Из этой глины путем прессования и обжига изготавливают так называемый лондонский кирпич особого желтовато-коричневого или красного цвета, послуживший материалом для постройки многих столичных домов. Он поистине воплощает собой genius loci, «гений места», и Кристофер Рен утверждал, что «из земли в окрестностях Лондона при надлежащем умении можно изготавливать кирпич не хуже римского… и в нашем климате он наверняка окажется более стойким, чем любой камень». Уильям Блейк называл лондонские кирпичи «добротными памятками», подразумевая под этим, что превращение глины и мела в стены человеческих жилищ, являясь одним из аспектов развития цивилизации, тем не менее прочно привязывает город к его первобытному прошлому. Лондонские дома XII века сделаны из пыли, которая носилась над этим местом еще в ледниковую эпоху, 25 000 лет тому назад.
В лондонской глине можно найти и более осязаемые свидетельства ее долголетия – скелеты акул (в Ист-энде бытовало поверье, что акульи зубы помогают от колик), череп волка на Чипсайде и кости крокодилов в Излингтоне. В 1682 году Драйден писал об этом ныне забытом и невидимом лондонском достоянии:
Восемь лет спустя, в 1690?м, близ места, где затем вырос вокзал Кингс-кросс, были найдены останки мамонта.
По прихоти погоды лондонская глина легко превращается в грязь, и в 1851 году Чарлз Диккенс заметил: «…на улицах столько грязи… что неудивительно было бы встретить мегалозавра длиной футов в сорок, ковыляющего по Холборн-хиллу, словно гигантская ящерица». В 1930?х Луи-Фердинанд Селин назвал автобусы на Пиккадилли-серкус «стадом мастодонтов», вернувшихся в края своего прежнего обитания. Герой «Отца-Лондона» Майкла Муркока, идущий по пешеходному мостику рядом с Хангерфордским железнодорожным мостом, видит на месте Лондона конца XX века «чудовищ, пасущихся у болота среди гигантских папоротников».
Скелет мамонта 1690 года был лишь первой из целого ряда подобных находок в Лондоне и его окрестностях. Гиппопотамы и слоны лежат под Трафальгар-сквер, львы – на Чаринг-кроссе, а буйволы – близ церкви Сент-Мартин-ин-де?филдс. На севере Вулиджа нашли бурого медведя, на старом кирпичном заводе в Холлоуэе – макрель, а в Брентфорде – акул. Среди представителей дикой лондонской фауны есть северные олени, гигантские бобры, гиены и носороги, которые когда-то паслись на заболоченных берегах Темзы. И это прошлое еще не ушло окончательно. Не так уж давно туманы, наползающие на город с древних вестминстерских болот, погубили фрески в часовне Сент-Стивен. Рядом с Национальной галереей и теперь можно различить то, что осталось от уступа между средней и верхней террасами Темзы в эпоху плейстоцена.
Даже в ту пору эти края не были необитаемы. Вместе с костями мамонта на Кингс-кроссе археологи обнаружили осколки кремневого топора, отнесенные ими к эпохе палеолита. С известной долей достоверности мы можем утверждать, что люди жили и охотились на месте будущего Лондона в течение полумиллиона лет, хотя история здешних поселений, пожалуй, короче. Первый великий лондонский пожар запылал четверть миллиона лет назад в лесах к югу от Темзы. Тогда эта река уже текла по своему нынешнему руслу, хотя выглядела совсем иначе: она была очень полноводна, в нее впадало множество мелких речушек, а по ее берегам росли густые леса и тянулись болота и топи.
Предыстория Лондона дает почву для бесчисленных догадок, и размышления о человеческих поселениях в тех местах, где затем, много тысяч лет спустя, были проложены улицы и выстроены дома, доставляют удовольствие особого рода. Нет никаких сомнений в том, что люди селились в этих краях на протяжении по крайней мере пятнадцати тысяч лет. Огромное количество кремневых орудий, найденное на раскопках в Саутуорке, видимо, является продукцией мезолитического производства; в Хемпстед-хите были обнаружены признаки охотничьей стоянки того же периода; в Клэпеме нашли неолитический горшок. На местах этих древних поселений были найдены ямы, в том числе вырытые под столбы, а также человеческие останки и следы празднеств. Наши далекие предки пили нечто вроде медовухи или пива. Подобно своим далеким потомкам, они повсюду оставляли за собой горы мусора. С нашими современниками их роднила и привычка собираться вместе для исполнения религиозных обрядов. Много тысяч лет эти древние люди поклонялись великой реке как высшему существу и предавали ее водам тела своих именитых собратьев.
В период позднего неолита на большей частью заболоченных почвах северного берега Темзы, среди зарослей ивняка и осоки поднялась пара холмов-близнецов, покрытых гравием и кирпичной глиной. Эти холмы высотой в сорок-пятьдесят футов были разделены долиной, по которой текла речушка. Теперь они известны нам под названиями Корнхилл и Ладгейт-хилл, а речка – это ныне погребенный под землей Уолбрук. Так возник Лондон.
Предполагается, что имя города – кельтского происхождения; с такой гипотезой нелегко примириться тем, кто считает римлян основателями первого поселения на этом месте. Однако значение слова остается предметом споров. Оно может быть производным от Llyn-don – город или крепость (don) на озере или реке (Llyn), – но тут пахнет скорее средневековым валлийским, чем кельтским. Возможно, название происходит от Laindon, «долгий холм», или от кельтского lunnd, «болото». Одна из наиболее интересных догадок с учетом склонности лондонцев к насилию, ставшей позднее общеизвестной, – происхождение этого названия от кельтского прилагательного londos, означающего «свирепый».
Существует и более поэтическая гипотеза, гласящая, что город получил свое название в честь короля Луда (Lud), который, согласно легенде, правил здесь во времена римского вторжения. Он проложил улицы города и заново возвел его стены. После смерти короля похоронили рядом с воротами, носившими его имя, и город стал известен как Kaerlud или Kaerlundein, то есть «город Луда». Ученые со скептическим складом ума склонны относиться к таким легендам с недоверием, но сказания тысячелетней давности порой содержат в себе глубокие и важные истины.
Тем не менее происхождение имени города остается тайной. (Любопытно, между прочим, что название полезного ископаемого, теснее всего связанного с этим городом, – уголь (coal) – тоже имеет неясные корни.) Это слово с его силлабической мощью, подобно раскату грома, прокатилось по всей английской истории в десятках вариантов – Caer Ludd, Lundunes, Lindonion, Lundene, Lundone, Ludenberk, Longidinium и так далее. Выдвигались даже предположения, что это имя древнее самих кельтов и родилось в далеком неолитическом прошлом.
Не обязательно считать, что человеческие поселения или укрепления стояли именно на Ладгейт-хилле и Корнхилле, а там, где теперь проложены широкие авеню, тянулись деревянные настилы, но преимущества этого места, пожалуй, были столь же очевидны в третьем или четвертом тысячелетии до нашей эры, сколь ясны они стали позднее кельтам и римлянам. Холмы представляли собой хорошо защищенную естественную возвышенность, окаймленную рекой с юга, болотами с севера, непроходимыми топями с востока и другой рекой, позже названной Флитом, с запада. Здесь была плодородная почва, обильно орошаемая ручьями, пробивающимися сквозь гравий. Темза в этом районе была вполне судоходна, а устья Флита и Уолбрука образовывали естественные гавани. Древние английские дороги тоже проходили поблизости. Таким образом, с самых ранних пор Лондон был удобным местом для организации торговли, рынков и обмена. На протяжении большей части своей истории лондонский Сити оставался центром мировой коммерческой деятельности; пожалуй, не мешает иметь в виду, что здесь могли совершаться сделки еще в каменном веке.
Все это догадки, хотя и не совсем беспочвенные; более же весомые свидетельства были обнаружены в позднейших грунтовых наслоениях. За долгие периоды, именуемые поздним бронзовым веком и ранним железным веком и охватывающие почти целое тысячелетие, осколки и фрагменты чашек, горшков и орудий труда усеяли всю территорию Лондона. Признаки доисторической деятельности открыты в местах, которые называются теперь Сент-Мэри-Экс и Грешем-стрит, Остин-фрайарс и Финсбери-серкус, Бишопсгейт и Ситинг-лейн, – всего около 250 находок, сосредоточенных в районе двух главных холмов, а также соседних с ними Тауэр-хилла и Саутуорка. Из самой Темзы были извлечены сотни металлических предметов, а на ее берегах обнаружены многочисленные следы металлургического производства. В эту эпоху родились великие сказания о Лондоне. Кроме того, последняя ее фаза – век кельтов.
