Короткая передышка для восстановления сил и подготовки к новой боли. Рывок. В шее что-то щелкает, мышцы сокращаются, так что голова резко поворачивается, почти ложась на бок. Перед внутренним взором мельтешат яркие точки, в ушах шумит, но цель достигнута. Глаза медленно фокусируются, взгляд шарит вокруг, пытаясь вычленить знакомые детали.

Сперва ничего невозможно разобрать. Бледно-розовые куски странной формы, большие и маленькие, нижние части стен и пол праздничного ярко-красного цвета, и никак нельзя разобрать, что это навалено вокруг. Постепенно зрение возвращается. Из хаоса непонятных фигур вычленяются знакомые контуры, словно кто-то в изобилии разбросал вокруг раскрашенных клоунов и кукол. Вон растрепанная кукла, с огромными глазами и грустной улыбкой, недвижимо сидит у стены, а вот другая, размалеванная яркими красками, лежит в смешной позе, разбросав руки в стороны.

Зрение фокусируется окончательно. Глаза продолжают шарить вокруг, и удивление сменяется страхом. Сперва он слабый, зарождается где-то в глубине, но разрастается и крепнет с каждой секундой, пока не превращается в панический ужас. Вся комнатка завалена телами: высокие и низкие, плотные и совсем худые, тела занимают весь пол, в беспорядке громоздясь одно на другое, обнаженные, без малейшего намека на одежду.

Перекрученные, с вывернутыми руками и искривленными под жутким углом ногами. Некоторые представляют собой сплошную рану, а другие, словно набитые обломками костей кожаные мешки. Ни звука. Лишь с жутким грохотом колотится сердце, норовя выскочить из груди. И в этот момент среди кучи тел возникает шевеление. Одна из женщин-кукол, что до того лежала недвижимо, вдруг поднимает голову, бросает невидящий взгляд, а ее губы, опухшие и почерневшие, начинают медленно раздвигаться, превращаясь в кровавую, набитую ошметками почерневшей плоти щель.

Захлебнувшись криком, Ольга подскочила. Сердце колотится, словно она пробежала несколько километров, пальцы до боли стиснули одеяло, а по груди сбегают холодные капли пота. Взгляд метнулся вбок. Рядом, подложив ладони под голову, спит Ярослав: волосы растрепались, на лице умиротворение. Судя по равномерному посапыванию, крика он не услышал, а может крик был лишь там, в жутком кошмаре, оставшемся по ту сторону границы мира снов.

Опасаясь разбудить Ярослава, Ольга опустила ноги, осторожно встала, сделала шаг. Скрип половиц громом прокатился по квартире, заставив съежится. Ольга зажмурилась, словно ребенок, втихую вытащивший из кладовки варенье и неожиданно выронивший банку, повернула голову, ожидая наткнуться на укоризненный взгляд друга, но Ярослав, как ни в чем не бывало, спал.

С облегчением выдохнув, от резкого шума перехватило дыхание, Ольга выскользнула из комнаты, ругая себя за забывчивость. Последнее время слух стал заметно тоньше, и до того тихие, а то и вовсе неслышные шумы стали восприниматься с невероятной силой. Днем это проявлялось не так сильно, и при определенной сноровке с возросшей «шумностью» еще можно было мириться, но ночью приходилось совсем туго. Причина столь странного изменения в организме по-прежнему оставалась загадкой. Сколько Ольга не ломала голову, подходящих объяснений так и не нашла.

Прогулявшись до кухни, и утолив жажду, Ольга вернулась, но в спальню не пошла. Остатки кошмара еще напоминали о себе усиленным сердцебиением, и не располагали ко сну. Она прошлась по комнате, прислушиваясь к завыванию ветра за окном. Взгляд упал на одежду, сваленную на диване мятой кучей. Ярослав вернулся с поездки вечером, помывшись, с трудом доковылял до кровати и рухнул, как подкошенный.

Ольга шагнула к дивану. Ноздри уловили мощный запах солярки, мазута, и еще множество едких ароматов явно технического происхождения. Возникшее намерение разобрать и уложить вещи в шкаф пошатнулось. По-хорошему, всю кучу надлежало бросить в стиральную машину, и, желательно, целиком. Принюхавшись, Ольга фыркнула. Судя по резкому техническому духу одежда пропиталась соляркой насквозь, будто Ярослав долго и с особым тщанием елозил собой по наиболее грязным, замаслившимся деталям.

Руки коснулись одежды, принялись осторожно разгребать, раскладывая на небольшие кучки, когда пальцы наткнулись на твердое. Ольга с удивлением ощупала предмет, поднесла к глазам, досадуя, что к обострившимся слуху и чутью не приложилось зрение. В бледном отсвете далеких уличных фонарей протаяла кобура: кожаные ремни, застежка, а внутри… Ольга осторожно отстегнула язычок, извлекла содержимое.

Тусклый блеск металла, знакомые обводы, колючие ребрышки рукояти. Пистолет приятной тяжестью лег в ладонь. Тело приняло заученную стойку. Ольга мягко прошлась по комнате, прицеливаясь с разных мест в дверные проемы, несколько раз отпрыгнула в сторону, уходя с траектории воображаемого огня, остановившись у окна, мазнула взглядом по двору, проверяя мнимую наружку, поцелилась в белесые туши кустов, отдаленно напоминающие заснеженные человеческие силуэты.

Но игра вскоре наскучила, а перед глазами замелькали воспоминания: тренировочный лагерь, подвальное помещение стрельб, далекие прямоугольники мишеней… Ольга уткнулась лбом в стекло, внутренним взором вглядываясь в туманные лица соратниц. Следуя за бесплотными образами, мысли ушли далеко. Мир отступил, истаял, сменившись зыбким маревом грез.

Щелкнули стоящие на тумбе часики, возвращая к реальности. Ольга вздрогнула, бросила мимолетный взгляд на будильник. Шесть часов. Слишком рано, чтобы вставать, но и ложиться не с руки. Пока пригреешься, пока уснешь, и вот уже безжалостным звонком зазвучит будильник, обозначая начало нового дня.

Рука поднялась, в очередной раз поднося пистолет к глазам, мысли вернулись к находке. Ольга задумалась. Междугородняя дорога — место неспокойное, и любому, отправляющемуся в многодневное путешествие, защита не повредит, не говоря уже о дальнобойщике с контейнером ценного груза за спиной. Ольга смутно припомнила, что этот вопрос каждый решает по-своему, кто-то ограничивается монтировкой, кто-то газовым пистолетом, иные даже ружьем, но чтобы дальнобойщик в качестве защиты носил боевой пистолет…

Ольга отщелкнула обойму, проверяя, не ошиблась ли в оценке. Быть может это всего лишь травмат с отличной имитацией? Срез обоймы тускло сверкнул желтоватым цилиндриком патрона. Все верно. Настоящее боевое оружие, к тому же в отличном состоянии. Пальцы задвигались, совершая привычные движения, и вскоре пистолет распался на множество деталей.

Собирая пистолет, Ольга продолжала размышлять. С одной стороны, каждый вооружается на свой страх и риск. И нет ничего удивительного, что работник компании перевозчика носит пистолет, как заправский телохранитель. Может, защищая товар, подсуетился хозяин, добавив «аргументов» своему работнику, на случай непредвиденных встреч, а быть может и сам Ярослав имеет подвязки в силовых структурах. Знакомые выправили какие нужно бумаги, получили разрешение, вот он и щеголяет.

Ольга нахмурилась. Не смотря на почти полугодовое общение, о приютившем ее человеке она толком ничего не знала. Рассказывать о себе Ярослав не любил, а она, занятая работой и собой, толком не углублялась. Ведь она даже ни разу не была на его работе, лишь пару раз прокатилась вместе с Ярославом на КамАЗе, с интересом оглядывая город с высоты кабины грузовоза.

Так ничего и не решив, Ольга собрала пистолет, вложила в кобуру, собрав из одежды кучу, наподобие прежней, унесла ворох в ванную. Вернувшись, Ольга еще немного походила по комнате, но вскоре глаза начали слипаться. Чувствуя, как наваливается сон, она присела на диван, затем прилегла, завернувшись в плед, а меньше чем через минуту уже спала.

В преддверии новогодних праздников работа превратилась в один сплошной аврал. Находясь на рабочем месте, Ольга ощущала себя по-очереди, то Юлием Цезарем, с его умениями заниматься одновременно десятком дел, то многоруким богом индуистской мифологии Шивой, а иногда и тем и другим вместе. Приходилось звонить, читать документацию, переделывать расписание, отвечать на поток писем, и зачастую делать все одновременно, и не только это.