Когда я с утра подошел к большому дому за Эверли, она еще не спустилась вниз. Я дал ей преимущество и поднялся наверх, чтобы узнать, готова ли она. Я постучал и, не услышав ответа, повернул ручку, открывая дверь. В комнате было темно, поэтому я вошел внутрь и нашел ее все еще в кровати. Я остолбенел и смотрел на спящую Эверли. Только она не была похожа на ту «Эверли-лгунью». Она была похожа на «Персик», который я встретил годами ранее. Молодая, милая, невинная и одинокая, и на мгновение весь гнев, который я чувствовал прошлым вечером, отошел на второй план перед желанием защитить ее. Помочь ей. Спасти ее.

Раньше я был глуп, а теперь был идиотом. Еще тогда она играла со мной, а сейчас, наверное, играет со всеми нами. Я почти сказал про это Джо прошлым вечером, но что-то в ее лице остановило меня. Она казалась такой грустной и напуганной перспективой разоблачения.

Я чертовски устал от обмана, лжи, воровства женщин, но, видимо, я по-прежнему оставался дураком. Я буду присматривать за ней. Не позволю ранить Джо. Я умру прежде, чем это случится. Но по какой-то причине я не мог настучать на нее. Может быть, это был страх, что она закончит свою жизнь на улице, или, возможно, это были воспоминания о нашем дне вместе. В любом случае, я знал, что был глуп.

Заходя на кухню, я не мог не думать о том, что Эверли и без того плохую ситуацию может сделать еще хуже, а мою задницу поджарят на гриле. То, чего я точно не ожидал, это увидеть Эверли на кухонном столе напротив Джо. Ее голова была откинута назад от смеха, и слезы текли по ее щекам.

– О, Боже, Джо, я сожалею, – сказала Эверли, вытирая слезы. Ее смех не был похож на мягко звенящий колокольчик. Он был громким, оживленным и заразительным. И я почти сам заулыбался. Почти.

Джо очень сильно смеялся вместе с ней, и я заметил в руке Эверли ложку и следы чили на рубашке Джо. Она кормила его?

– Где Мисси? – Я задал вопрос. Почему Эверли кормила его? Каков ее мотив нахождения здесь? Что она сделала, чтобы подмазаться к нему? Я не доверял ей ни на секунду.

– Ну, и тебе привет, – сказал Джо сквозь смех, поворачивая свое кресло в мою сторону. – Мисси убежала в магазин, чтобы купить некоторые вещи для дома, а Эверли предложила помочь с обедом.

– Оказывается, я не очень-то и помогла, – все еще смеясь, сказала Эверли, глядя на рубашку Джо. Она спрыгнула со стола и приземлилась на свои ковбойские сапоги. Она промокнула рот салфеткой и вытерла перед его рубашки, а ее глаза все еще светились от смеха.

– Не знаю, – сказал Джо, все еще хихикая. – Я не смеялся так много за обедом в течение долгого времени, дорогая. Так что, думаю, все у тебя получилось.

Джо нежно на нее посмотрел, и все, о чем я мог думать, это не дать ей причинить ему боль. Она обманывала его. Тем же самым способом, каким она проделала это со мной. Она ничем не была лучше Марлы с ее обманом, манипуляцией и ложью.

Эверли захватила одной рукой пустую миску, а другой рукой с любовью сжала плечо Джо, перед тем как поставить тарелку в раковину и начать мыть посуду.

– Джо, я помогу сменить рубашку, когда закончу с посудой.

Джо молниеносно выехал из комнаты, раньше, чем кто-нибудь успел моргнуть.

– Боже, какой он быстрый на этой штуковине, – сказала Эверли, улыбаясь и ополаскивая в раковине посуду. – Прости, Коул, что я не встала вовремя и не пошла с тобой этим утром. Мне было тяжело уснуть прошлой ночью. Новое место и все такое, – сказала она, поворачиваясь с улыбкой ко мне.

Я не буду обманут фальшивой добротой. Только не на этот раз. Сталь вокруг моего сердца укрепилась.

Я скрестил руки на своей груди и оперся о шкаф возле раковины.

– Какова твоя игра, Э-вер-ли? – Адреналин мчался по моим венам.

Она вздохнула, бросив губку в раковину с большей силой, чем было необходимо для притворного возмущения. Вытерев свои руки о джинсы, она гневно повернулась ко мне. – Это никакая не чертова игра, ковбой, – сказала она сквозь зубы. – И почему ты, черт возьми, постоянно произносишь так мое имя? – Она на шаг стала ближе.

Здесь не осталось места для отступления. Я сделал свой шаг вперед, и наши пальцы на ногах встали вплотную.

– Как именно? – Лед пробежал по моим венам.

– Э-вер-ли! – Она сказала это как большой, ворчливый медведь, ее голос был глубоким и резким, и я подумал, что она изображает меня.

– Это даже твое настоящее имя? – Я попал прямо в точку. У меня было достаточно этих долбаных вопросов, но это первый, который я хотел задать.

Она выглядела удивленной и шокированной, но я не мог сказать, было ли это искренне или нет.

– Что? – спросила она. – Конечно, это мое настоящее имя. Какого черта ты спрашиваешь? – Она отступила назад.

Я приблизился к ней. – А ты не думаешь, что я знаю название того города, где мы встретились с тобой? Ты уверена, что я не помню название железнодорожной станции, на которой я предложил тебе присесть? Давай, ребенок. Я думал, ты лучше этого. – Я покачал своей головой и выдохнул. Мое терпение было на исходе в этот хороший день, а у меня не было хорошего дня уже три гребаных месяца. Я собирался испоганить и этот. В какую игру она вздумала играть?

Ее голова нагнулась вперед, а плечи опустились. Она смотрела в пол, сцепив свои руки, и внешне казалась сломленной. Сломленной, как та девушка-персик из поезда.

Огонь пробежал по моей коже, а дыхание перехватило, и я вспомнил.

Машинист стоял над нами, протянув свою руку за билетами. А Персик была в панике. Она съежилась и вцепилась в свои колени.

– Она со мной, – сказал я, протягивая свой билет и немного денег машинисту.

Персик быстро повернулась, ее глаза сузились, и они сказали мне все.

– Я не с тобой, – она прошептала, а потом прокричала, поворачиваясь к машинисту. – Я не с ним, – сказала она спокойно, глядя на машиниста.

Работник станции взглянул на пространство между нами.

– Мэм, меня не волнует с кем вы, но мне нужен ваш билет, либо вы сходите на следующей станции. – Человек, который стоял над ней, напугал ее.

Нервно барабаня пальцами по своему бедру, она снова посмотрела на меня, потом на машиниста, зная, что у нее нет выбора в данной ситуации. – Тогда я думаю, что я с ним, – сказала она, выставляя большой палец и показывая на меня, при этом ее щеки снова покрылись розовым румянцем.

Я усмехнулся.

Машинист покачал головой и отдал мне мои квитанции.

– Счастливого пути. – Он посмотрел на девушку. – И удачи.

Я снова засмеялся, и Персик перевела взгляд на меня. Мне необходимо было больше, чем везение. Эта девушка была полностью закрытой и неразговорчивой. Мне нужно было чертово чудо.

Оказалось, что я не получил чуда. Только преимущество.

Я сделал еще один шаг вперед. Я загнал ее в угол, и наши тела практически соприкасались. Я проигнорировал легкий запах жимолости и солнечного света, потому что все в этой девушке было задумано так, чтобы обманывать, и меня обманули.

– Я не знаю, в какую игру ты играешь с Джо, но я тебе скажу так: он не носит бумажник.

Она задрожала, как будто я ударил ее, а лицо исказилось в гримасе. Я был в секундах от триумфа. Вроде как я защитил себя и Джо от нее. Как если бы она покинула это место без наших бумажников и разбитых сердец.

Но потом она меня удивила. Я наблюдал за ней, ее плечи выровнялись, а взгляд встретился с моим, бросая мне вызов. Она сделала два шага вперед, толкая меня назад, пока мои бедра не врезались в столешницу. Ее взгляд был пронзительным, а лицо полно решимости. И вдруг она не показалась тем ребенком из поезда четыре года назад. Она стала прекрасна как феникс, восставший из пепла, она преобразилась на моих глазах из девочки в женщину.

– Будь внимателен, Коул Бриггс, потому что я скажу тебе только один раз. И единственная причина, по которой я говорю тебе это, потому что ты был добр ко мне раз в жизни, когда никто другой не был, – она сжала руки по обеим сторонам, и я видел, как дрожит ее подбородок. – Меня зовут Эверли Вудс, прямо как маленький городок. Так как мои родители бросили меня на вокзале, когда я была всего лишь младенцем. И случайно ты меня встретил на той же самой железнодорожной станции шестнадцать лет спустя. Ты думаешь, что спасатели, нашедшие меня, будут заморачиваться и придумывать что-то оригинальное, но, увы, они этого не сделали. Так что, похоже, оно приклеилось ко мне. Как-нибудь справлюсь с этим. Я привыкла. – Она закончила, отступив от меня, и вернулась домывать посуду в раковине, как будто ничего не произошло.