Как не странно, безвольная до сих пор жертва вдруг отвечает поцелуем на поцелуй. И человеческие руки обхватывают русалку за талию, проводят ласково по чешуе... заставляя затрепетать холодное русалочье тело.

    - Умеет в женщинами обращаться, - одобрительно заметил Кадм. - Может, не будем им мешать?

    Издевка телохранителя лишила Мира остатков разума. Еще как он им помешает! Но не успел Мир шагу сделать, как темная вода вокруг целующихся вдруг окрасилась синим...

    - Ты говорил, что это рожанин, - как всегда, первым сделал вывод Лерин. И, как всегда, не упустил шанса подколоть Армана. - Умеешь ты гостей выбирать, дозорный... Привел к Миру мага? Не проверил?

    - Лерин! - одернул его Мир. - Чего стоишь, вмешайся!

    Лерин подчинился сразу, оставив на время Армана в покое. Короткое заклинание и русалка закричала от боли, беспомощно извиваясь, когда вместе ее с человеком выдернуло из воды и грубо швырнуло к ногам Мира...

    - Я предупреждал, - прошипел Мир.

    Русалка возмущенно ударила хвостом по белоснежному мрамору, окатывая людей озерной водой. Лерин выругался. Он терпеть не мог, когда ему портили одежду.

    - Я сказал, - продолжал настаивать Мир. - Отпусти человека! Уходи в озеро и отпусти человека.

    - Он мой, - упрямо шипит русалка. - Мой. Отдай мне его... у тебя много. А я одна... мне плохо. Прошу тебя...

    Мир глубоко вздохнул, почувствовав вдруг себя виноватым. Ведь в ярко-зеленых глазах русалки прочитал он не ожидаемое упрямство, не каприз, а обжигающее душу одиночество.

    - Отпусти человека! - мягко сказал он. - Даю слово, я найду тебе пару...

    - Верни меня в воду... - перестала вдруг сопротивляться русалка, - задыхаюсь, сжалься...

    Мир посмотрел на Лерина и телохранитель чуть видно кивнул. Вновь загорелись синим его глаза, вновь разорвало зимний воздух заклинание. За спиной раздался тихий плеск. Кадм наклонился и легко поднял неудачливую жертву русалки на руки, с помощью Лерина устраивая его на скамье и пропуская Тисмена.

    - Мир... Это же... - прошептал зеленый телохранитель.

    Мир и сам видел. И не знал в этот миг, плакать ему или смеяться.

    Знакомые черные волосы. Бледное лицо, настолько бледное, что, кажется, принадлежит мертвому. Упрямый изгиб покрытых инеем губ.

    - Блокируй его силу, быстро! - прошипел Мир, приходя в себя. - И если он опять удерет, я с тебя шкуру спущу.

    - От меня еще никто дважды не удирал, - недобро улыбнулся Тисмен.

    Кружится голова. Болью вспыхивают в сознании искры, давит к кровати слабость и так не хочется отпускать неясный сон. Думать не хочется. Даже дышать не хочется. Потому что тягостно, потому что наполняет жаром при каждом вздохе легкие, и поддаться бы слабости, да забыться, но не дает кто-то вне. Тянет упрямо вверх, ведет сквозь пелену сна к свету, заставляет дышать глубже, ровнее. Ощутить болезненность кожи, жадно глотнуть воздух, задыхаясь, содрогнуться от кашля.

    - Тише, спокойнее, - мягко уговаривает тихий голос.

    Чужие руки прижимают ко рту платок, смоченный в едкой жидкости. Ненадолго резкий запах обжигает легкие болью, зато проходит удушливый приступ кашля, и обессилевшему Рэми чьи-то заботливые руки помогают опуститься на подушки.

    - Спокойнее. Не двигайтесь... дайте себе время...

    Осторожно, еще не веря, что боль прошла, Рэми открывает глаза.

    - Не спешите, - уговаривает тот же голос.

    Медленно, очень медленно, перестает быть ярким свет. Из расплывчатых становятся резкими очертания комнаты, приходит узнавание... пока еще неясное, оно не оформилось в мысль, не вызвало эмоций.

    Рэми отдыхает. Ему сейчас так надо отдохнуть. Но разум рывком выдирает его из ласкового плена сонливости. И Рэми, наконец-то узнает холодные, зеленые глаза человека, сидевшего у кровати.

    - С возвращением! - холодно заметил Тисмен. - На этот раз вам не убежать, даже не надейтесь.

    Рэми молчал, пытаясь выгнать из головы сонную дурь. Устроился с помощью Тисмена на кровати, послушно сделал глоток из нефритовой чаши и вновь обессилено опустился на подушки...

    Страх холодной змейкой проскользнул по позвоночнику. Он опять был в "зеленых" покоях Тисмена и вновь больной, лежал на той же самой кровати, что и луну назад.

    Только одного тут сегодня не было: одиночества. И пустая когда-то комната полна людей: сидит у камина в кресле с резными ручками Мир. Откинувшись на спинку, перекинув нога на ногу, он мирно беседует со склонившемся над ним молодым высоким мужчиной.

    Опасен тот мужчина. Неприятен. Будто вырезанная из льда статуя: идеальная, правильная до последней складки сложного наряда, холодная, с седыми, почти сливающимися с кожей жидкими волосами.

    "Старик", прозвал его сразу Рэми, отводя взгляд. Молод, а все равно как старик...

    - Посмотрите мне в глаза, - приказывает Тисмен.

    Рэми подчиняется. Вздрагивает, когда захватывает его взгляд архана, тянет за собой, растворяет в синем свете. И ужасается, когда осознает - он может не ответить тем же. Спит внутри бушующее когда-то море, покрывшись темно-синим льдом...

    - Отлично, Кадм, - довольно улыбнулся Тисмен, поворачиваясь к коренастому мужчине, сидящему в ногах Рэми. - Сила его спит и наш рожанин стал почти нормальным.

    Мужчина, которого Рэми прозвал про себя воином, не ответил. Он был занят: забавлялся со уродливой, похожей на большого таракана, зверюшкой. Зверюшка, азартно поблескивая агатовыми глазками, шипела, недовольно фыркала, пытаясь поймать привязанный к веревке кусочек мяса.

    - Нормальным он, боюсь, не будет никогда, - холодно ответил, наконец-то, Кадм, отрывая мясо от веревки и бросая его уродцу. - Хватит с тебя сегодня, маленькое чудовище.

    Зверюшка съела кусок и довольно урча отправилась спать у камина, а Кадм подвинулся ближе к Рэми, заглянул ему в глаза и тихо прошептал:

    - Теперь поговорим.

    - Не о чем говорить, - сжался под холодным взглядом Рэми.

    - Есть о чем, молодой человек. А ты, кажется, со снадобьем переборщил, Тисмен, - вмешался в разговор Мир. - Наш беглец стал слегка трусливым и забыл о своей дерзости.

    - Я помогу. - Старик пытался было подойти, но Рэми дернулся от колдуна, как от зачумленного.

    Его уже тошнило от магии, арханов, замка, секретов, оборотней. И безумно хотелось назад, в лес. Где все спокойно, все понятно, и где не путают благодарность с золотым поводком.

    - Зря... - холодно сказал Старик, вновь отходя к Миру. - Вы уже и так слишком долго от нас бегали, молодой человек. Может, достаточно сопротивляться-то?

    - А вы решили, что меня сломали! - прошипел Рэми. - Не надейтесь! К Эдлаю я так просто, как ягненочек на веревочке, не пойду!

    - У нас с тобой хватает и других, более приятных, тем для разговора, чем Эдлай, - осадил его оборотень.

    - Например?

    - Например, тот день, когда ты спас мне жизнь.

    - Говорила мама, что не доведет до добра любопытство, и была права! Если бы я тогда прошел мимо...

    Кадм хмыкнул. Поймав неодобрительный взгляд оборотня, он подавил усмешку, смахнул невидимую пылинку с коричневой туники и отвернулся к окну.

    - Я просто хотел поблагодарить тебя за услугу.

    - Правда? - воскликнул Рэми, с трудом поднимаясь. - Поблагодарили? Благодарность принята. Теперь мне можно уйти?

    - Почему вы столь упрямы? - не выдержал зеленоглазый. - Вы ведь сами к нам пришли. Никакой ловушки не было...

    - Жаль, что по пути ноги не отвалились! - прошипел Рэми, и плечи смотревшего в окно Кадма подозрительно затряслись.

    - Хватит, Рэми! - перебил его оборотень. - Всю жизнь желаешь быть беглецом? Твоя татуировка теперь чиста, это правда. И об этом у нас будет разговор особый, но тебя все равно ищут и когда-нибудь обязательно найдут. Даже если я отпущу.