Локи так резко сжимает мои скулы в тисках между большим и указательным пальцами, что я полностью бессильна против его повелительного движения моей головой вверх. Мы смотрим друг другу в глаза, и я снова очень сильно хочу сжать ноги, но не могу, потому что между ними Локи, и он медленно отрицательно качает головой, продолжая держать меня взглядом, в котором мне страшно потеряться.

— Если ты что-то начинаешь, Александра, то доводи это до конца, — говорит он, улавливая все оттенки моих потребностей. — Если ты собираешься снять штаны с демона искушения, то, блядь, прекрати думать обо всякой ерунде. Ты здесь, со мной. — Он выдыхает эти слова прямо мне в губы, словно произносит заклинание, потому что мир вокруг вдруг становится таким размазанным, что я чувствую себя пленницей мыльного пузыря. — Ничего из того, что ты сделаешь, не повергнет меня в шок, и тебе совершенно нечего стесняться. Стыд — это для ханжей, Овечка. А ханжей я не люблю немного меньше, чем упырей.

Я все-таки справляюсь с его брюками и кое-как вместе с резинками боксеров, не глядя, тяну вниз. Локи продолжает держать мой подбородок в железной хватке.

— Мне будет приятно, если ты возьмешь мой член в ладонь, — подсказывает он, когда я нервно сглатываю, потому что его твердая плоть вырывается из одежды и ударяет меня по пальцам.

Думала, будет противно, но нет — наоборот. Пальцы сами тянутся, чтобы сжать его покрепче, и тихий рык из плотно сжатых губ демона подбадривает действовать смелее. Никогда ничего подобного не делала, потому что просто не хотела. Виталик пару раз недвусмысленно намекал, подталкиваю мою ладонь, но мне казалось, что если я что-то и сделаю, то потом слишком быстро побегу в ванну и обижу его мужскую гордость.

— Мне в глаза, Овечка, — еще один безапелляционный приказ. — Сейчас мне нужен твой взгляд, а рассмотреть член демона искушения ты сможешь и потом, — плотоядная улыбка, — потому что я весь к твоим услугам.

Вот сейчас самое время от него сбежать, прикрыться страхом его замашек и самоуверенности в собственной победе. Но бежать не хочется. Хочется с головой нырнуть в шторм его грязных мыслей и чувствовать восторг от того, что их единственная причина — я.

Он жесткий и в то же время гладкий, большой, потому пальцы никак не сжать, получается только неплотно свести в ладони. Пробую сильнее, и Локи подбадривает горячим вздохом по моим губам.

— А теперь повторяй за мной, — направляет он, толкаясь прямо в мою ладонь.

Плавное движение, уверенный, но не агрессивный удар бедрами.

Его член скользит в моих пальцах, упирается в бедро. Мы с Локи одновременно вздыхаем, и я тут же прикусываю губу, хоть он уже видел мою реакцию и выглядит полностью довольным произведенным эффектом.

Пробую повторить, но сбиваюсь — и Локи направляет еще раз.

Краснею и разве что не горю, но внутри все кипит, поднимается к грудной клетке направленными жгучими искрами.

— Быстрее, — подсказывает Локи.

Его плавный толчок — и мое движение навстречу. Слаженный ритм, от которого комната наполняется рваными вздохами, громким шипением, потому что мой демон безуспешно пытается сдерживаться. Его разум открыт для меня точно так же, как несколько минут назад был гостеприимно открыт мой. И там — огонь, яркие вспышки, красные всполохи, бездна развратных мыслей и потребностей.

Локи задвигает бедра особенно сильно, на миг все-таки изменяет своему же приказу и прикрывает глаза. И мой собственный приказной тон:

— Смотри на меня, демон!

В распахнутом графитовом тумане мелькает такая похоть и вожделение, что я разве что не схожу с ума. Очень ли плохо хотеть пробовать и дальше? Очень ли плохо, что влажные следы на моей коже не вызывают потребности прямо сейчас, в эту секунду, бежать в душ? Очень ли плохо, что мне хочется облизать собственные пальцы?

Официально заявляю — я кончил, как в первый раз.

Просто потому, что моя Овечка дрочила мне своими неумелыми пальцами и потому, что я так насосался ее какого-то карамельно-попкорнового оргазма, что просто не смог бы жить без хоть какой-то разрядки.

Я ни на что такое и не рассчитывал даже, но, когда Александра сама ко мне потянулась, пришлось быть предельно честным хотя бы с собой: обману, соблазню, переверну все ее мировоззрение, но она доведет начатое до конца. Потому что прямо сейчас я просто не хотел ни другую женщину, ни, блин, собственный кулак — вообще позорище для такого, как я. Мне была нужна моя Овечка.

И просто удивительно, что она не зажималась, а в конце осмелела настолько, что даже посмела мне приказывать.

В моем щуплом очкарике тот еще характер. И страсть. Целый Клондайк, который я с огромным удовольствием перекопаю вдоль и поперек.

— Я… мне… все… хорошо? — бормочет она, цепляясь ногтями мне в плечо.

— Мужской оргазм, Александра, в отличие от женского, не так легко подделать. Свидетельство прямо у тебя в ладони.

Блин, вот нравится видеть, как она смущается, но при этом ни капли не сожалеет о случившемся.

— Тогда ты не против, если я поду в душ? — начинает хмуриться она, как будто готовится держать оборону.

Ну, вот что ей сказать? Что я против, потому что вся моя демоническая натура требует продолжение? Что одного раза после трех дней воздержания мне, мягко говоря, мало. Что я кончил слишком ярко, чтобы не хотеть удержать ее силой?

Нет, дружище, Локи, ты ничего этого не скажешь, потому что тебе нужна ее любовь, и потому что первый шаг на пути к этому уже сделан — она чуть не двинулась, когда я позволил ей чувствовать свои эмоции.

Вместо ответа просто беру Овечку на руки и отношу в душ. Будь моя воля — и помыл бы, и попросил мне спину потереть, и вообще теплый душ расслабляет и способствует интимной обстановке, но я хорошо чувствую границу ее предела допустимого. И сейчас попытка сделать шаг вперед будет провалом и тремя шагами назад.

Пока Александра плещется в душе, я быстро привожу себя в порядок и переодеваюсь в любимые домашние джинсы. Босяцкие, с дырками на коленях. Костюмы, рубашки, дорогие часы и зажимы для галстуков — мое все, но иногда, когда я в своей берлоге, хочется простого и смертного.

В дверь стучат. Три ровных четких удара, и все мои планы провести тихий спокойный вечер в компании моей малышки катятся псу под хвост. Потому что есть только один человек, кому разрешено подниматься на лифте на самый верхний этаж.

Точнее, совсем не человек, а богиня.

Богиня удачи — моя, можно сказать, почти официальная любовница.

Ну, все, вот теперь мне точно хана.

Не могу ей не открыть, потом что она знает — я дома. Просто знает и все. Да и в принципе может просто так зайти, даже без стука, потому что — чертова богиня и законы физики не для нее. Она и стучится только из личного желания. Выражаясь слэнгом — будь он неладен — ей это просто по приколу.

Интересно, сколько еще Александра будет плескаться в ванной? И какие у меня шансы развести эти два ледокола так, чтобы они не стукнулись лоб в лоб?

Просто чтобы вы понимали всю глубину задницы, в которой я вдруг оказался. Обман и хитрость, наеб всех и вся — это моя стихия, мои хлеб, соль, масло на булке и красная икра каждый день. А хорошая ложь — это только на пятьдесят процентов расчет и удачный план. Остальные пятьдесят — чистая удача и везение. И пока я трахал Удачу, а она думала, что это она меня имеет, все было отлично. Что будет, когда я разорву наши отношения — угадать нетрудно. Удача — капризная баба, но вы, я уверен, и так об этом слышали.

Цепляю на лицо вежливую и официальную улыбку, открываю дверь и наваливаюсь локтем на косяк на тот случай, если вдруг ей хочется не трахаться, а перекинуться в карты или попытать счастья в игре в кости. Смешно, да?

— Ты же знаешь, я не люблю ждать, — говорит У и без приглашения заходит внутрь.

Первая попытка от нее избавиться провалилась, если не сказать грубее.

У нее есть другое имя, полученное от моего отца, но, честно, я понятия не имею, в каком он был ударе — или угаре? — когда его придумал. Лучше даже не пытаться повторить ни языком, ни мозгом, потому что чревато тяжелыми, не совместимыми с жизнью травмами.