После гимназии, с 1919-го года, в жизни Орловой значится так и не законченная – в суровые 1921—1922 гг. пришлось начать зарабатывать Московская консерватория. Так что профессиональной пианисткой Орлова не стала и не стремилась демонстрировать свое умение в этом плане. Но консерваторской практики хватило для того, чтобы стать – ради заработка музыкальным сопроводителем фильмов, попросту говоря, тапером в кинотеатре. «Таперская» премьера Орловой состоялась в кинотеатре «Унион» (потом «Повторный») у Никитских ворот. На всю жизнь актриса сохранила «Руководство по музыкальному сопровождению» – его любил демонстрировать Александров, – в котором четко было расписано, когда и какую музыку следует исполнять.

Если на экране происходят драки или погони, следует играть фокстроты и румбы. Если же герои объясняются в любви, их чувства должны сопровождать вальсы, бостоны. В некоторых, особенно страстных, случаях разрешались жгучие танго. Ну и соответственно – совсем уж минорная музыка, если герой болеет, а тем паче умирает.

Все это Орлова-таперша тщательно соблюдала и потом, на съемках «Волги-Волги», признавалась, знакомясь с И. Ильинским:

– Думала ли я, сопровождая музыкой похождения ваших уморительных немых героев, что когда-нибудь сама встречусь с Ильинским на экране!

Вот такой бы, как Л. Орлова в консерватории, и быть юной пианистке Кате Муратовой в неснятом фильме «ДО и ПО»! Однако сценарий писался, когда актрисе было уже за 40…

Таперская страница в биографии Орловой послужила богатым материалом для неосуществленного, к сожалению, Александровым сценария «ДО и ПО».

…Героиня сценария, пианистка, тоже не может после консерватории найти другой работы, кроме таперской в кинотеатре. Но Орловой-таперу и не снилось, до чего додумывалась в этой должности ее героиня в «ДО и ПО». Когда рвалась кинопленка (а тогда это было сплошь и рядом и исправлялось не скоро), Катя Муратова (так звали героиню) играла публике настоящую, не таперскую музыку. Когда фильм был новый и не очень «рвался», она договаривалась с механиком, что тот порвет пленку умышленно.

Однажды он, восхищенный ее игрой, нарочно затянул склейку порванной якобы пленки, и Катя сыграла что-то классическое целиком. Часть публики потребовала исполнять «классику» дальше вместо явно пошлого фильма. Другая оказалась категорически против.

Дело дошло до потасовки. Катя, стараясь разнять сторонников классики и экранного ширпотреба, еще больше всех злила. В результате кинотеатр разнесли вдребезги, а ее, естественно, выгнали…

После таперства у Л. Орловой на деньги, которые она заработала, было еще несколько «учеб» в разных театральных студиях, в том числе – балетной. Пока в 1926 году она не стала хористкой Музыкального театра, руководимого одним из основателей МХАТа В. И. Немировичем-Данченко. И с этого только момента, будучи уже 24 лет, она повела официальный отсчет времени своего пребывания в искусстве.

На беду актрисы, в нее, тогда уже замужнюю, без памяти влюбился сын мхатовского основателя, Михаил, работавший в том же театре. Многие советовали молодой хористке не бросаться таким «счастьем»: не сменив мужа, А. Берзина, и не выйдя за Мишу Немировича, она откажется от всех шансов на карьеру. Но Орлова только отшучивалась: «Да ведь придется и жить с ним!» (с Мишей. – Ю. С.). А когда была в хорошем настроении, сообщает М. Кушниров, уверенно добавляла: «Я и так своего добьюсь!»

Но мало сына – на нее, особенно когда он лишился оставшейся после гастролей в Америке своей последней старческой любви и примадонны театра Ольги Баклановой, стал обращать самое недвусмысленное внимание и Немирович-папа.

– Я не раз ловила, – признавалась потом актриса, – его пристальный, заинтересованный взгляд на себе…

Вот этим уж действительно нельзя было пренебрегать. И хотя нет никакого подтверждения тому, воспользовалась ли Орлова вниманием Немировича-старшего, тем не менее из хористок она перекочевала сначала в «эпизоды» с двумя-тремя репликами, а вскоре стала и солисткой, получив, на зависть многим, главные партии в «Корневильских колоколах» и «Периколе», где ее и увидел Александров, ища Анюту для «Веселых ребят».

Так что в какой-то степени, и даже не в малой, причастный к «находке» Александрова, Немирович-Данченко на премьере «Периколы», сообщает Д. Щеглов, мало того что пригласил в свою ложу все польщенное орловское семейство, но и усадил на колени молоденькую племянницу премьерши, дочь ее старшей сестры Нонны…

Но Л. Орловой было уже мало театральных, признанных всей Москвой успехов. Она рвалась в кино, которое «заразило», видимо, ее еще в бытность скромной, никому неведомой тапершей.

В 1931 году она впервые «по набору» явилась на студию и, выстояв долгую очередь из конкуренток, оказалась в кабинете известного, даже знаменитого режиссера, фамилию которого, после того как он так опростоволосился с будущей кинозвездой, предпочитают не произносить.

Один из немногих, он сразу обратил почему-то внимание на крохотную родинку на носу актрисы:

– Вы, конечно, догадываетесь, что меня пугает… как вас зовут?

– Орлова… – Она прикрыла на всякий случай переносицу рукой. – Нет, не догадываюсь…

– Ну как же! Огромная родинка на носу, – округлил знаменитый режиссер пальцы. – Простите, как вас зовут?

Это «как вас зовут?» смешно, с подсказки Орловой, повторял потом Б. Петкер – директор театра в «Весне».

– Орлова… – уже обреченнее повторила актриса.

– Кино – это страшная вещь! – стал внушать мэтр. – Ваша родинка, незаметная, возможно, в театре, превратится на экране в целый глобус!

– О боже! – вздохнула блестящая героиня «Периколы» и «Корневильских колоколов».

– Так что извините, голубушка… как вас зовут?

– Орлова, – в третий раз назвалась актриса.

– Извините, голубушка, – маэстро сокрушенно развел руками, – но кино это не для вас…

Орловой ничего не оставалось, как, продолжая прикрывать нос рукой – ей казалось, что родинка уже начала превращаться в «глобус», – извиниться за беспокойство.

И еще два года ее просили не беспокоить кинематограф своей персоной, пока родинки-глобуса не испугался александровский коллега по «Пролеткульту», ставший режиссером актер Б. Юрцев, и не снял ее в немой еще картине «Любовь Алены».

Потом была звуковая картина Г. Рошаля «Петербургская ночь».

И только после этого принесший ей оглушительный (куда там театральный!) успех «Веселые ребята».

Спустя 45 лет, когда актрисы уже не было, Александров признался:

– Теперь об этом уже можно сказать, но такой успех Орловой в «Веселых ребятах» стал для меня неожиданностью.

Но стал ли он неожиданностью для Л. Орловой? О том, как мечтала актриса – на любых условиях! – сняться в «Веселых ребятах», как уверена была в неотразимости своей будущей «Анюты», рассказывает М. Кушниров:

Такая роль! Да я бесплатно готова пусть… Лишь бы взяли…

«Когда свалилось на нее предложение сниматься у Александрова, она впала в такое радостное возбуждение, что напрочь упустила из виду деловую часть события. Актриса поделилась новостью с Фаней Левинской, ассистенткой режиссера своей первой картины, „Любовь Алены“. И та, искушенная в производственных секретах, сразу спросила о гонораре. Узнав же сумму, поняла, что молодую актрису хотят, мягко выражаясь, обдурить, стала жарко советовать не соглашаться на унизительные условия, проявить непреклонность. Любовь Петровна проявила непреклонность, но по-своему:

– Такая роль! Да я бесплатно готова – пусть! Лишь бы взяли.

– Ну хоть Александрову скажите – может, он урезонит директора…

– Ну вот еще – жаловаться! Он может подумать, что я жадная, склочная. Еще сниматься не начала, а уже цену себе набиваю…

– Да вы спокойно скажите, между прочим, чтоб он просто знал, а то он, может, и не знает…