Те, кто впоследствии утверждал, что Кором Фаэроном всегда управляла гордыня, не знали его. Озаренный светом Сил, он не ведал трусости — только набожное стремление распространять Истину. Сам пастырь наверняка заявил бы, что всецело отдался этому долгу не из высокомерия, а просто приняв бремя, возложенное ему на плечи.

Поэтому, когда жрец посмотрел на новообращенных и осознал, что надвигается мятеж, их возможное отступление от Слова встревожило его сильнее, чем угроза собственной жизни.

— Вы отвергаете мой замысел, — произнес Кор Фаэрон, ткнув в сторону наемников пальцем, будто клинком дуэлиста. Обводя их взором, опаляющим, как лучи солнца, проповедник называл каждого по имени: — Бопарус, Кор Алладин, Номас, Фадау… И ты, Кайта? Вы отрекаетесь от меня?

Аксата вмешался, заметив, что его солдаты утратили дар речи:

— Господин, он — Лоргар — дитя Сил. Мы все это видим, и вы говорили то же самое. Его ниспослали нам из эмпиреев. Новообращенные… — Командир сделал вдох и выпрямился, решив примкнуть к общему мнению. — Мы решили, что не станем бить того, кто избран Силами. Иначе мы навлечем проклятье на наши души, господин. Все так думают. Мы не хотим рисковать, наказывая его.

Пастырь вспыхнул от ярости: нахальство и домыслы наемников разожгли ее, словно искры — сухой трут. Подавив приступ бешенства, он заговорил сквозь сжатые зубы:

— Я — Носитель Слова, и я изрекаю Истину, данную Силами. Они действуют через меня, Аксата! — Затем он позволил праведному гневу прорвать дамбу: — Ты читал святые книги? Ты изучал звезды и знамения? Несведущий глупец! Я — хозяин, учитель, Носитель Слова! Я — Правда и Закон! Если ты не согласен исполнять мои приказы, я найду тебе замену! Следующему, кто откажется повиноваться, отсекут кисти!

— Значит, рубите мои. — Капитан вытянул руки запястьями вверх, будто предлагал Кору Фаэрону немедленно осуществить угрозу. Он заговорил без вызова, с официальной вежливостью: — Господин, мы обсудили вопрос и решили, что никто из нас не прикоснется к отроку. Прошу вас, господин, посоветуйтесь с Силами и найдите другой способ.

Разъяренный открытым сопротивлением, пастырь все же сохранил достаточно здравомыслия, чтобы понять глубину опасности. Он не представлял, что на краю Бесплодных Низин в караване может начаться бунт, но солдаты на самом деле пошли против него, ослабили его позицию.

Перебирая варианты, Кор Фаэрон пытался сообразить, как успокоить страхи новообращенных, сохранив при этом власть над командой и невольниками.

Уловив чьи-то громкие голоса, Найро подошел к переборке, отделявшей жилье рабов от более просторной общей спальни наемников. Он приложил ухо к металлической преграде и, затаив дыхание, прислушался к разговору.

— В чем дело? — спросил Парента, подобравшись к нему.

— Что-то насчет Лоргара… Тихо, не мешай.

Хотя невольник упускал каждое третье слово, было очевидно, что пастырь проигрывает в споре.

— Положение меняется, — сообщил Найро горстке подошедших рабов. — Аксата говорит, что не будет служить человеку, который не признаёт Лоргара новым пророком.

Люди вокруг ахнули и разразились восклицаниями. Подобное высказывание было немыслимым: оно шло враз-рез с фундаментальными догмами Завета и убеждениями Кора Фаэрона.

— Он не смирится, — заявила Л’сай, женщина с эбеновой кожей, почти невидимая в полумраке трюма. Хрустнув костяшками от волнения — или предвкушения, — она облизнула губы.

— Надеюсь, что нет, — отозвался Найро и провел себе по горлу пальцем, будто кинжалом: — Может, Аксата наконец сделает то, чего алкали мы все.

— Ты сто раз говорил, что новообращенные ничем не лучше Кора Фаэрона, — пробормотал Парента.

— Лоргар — другое дело, — заверил их вожак. — Если Аксата присягнет отроку на верность… Возможно…

— По-твоему… — начала возражать Аладас, но Найро оборвал ее, вскинув палец, и ошеломленно посмотрел на товарищей.

— Капитан только что заявил, что Силы направили Лоргара сменить Кора Фаэрона и господин выполнил свою задачу, когда отыскал мальчика.

— Ему конец, — прошептала Л’сай, оскалив зубы в ухмылке. — Пастырь слишком надменен, чтобы отступить. Его наверняка изгонят.

— Или больше того, — вмешался Коа Но, чуть ли не повизгивая от восторга.

— Кора Фаэрона схватили! — провозгласил Найро, услышав сердитые крики и топот ног. — Сейчас выведут на палубу!

Рабы по всему трюму разом хлынули к трапу под люком, как стая крыс. Протолкавшись в первый ряд, вожак заморгал от солнечного света, который пробивался сквозь облако пыли.

Вдруг в толпе зашептались — из теней выступила крупная фигура, и фиолетовые глаза блеснули в лучах светила, появившегося в разрыве тучи. Человек шагал быстро, но бесшумно. Склонив голову под бимсом, Лоргар начал подниматься по лестнице; Найро уступил ему дорогу.

— Жди здесь, — велел отрок с бесстрастным выражением лица. Он говорил тихо, но в тоне прозвучало требование немедленно подчиниться, и невольник словно прирос к полу.

Пока аколит поднимался, Найро смотрел ему в спину. Лишь после того, как Лоргар скрылся из виду, раб стряхнул оцепенение и осторожно последовал за ним. Не приближаясь к послушнику вплотную, он выглянул из люка.

Дрожа от страха и радостного возбуждения, Найро увидел, что несколько солдат удерживают Кора Фаэрона, пока двое других свивают удавку из принесенного снизу каната. Новообращенные вооружились в арсенале — помимо булав и кнутов, при них были различные фузеи, пистолеты, луки и клинки.

— Изгнание, я сказал! — Аксата держался чуть поодаль от главной группы, за спиной у него стояла дюжина наемников. — Пусть Силы решают, жить ему или умереть.

— Я не позволю этой змее таиться в песке! — огрызнулась Торсъя, продолжая вязать узел на толстом красном тросе. Ктолличка надела свою керамическую маску, и теперь ее голос глухо доносился из-под нарисованной морды чудища, напоминавшего летучую мышь. — Пошлем его к Силам. Если он им не понадобится, пусть вернут обратно.

— Вы будете вечно гореть за эту ересь! — взревел проповедник. Вырвав руку, он воздел ее к небу: — Нынче ночью Силы сразят вас за оскорбление Носителя Слова! Смертные не вправе осквернять плоть избранного!

— Кор Фаэрон, тебя выкинули из Завета за твои безумные интриги, — усмехнулся Ахенги, один из тех, кто держал пастыря. — И разве ты не твердил, что все в мире происходит по замыслу Сил? Если они считают, что твое недостойное существование должно продолжаться, почему не соизволят вмешаться? Мы стоим под их взором, но где же их длань? Какого спасителя Силы направят к тебе?

— Они направили меня.

Услышав тихие слова Лоргара, все повернулись к нему. Многие солдаты неловко переступили с ноги на ногу, кое-кто поднял оружие. Шагнув вперед, Аксата обратил открытые ладони к послушнику и наемникам, словно сдерживал двух драчунов.

Тем временем к кораблю-часовне приближались другие машины, и их экипажи забирались на борт — или по заранее оговоренному плану, или просто заметив, что на колоссе творится что-то неладное. На палубе стало тесно; Найро заметил, что остальные рабы наблюдают за противостоянием через решетки в полу или со сходного трапа.

— Давайте успокоимся, братие и сестрие, — решительно произнес капитан. — Лоргар, это к лучшему. Кор Фаэрон отравлял твой разум.

— Отпустите моего отца. — Аколит шагнул вперед, и, хотя он не выглядел агрессивным, солдаты отшатнулись, словно под натиском невидимой силы.

— Твоего отца? — Схватив пастыря, Торсъя натянула ему на шею петлю через бритую голову. — Если у тебя и был отец, его труп остался лежать в том лагере ублюдочных кочевников.

— Оставь его, — настойчиво попросил Лоргар, шагнув к женщине.

— Сделай, как он говорит, — сказал Аксата, полностью развернувшись к солдатам. — Как и решили, бросим Кора Фаэрона в пустыне на произвол судьбы.