Это просто демонические штучки.

— Овечка, у меня деловое предложение… — Его губы проходят по чувствительной шее над ошейником. — Давай сегодня не воевать.

Открываю рот, чтобы выдохнуть невыносимо искреннее «да», но снова приходится напомнить себе, с кем имею дело, и что ему ничего не стоит просто усыпить мою бдительность, а потом превратить в одну из тех безликих теней-рабынь, которые выслуживают перед ним старые грехи.

— Допустим, я соглашусь. Твои предложения?

— Мои предложения? — Его ладонь сползает ниже по моему животу, палец нарезает круги на пуговице шорт.

— У делового соглашения должны быть предложения и договоренности. Я не юрист, но это ведь элементарщина.

Локи издает разочарованный стон, но вместо того, чтобы отлипнуть от меня, крепче подтягивает к себе. Еще немного — и я просто не смогу дышать.

— Мое предложение: хороший день вдвоем. Ты не шарахаешься от меня, как от чумы, а я держу руки при себе. Но оставляю за собой право брать тебя… за руку и иногда обнимать. — Фыркаю и отрицательно мотаю головой. — Совершенно невинно, Александра! После вчерашней ночи…

Он осекается, потому что я выворачиваюсь из его хватки, отхожу подальше и на всякий случай ладонью рисую перед собой невидимую стену, чтобы он видел: дальше — закрытая территория.

— Никаких рук, демон. Вообще.

— Эммм. — Он поднимает ладони и медленно сует их обратно в карманы брюк. — Вот так?

— Именно. — Вздергиваю бровь. — Просто проведи мне экскурсию.

— Ладно, Овечка, как скажешь. — Приглашающим жестом указывает в сторону двери. — После тебя.

Я, окрыленная внезапным первым триумфом, гордо вышагиваю к двери и вскоре понимаю, что где-то все-таки прочиталась, потому что задницу жжет огнем. Оглядываюсь — и чуть не захлебываюсь от возмущения, потому что этот демон самым бесстыжим образом пялится мне пониже спины, и его мысли написаны на лбу огромными буквами черным маркером.

— Ты… — начинаю я, но он не дает продолжить, выразительно шевеля пальцами в карманах.

— Овечка, руки до сих пор при мне, а насчет того, что мне нельзя смотреть на твою задницу, уговора не было. Поэтому… Предлагаю начать с прогулки в музей современного искусства. Тебе понравится, я уверен.

Что ж, с его глазами я, пожалуй, как-нибудь справлюсь, а посещение музея — это, кажется, самое не интимное, что только может быть.

[1] Шот — посуда, которая, имеет ёмкость 45 мл, для употребления напитка «залпом», одним глотком

На будущее: нужно запомнить, а еще лучше — написать на лбу несмываемой краской «Никогда не верить Локи!»

Что вам приходит в голову при словосочетании «музей современного искусства»? Какие-то странные статуи, сюрреалистические картины, сооружения из пустых консервных банок и пакетов, собранных со дна океана. Ничего такого, что могло бы заставить нормального человека краснеть, бледнеть и хотеть сбежать через минуту после знакомства с первым же экспонатом.

Вероятно, где-то в Тени есть именно такой музей, но Локи либо не знает о его существовании, либо — в это я готова поверить — нарочно обошел его вниманием. В итоге мы пришли в музей… секса.

— Не секса, а разнообразия и красоты интима, — мурлычет у меня из-за плеча Локи, когда я на скорости света проношусь мимо статуи, где две девушки склонились над пахом какого-то крылатого рогатого мужика.

— Выметайся из моей головы, — раздраженно шепчу я, стараясь вообще не смотреть по сторонам.

— Не могу, Александра. — Нужно признать, он держит обещание и не протягивает руки. Сделал это единственный раз, когда помогал выйти из машины. И даже сейчас, в музее, предусмотрительно держится на два шага позади. — Ты слишком громко и выразительно думаешь. Знаешь, если раньше я только чувствовал твои эмоции, то теперь, кажется, слышу каждую мысль.

Я нарочно думаю о том, что если бы он провалился, мой день стал бы лучше.

— Да ну брось, Овечка, ты бы заскучала без меня через пять минут. Потому что, хоть я и треплю тебе нервы, со мной интересно. Уж точно интереснее, чем с твоим малахольным студентом, который думает, что поцелуй — это обмен слюнями, а женский клитор — ручка от геймпада.

Я заливаюсь краской и ускоряю шаги. Только когда он остается в соседнем зале, разрешаю себе передохнуть и подумать, что все-таки демон прав: и насчет слюней, и насчет геймпада. Но по крайней мере у нас были настоящие свидания, прогулки и что-то… человеческое, в отличие от бесконечных попыток Локи просто склонить меня в интиму. Или он уже это сделал? Я сойду с ума в неведении.

В следующем зале царит полумрак и здесь всего одна экспозиция: в центре зала, на покрытом бархатом постаменте, в лучах направленных сверху и снизу прожекторов. Это просто мужчина и женщина, хоть некоторые части их лиц и тел выдают не человеческое происхождение. Они как будто готовы вот-вот поцеловаться и превозмогают силу тяжести, чтобы украсть этот нечаянный поцелуй. Они полностью обнажены, но это единственная скульптура, которая не выглядит пошлой. Скорее — возвышенной. Из-за игры света кажется, что мраморные статуи медленно двигаются, и я непроизвольно обхожу их по кругу, пытаясь поймать неуловимое касание ее пальцев у него на плече.

Но стоит сделать еще шаг — и взгляд натыкается на огромную дыру в его груди, их которой, словно разрыв, торчит острый алый луч прожектора. На лице мужчины сдерживаемое страдание, на лице женщины — призрачные сверкающие слезы. Сначала кажется, что дыра в его груди — какой-то дефект, который владельцы музея решили интересно обыграть светом, но Локи останавливается неподалеку и поясняет:

— Это Нежность и Гнев. Она была смертной, он был полубогом. Ее похитили и убили, а он, чтобы вернуть ей жизнь, пожертвовал своим бессмертием.

Его голос звучит немного глухо, и я почти готова поверить, что демон впервые сбрасывает маску шутовства, показывая, что и ему не чужды простые человеческие эмоции. Локи смотрит в мою сторону и через секунду мне хочется врезать себе за излишнюю доверчивость. На холеном лице ни капли сострадания, только брезгливость и недоумение.

— По-моему, этот поступок достоин Премии Дарвина[1], а не статуи в полный рост.

— Что плохого в том, чтобы прожить одну жизнь с любимым человеком вместо сотен жизней одному?

— Почему одному? Не обязательно же хранить целибат после каждой неудачной любви.

Он говорит об этом с такой легкостью, что хочется взять что-то потяжелее и предложить перестать быть таким говнюком. Локи фыркает и посылает мне мысли, в которых наша с ним война превращается в сексуальное барахтанье. К счастью, его последняя реплика заморозила все чувства, и выходка меня не трогает.

— Ты уже хоронил тех, кого любил? Сколько раз? Неужели все эти женщины совсем ничего не значили? Ни одна не стоила того, чтобы прожить с ней одну единственную жизнь от начала и до конца?

Локи, ни на секунду не задумываясь, отвечает:

— Овечка, запомни уже, наконец, я — демон искушения. Я люблю женщин несколько… иначе, чем ты себе представляешь.

— Почему я не удивлена?

Хочу пройти мимо, но Локи перехватывает мой локоть и рывком впечатывает мою спину себе в грудь. Его рук становится слишком много: он как будто обнимает меня всю, разжигает простым перебором пальцев по голому бедру, словно я — виолончель, на которой демон собирается сыграть очередную одноразовую мелодию.

— Злишься, Александра? — Локи жарко шепчет мне в шею. — Хочешь стать моим краеугольным камнем?

— Ты обещал не трогать меня, — напоминаю о нашем уговоре, но почему-то его слова больно ранят и пробивают брешь в защите.

Почему мне не все равно, что этому бессердечному демону нет дела до чужих чувств и разбитых сердец?

Ответ лежит на поверхности, но я успеваю мысленно ударить ладонью по воде, превращая яркий образ в бессмысленную рябь. Это просто глупая сентиментальность. И немного симпатии, хоть Локи этого и не заслуживает.