Ее мольба привела Трэвиса в чувство. Если для их спасения необходима сила воли, то у Алисии ее хватит на двоих. От него же требовалась практическая помощь.

— Держись за кровать, Алисия. Держись за этот столб. — Трэвис осторожно обвил руку Алисии вокруг резного кроватного столбика и уложил ее на подушки. Он ничего не знал о том, как принимают детей, знал только, что этот ребенок просится наружу и ему нужно просто помочь. Для этого ему понадобятся обе руки.

Алисия цеплялась за столбик. Боль заполняла ее всю, и в горле нарастал крик. Она знала, что Трэвис рядом, но из-за боли не могла даже открыть глаза. Боль заслоняла все, и Алисия сосредоточилась на выталкивании разрывавшей ее тяжести.

Затем боль сместилась, и из груди ее вырвался крик, заполняя все пространство комнаты и улетая в ночь. И вдруг наступила тишина. Трясущимися руками Трэвис ухватился за скользкие плечики, выходящие из ее лона, с благоговейным трепетом принимая своего первенца. Младенец протестующе закричал, когда он наспех обтер его и завернул в простыню. Но даже этот визжащий маленький сверток, лежавший рядом с его женой, не мог нарушить оглушающую тишину, исходившую от кровати.

В пустоту уходили вопли новорожденного младенца и рыдания широкоплечего мужчины, беспомощно стоявшего на коленях у постели с безжизненным телом его жены.

С кровати послышался слабый шорох, и Трэвис вскочил на ноги, с замирающим сердцем глядя на шевельнувшуюся на подушке голову Алисии. Она жива! Ожила надежда. Трэвис сел рядом с ней и принялся массировать ее пальцы, вознося хвалу Господу, от которого едва не отрекся.

Пусть только она живет, и он сделает все, что она захочет, станет тем, кем она захочет. Последние полчаса открыли ему глаза на собственный эгоизм и ограниченность. Свою мечту он воплотил в дереве, но ему следовало знать, что Алисия — не резная фигурка, и ею нельзя манипулировать. Она женщина, причем та женщина, которой он всегда хотел обладать, а он слишком поздно понял это. Если только ему представится еще один шанс, он никогда не повторит свою ошибку.

Наверное, очень не скоро она сможет опять доверять ему. Видеть ее по утрам и вечерам, не смея прикоснуться к ней, будет настоящей пыткой, но он выдержит это. Он вынесет все, что угодно, лишь бы видеть ее вновь улыбающейся и смеющейся, слушать ее рассудительную речь, провести рядом с ней всю оставшуюся жизнь. Этого было вполне достаточно.

Воспаленными глазами Трэвис с надеждой следил за прерывистым дыханием Алисии. Чудеса иногда случаются.

Оставленный за старшего лодочник взглянул на небритое лицо и воспаленные глаза Трэвиса и даже не попытался протестовать против грубого обращения, когда тот остановил его на лестнице, схватив за грудки. Он только кивал, давая понять, что все понял, после чего приказал людям быстро разжечь огонь и согреть воду. Не похоже было, чтобы наверху произошло убийство, а сознание того, что теперь не он принимает ответственные решения, успокоило лодочника.

Трэвис вернулся в комнату. Он обмыл тельце визжавшего младенца холодной водой и завернул его в одну из шалей Алисии.

Крик младенца встревожил его жену, и она сделала слабую попытку повернуть голову и посмотреть, что происходит. Не зная, чем он может еще ей помочь, Трэвис положил ребенка рядом с ней, чтобы она могла его увидеть.

— Как ты назовешь его? — тревожно спросил он, со страхом вглядываясь в бледное лицо жены.

— Мальчик? — Осторожно приподняв руку, Алисия коснулась визжащего комочка. Она боялась, что это просто сон и она в любой момент может проснуться. Могли ли ее желания исполниться? Неужели ребенок на самом деле жив? Правда ли, что Трэвис здесь? Она хотела ущипнуть себя, чтобы убедиться в реальности происходящего.

— Сын. — Теперь, когда у него появилось время подумать, Трэвис ощутил раздражение из-за того, чего сам себя лишил, но постарался скрыть это от Алисии. Этим идиотам внизу следует поторопиться и пришпорить своих коней по дороге в Сент-Луис!

— Тогда ему нужно дать твое имя, — устало прошептала Алисия, закрывая глаза. Сейчас ей не было дела до имен. Она свое дело сделала. А остальным займется Трэвис.

— Максимилиан? Только через мой труп! — Трэвис недоуменно смотрел на свое крошечное дитя. Младенец нашел его палец, ухватился за него и успокоился. Его сыновья не получат ни одно из имен, унаследованных им от отца.

Прозвучавшее в его словах раздражение вызвало у Алисии слабую улыбку. Трэвис вернулся. Можно больше не бояться.

К дому Стэнфорда вестник примчался перед рассветом. Его крики и стук в парадную, а не в кухонную дверь переполошили всех домочадцев. Вышедшая наконец на его стук служанка испуганно смотрела на неряшливого фермерского работника, но его сообщение послужило ему пропуском в дом.

— У мисс Алисии родился ребенок! Ей нужна помощь, и немедленно!

С лестницы донесся испуганный крик. Мужчина взглянул вверх и увидел стоящую на площадке миниатюрную леди в пеньюаре. За ней, спотыкаясь, спускался по ступенькам сонный Честер Стэнфорд. Позади него шел незнакомый работнику, но очень чопорный и высокомерный человек. Посланец обратился к отцу Алисии:

— Ребенок родился ночью, и там некому, кроме мистера Трэвиса, ухаживать за ней. Он просит, чтобы побыстрее прислали врача. Внизу на реке Огаст с лодкой. Я пойду разбужу его, если кто-нибудь возьмет на себя труд найти дока Фаррара.

Летиция пробормотала: «Мой Бог», и бросилась вверх по лестнице. Честер тут же отдал десяток распоряжений бедной служанке, отправив ее на кухню. Стоявший позади него незнакомец, выпучив глаза, тоже поспешил наверх. Махнув рукой на вызванный им переполох, вестник побежал на поиски Огаста. Ему мог приказывать только Трэвис.

Когда примерно через час маленькая группа высадилась на ближайшем к ферме причале, обессиленный Трэвис уже крепко спал на полу рядом с кроватью Алисии. Он сделал все, что мог, чтобы помочь ей, но она не сознавала этого. Он больше никогда не оставит ее одну.

Трэвиса разбудил стук в дверь, но, прежде чем открыть, он посмотрел на спокойно спящих жену и ребенка. Только после этого он выскользнул из комнаты, чтобы приветствовать доктора Фаррара.

Молодой врач отметил грязную и измятую во время скитаний одежду, отросшие до плеч запыленные волосы, небритый подбородок и покачал головой:

— Вижу, вы прибыли вовремя. Как она?

Трэвис пригладил волосы и потер усталые глаза.

— И она, и ребенок живы. Это все, что я могу сказать. А когда я узнаю, почему она осталась здесь одна, я перережу кое-кому горло.

— Тогда вам придется начать с себя, — резко ответил врач. — Если этого не сделаете вы, то наверняка это сделают те, кто ждет вас внизу. Советую вам умыться, прежде чем вы встретитесь с ними. Пропустите меня, я хочу осмотреть Алисию. — Он решительно шагнул мимо Трэвиса в комнату и закрыл за собой дверь.

Не заботясь о том, кто или что ждет его внизу, Трэвис спустился по лестнице, надеясь найти теплую воду и чашку кофе. Для него этот день уже казался долгим. Он сдерживал себя и не проявлял радости по поводу рождения сына. Могло случиться всякое, и Господь может отнять у него эту радость. Он давно научился воспринимать события с оглядкой на возможный подвох.

У основания лестницы его ждали Честер Стэнфорд и незнакомец, по бокам которого стояли два британских солдата. Трэвис со стоном запустил пальцы в волосы и проклял свое рождение, свою судьбу и настойчивость англичан. В сложившейся ситуации у него был небольшой выбор. Прошлое все же настигло его, и на этот раз ему не скрыться.

Незнакомец в темно-желтом пальто с золотыми галунами, с аккуратно завязанным пышным белым галстуком смотрел на стоявшего на ступеньках грязного, оборванного человека со смешанным чувством, в котором первое место занимало недоверие.

— Лорд Делейни? — наконец решился спросить он.

Трэвис посмотрел на него затуманенным взором из-под скептически вздернутой брови.