Гул приближающегося вертолета испугал арабского жеребца Сиены. Он резко остановился, чуть не сбросив ее в поток. Удержавшись, она натянула поводья и повернула коня. Вертолет прогрохотал над головой и скрылся за холмами.

Потрепав жеребца по гриве, Сиена подождала, пока шум окончательно стихнет. Посмотрела на часы — около восьми. В распоряжении супруга было два вертолета. Первый всегда поднимался, когда она утром возвращалась в конюшню. Если бы на нем сейчас улетел Дерек, это было бы неплохо. Совсем неплохо. Потому что видеть его Сиене очень не хотелось. Надоело приспосабливаться к настроению, которое в последнее время было неизменно отвратительным. За ту неделю, что Белласар отсутствовал, она едва пришла в себя от скандала, который он устроил ей перед отъездом. За последние несколько месяцев он к ней сильно переменился. Что бы она ни делала, как бы ни пыталась себя вести, ему все не нравилось. Сиена терялась в догадках.

И дело было вовсе не в том, что она очень любила мужа, а он к ней охладел. Ни о какой любви здесь и речи быть не могло. Она была заперта в тюрьме, из которой не было выхода.

Вот если сейчас поехать не домой, а прямо, в направлении вон тех холмов. А затем дальше. Что будет? Как далеко она сможет добраться, даже если ее не станут преследовать? Без еды и питья. Ведь взять с собой на утреннюю прогулку сумку совершенно невозможно. Обязательно возникнут подозрения. Потому что за ней постоянно наблюдают. Это очевидно. Ну хорошо, пусть ей удастся обмануть тех, кому поручено следить, и даже захватить с собой кое-что из ювелирных украшений. Что тогда? Где в этой глуши найти на них покупателя, который бы заплатил настоящую цену? А без денег не получить даже номера в отеле. Да что там отель — билет автобусный не купишь. А паспорт? Нет, пока ее паспорт у Дерека, все мысли о побеге надо отбросить. И примириться с тем, что она в капкане.

Этот вертолет, только что прогрохотавший над ее головой, в очередной раз напомнил, что все надежды на побег напрасны.

Пора назад, в зону — так она мысленно называла огороженную со всех сторон усадьбу. Природа вокруг была необыкновенно красива, но Сиена ее почти не замечала. Меньше чем через час ей предстояло встретиться с этим художником.

Что еще за художник? И зачем? Непонятно. Но Дерек никогда ничего не делает просто так. Он что-то задумал. Но что? Сиена потерла левую руку. Она до сих пор болит, после того как он сдавил ее на прошлой неделе перед отъездом. Ничего, по-видимому, скоро все прояснится.

Вдали показалась конюшня. Сиена спешилась, сняла шлем и тряхнула головой. Волосы свободно упали на плечи. Коня следовало после прогулки остудить. Она любила делать это сама, хотя, конечно, могла поручить и конюху.

Сиена погладила шею жеребца, пробормотала несколько ласковых слов и медленно повела по кипарисовой аллее. У ворот конюшни, облокотившись на перила, стоял художник. Она вздрогнула.

Вчера за ужином Сиена так и не поняла, что он собой представляет на самом деле. Скорее всего из-за вечернего костюма, который всегда делает мужчину значительнее и благороднее. Сейчас художник был одет в джинсы, кроссовки и голубую рубашку-шамбре с закатанными рукавами. Он был высокий — метр девяносто или около того, — мускулистый, с грубоватым загорелым лицом и длинноватыми светлыми волосами песочного оттенка. Он спокойно смотрел на нее, скрестив на груди руки. Сразу видно, человек в ладу с самим собой.

— Доброе утро. — Приветливая улыбка сделала его еще симпатичнее. — Как прогулка?

— Замечательно. Но у меня, должно быть, остановились часы. Мы, кажется, договорились встретиться в девять, в солярии. Я опоздала?

— Нет. Это я пришел раньше. Решил посмотреть на вас в другой обстановке.

— Мистер Малоун, я чувствую себя непринужденно в любой обстановке.

— Зовите меня просто Чейз.

— Вчера за ужином мой муж об этом не сказал, но в свое время я была довольно известной моделью. Так что буду чувствовать себя свободно в любой позе, какую бы мне ни предложили.

— Я вообще не собираюсь вам предлагать позировать. По крайней мере не так, как вы привыкли.

— В таком случае как же вы собираетесь писать портрет? — удивилась Сиена.

— А вот это мы решим вместе.

Жеребец дернул повод, да так сильно, что она чуть не упала.

— Извините, — засмеялась Сиена. — Моему другу не нравится, когда на него не обращают внимания.

— Это естественно. Мне кажется, он уже вполне остыл.

— Чувствуется, что вы знаете толк в лошадях. — Глаза ее потеплели. — Ах да, вчера вечером вы говорили, что в детстве ездили верхом.

— На ферме у дедушки. Я принесу недоуздок.

— Принесите. Он в...

— ...в помещении для сбруи, первая дверь справа. Я уже успел ознакомиться с конюшней.

Когда он вернулся, Сиена пристегнула недоуздок, затем подняла левое стремя и ослабила седло.

— Что значит «мы вместе решим, как писать портрет»?

— Видите ли, я не портретист. Моя специальность пейзажи.

— Странно. — Сиена выпрямилась. — Тогда почему же муж нанял именно вас?

— Знаете, я очень плохо отношусь к слову «нанял». Давайте не будем его употреблять. Он сделал мне заказ на портрет. Почему? Говорит, ему нравятся мои работы. Я вначале отказывался, но он проявил большую настойчивость.

— Ну, с этим у моего мужа полный порядок.

— Я это заметил. Но вы не волнуйтесь, миссис Белласар, я профессионал. И смогу вас написать.

— Я в этом не сомневаюсь. И зовите меня просто Сиена.

— Вы уже позавтракали?

— Нет. Только съела пару яблок пополам с приятелем.

— Тогда, может быть, сделаем это вместе?

Справа от террасы маячил охранник. Они сидели за железным кованым столом. Под зонтом, потому что февральское солнце в этом году было очень теплым.

Она сделала глоток кофе и подняла глаза на Малоуна.

— Какое у вас необычное имя — Чейз.

— Это прозвище. На самом деле меня зовут Чарлз, но в одной из начальных школ...

— У вас их было много?

— Пожалуй. Мне действительно пришлось часто менять школы, но это другая история. А с моим прозвищем получилось так: в начале учебного года учительница вывесила список класса, чтобы нам было легче познакомиться друг с другом. Тогда носить на груди карточки с именами было не принято. И при этом она использовала сокращения. Ричард — Рич, Дэниел — Дэн, а Чарлз вроде должен был быть Чаз, а она почему-то написала Чейз. Но всем ребятам понравилось. И мне тоже показалось, что это звучит классно, так что я предпочел, чтобы меня звали именно так — Чейз.

— А не оказало ли это имя на вашу судьбу какого-нибудь метафизического воздействия? — Сиена взяла круассан. — Я имею в виду, приходилось ли вам впоследствии кого-нибудь преследовать или самому быть преследуемым[5]?

— Во время службы в морской пехоте такое, конечно, бывало. И я преследовал, и меня, случалось, тоже преследовали. Однако я уже давно художник и считаю эту профессию своей судьбой. Впрочем, ведь не вы будете писать мой портрет, а я ваш. Поэтому мне нужно узнавать вас.

— Доброе утро, — раздался знакомый голос. — Я думал, вы уже работаете.

У Сиены все сжалось внутри. Она медленно отложила круассан и повернула голову. В дверном проеме террасы стоял ее супруг.

Чейз несколько секунд спокойно жевал, а затем ответил:

— Мы уже начали.

— Своеобразная у вас манера работать.

— Должен заметить, что собственно живопись — это самая легкая часть работы над портретом. Труднее всего проникнуть в существо натуры. В настоящий момент я изучаю натуру за завтраком.

Чейз, разумеется, шутил, но Сиена вдруг осознала, что все это время его голубые глаза внимательно ее рассматривали. И не то чтобы он бросал пристальные взгляды. Вроде бы нет. Но ее не покидало ощущение, что прежде ее никто никогда так не разглядывал. Даже когда она была моделью.