дверь, произнесла с запинкой:

— Простите, у меня немного времени, но… Влад сказал, вы хотели встретиться.

Врач повернул голову, несколько мгновений всматривался, воскликнул с чувством:

— То-то я думаю, лицо знакомо! Конечно, конечно, проходите, присаживайтесь.

Ольга спросила с подъемом:

— Полагаете, новость лучше выслушать сидя?

Доктор натянуто улыбнулся, сказал поспешно:

— Да, да, конечно. Влад, наверное, вам уже передал. И, не исключено, что приукрасил.

Пристально глядя в лицо врачу, Ольга с расстановкой произнесла:

— Не знаю, насколько он приукрасил, но услышанное мне, мягко говоря, не понравилось.

Под ее взглядом доктор виновато съежился, сказал:

— На самом деле не все так страшно, но… давайте я расскажу, как есть. Мне кажется, вы поймете правильно.

Ольга задумалась. Происходящее нравилось все меньше, но врач вызывал доверие, к тому же, в любом случае, хочется того или нет, информацию необходимо выслушать, пусть даже самую неприятную, а уж что делать с полученным знанием она решит после. Решившись, Ольга присела, сказала кротко:

— Хорошо, я слушаю.

Врач кивнул, словно и не ожидал иного, прошелся по кабинету, заложив руки за спину, сказал:

— Видите ли, несмотря на невероятный, по сравнению другими отраслями наук, прогресс, обусловленный насущной необходимостью человечества и, соответственно, достойным материальным обеспечением, медицина не застрахована от ошибок. На выделенные для исследований деньги создаются огромные институты, подбираются специалисты высочайшей квалификации, используется самое последнее оборудование, но даже это не может полностью исключить досадных просчетов.

Ольга дернула плечом, сказала со сдержанным нетерпением:

— Это все очень интересно, но нельзя ли ближе к теме?

— Да, да, конечно. — Врач заторопился, помолчал, собираясь с мыслями. — Лекарство, что я вам прописал, надо сказать, довольно редкое и дорогое, разрабатывалось и производилось для внутренних нужд военных структур. Каких — не скажу, не важно, да и вряд ли точно вспомню. Само собой, что подобные препараты, прежде чем запускаются в производство, проходят особо тщательную проверку: сперва на животных, затем на добровольцах. Наблюдения и анализы записывают, подопытных сопоставляют, анализируют.

В общем, не буду утомлять перечислением маловажных деталей… Надеюсь, вы уже поняли, что я злоупотребил вашим временем не от пустой прихоти. Экспериментальная база данного препарата такова, что мне даже в голову не пришло сомневаться в его качестве!

Ольга кивнула, показывая, что слушает, сказала кратко:

— И что же?

Врач всплеснул руками, воскликнул:

— А то, что я давал это лекарство не только вам! Уж простите за сравнение, но если вы можете вот так, спокойно, выслушать, то есть люди, которых не интересует, что это вина производителя, вернее, разработчика. Они придут ко мне, и потребуют ответа в самой жесткой форме. — Он рванул ворот рубахи, словно в комнате вдруг стало очень душно, сдавленно произнес: — Простите, это мои личные дела к вопросу не относящиеся.

Ольга качнула головой, сказала замедленно:

— Я понимаю ваши опасения. Доводилось иметь дело с подобными людьми. Но все же прошу, не отвлекайтесь. Я опаздываю на работу.

Собравшись с силами, доктор продолжил:

— Благодарю. Что-то я сегодня излишне взволнован, надо принять успокоительное. Так вот, не далее чем позавчера мне приходит информация. Естественно, не из первых рук. Что у принимающих препарат людей начались проблемы со здоровьем. Проблемы разной степени сложности. Но это только начало. Что будет дальше — никто не знает.

Пытаясь осмыслить услышанное, Ольга осторожно произнесла:

— Простите мою бестолковость, я так и не поняла о каких проблемах речь. Не могли бы вы описать симптоматику, хотя бы в общей форме?

Врач взмахнул руками, воскликнул:

— Ах! Я и так уже сказал слишком много. Не хочется запутывать вас терминологией и попусту пугать. Давайте лучше вы мне расскажете о своем здоровье, начиная с момента, когда стали принимать препарат. Я же пойму, есть ли в организме отклонения, и определюсь с реабилитирующими препаратами.

Ольга помедлила, припоминая, после чего, стараясь не путаться, по порядку перечислила все, что, по ее мнению, могло заинтересовать врача. Доктор внимательно слушал, качал головой, что-то записывал в журнал, порой, просил объяснить подробнее, не пропуская мелочей.

Сперва Ольга собиралась поведать лишь о самом важном, но уютная атмосфера кабинета расслабляла, а врач слушал с таким живейшим интересом, что, разохотившись, рассказала почти обо всем. Ускользающие от внимания в обычной жизни, но откладывающиеся на подкорке, из глубин памяти всплыли многочисленные детали: мышечные боли, приступы слабости, резкие смены настроения…

Рассказывая, Ольга удивлялась, насколько много, оказывается, изменений произошло в ее организме за последнее время. Не приученная пугаться болезней, она всегда спокойно реагировала на недомогания, не спеша набивать желудок лекарствами, и тело отвечало взаимностью. Простуды, едва начавшись, проходили сами собой, грипп обходил стороной, а проблемы с кожей, столь характерные для подросткового возраста, и вовсе казались надуманными: глядя на измученных борьбой с угрями подружек, Ольга лишь пожимала плечами.

И вдруг, оказалось не все так гладко, недомогания нахлынули лавиной, а организм изнемогает от неведомых болезней. И все же, не смотря на сонм перечисленных симптомов, в плачевное состояние собственного здоровья Ольга верила с трудом. Редкие приступы страха, головокружение и ломота в мышцах еще не повод жаловаться. Что же до ухудшения здоровья людей в неведомой стране… Мало ли что, и в каких количествах они принимали за свою жизнь, помимо указанного препарата.

Ольга замолчала, вопросительно взглянула на врача. Тот еще некоторое время заполнял журнал, затем отложил ручку, мельком проглядел записи, после чего поднял голову, сказал с чувством:

— Благодарю. Вы мне очень помогли. Действительно, симптомов достаточно много, чтобы делать однозначные выводы, но кое-какие вещи все же совпадают.

— Я буду жить? — поинтересовалась Ольга с подчеркнутой серьезностью.

Врач всплеснул руками, воскликнул:

— Что вы! Конечно будете. Все не настолько плохо, да и не так долго вы принимали препарат, чтобы… — Заметив озорные искры в глазах собеседницы, он прервался, сказал с виноватой улыбкой: — Видите, совсем замотался. Уже и юмора не могу различить. Сейчас, минутку…

Ольга с интересом наблюдала, как врач вытащил из ящичка стола связку ключей, отошел к дальнему шкафу, погремел, выбирая нужный. Отперев дверцу, он некоторое время копался, перебирая коробки, выбрав одну, вернулся.

— Это мне? — поинтересовалась Ольга, принимая коробочку.

Присев на краешек стула, доктор подался вперед, сказал доверительно:

— Это мощный препарат. Этой порции хватит, чтобы гарантированно остановить запущенные в организме разрушительные процессы. Единственно, что, в отличие от прошлого, этот вам придется ставить ежедневно, желательно, перед сном.

Ольга чуть встряхнула коробку, внутри булькнуло, сказала:

— Так же, как и раньше, внутримышечно?

— Да — да, — доктор закивал, — все то же самое. Ставьте, пока не кончится.

— А что потом? — Ольга взглянула пытливо.

Доктор развел руками, сказал, заметно смутившись:

— Это очень дорогой препарат. Одну коробку я вам дарю в качестве компенсации, но больше, уж извините.

— Но вы же сказали, этого должно хватить?

На этот раз Ольга смотрела уже требовательно, так что врач ответил сухо:

— Скорее всего хватит. Сто процентной гарантии я дать не могу, по-разному бывает. Но ничто не помешает вам пробрести еще, если останутся какие-то неприятные ощущения, или просто в качестве профилактики.