Перечислив вместе с В. Гусевым города и подарки, которые получала в них Орлова («И увядали в квартире ее // полные красоты // мурманские, и тбилисские, // и киевские цветы»), Д. Щеглов пишет:
«Обняв кряжистого ветерана, Орлова всплакнула и уехала в Магнитогорск».
Опять В. Гусев:
Это для рифмы, насчет которой В. Гусев был слабоват. На самом деле челябинцы преподнесли Л. Орловой аж на четыре кольца больше – 12214! И на одной половине рекордного кольца было выгравировано: «Заслуженной артистке республике Л. П. Орловой», на другой: «Нам песня строить и жить помогает».
«Человеку, затратившему на них свой труд, зрители принесли в подарок плоды своего труда».
21
«Во всем должна быть доля абсурда», – любил говорить один печальный и великий человек», – пишет Д. Щеглов. – Эта идея ощутимо довлеет над стихотворением В. Гусева «Кольцо».
Между тем сама актриса никакого «абсурда», даже «доли» его, не усмотрела в подаренном ей поршневом кольце. И, возвращаясь из Челябинска, послала на завод телеграмму, которая до сих пор хранится в музее ЧТЗ:
«Уезжаю с большой творческой зарядкой, с чувством гордости и признания за ценнейший подарок – 12-тысячное поршневое кольцо. Желаю вашему коллективу от всего сердца успехов, достижений в строительстве и укреплении социалистической Родины».
А В. Гусеву на следующий день после публикации «Кольца» в «Правде» артистка направила благодарственное послание:
«Дорогой Виктор Михайлович!
Я счастлива, что случай, происшедший со мной на ЧТЗ, послужил Вам темой для чудесного стихотворения, напечатанного вчера в «Правде».
Я горжусь тем, что я и многие мои товарищи своим искусством могут быть полезны нашей стране в ее достижениях и победах!
Милый Виктор Михайлович! Вы так хорошо, так тепло и человечно все описали в своих стихах, что я ими воодушевлена и растроганна до слез. Крепко, крепко жму вашу руку.
А спустя два года, за месяц до одесского «скандала», Орлова писала о челябинском кольце в «Вечерней Москве»:
«Говорят, что в капиталистических странах буржуа дарят любимым актрисам дорогие кольца и прочие драгоценности. Таков унизительный обычай стран, где люди привыкли покупать все, даже человеческое вдохновение.
В советской стране, в гор. Челябинске, советской киноактрисе рабочие поднесли кольцо… Никакие драгоценности мира не могут сравниться с этим подарком. Человеку, затратившему на них свой труд, зрители принесли в дар плоды своего труда.
И когда меня спрашивают, почему мне весело, почему так радостно жить, я отвечаю: потому что только в нашей стране возможны такие незабываемые явления».
…О челябинском кольце актриса вспоминала всю жизнь. В интервью «Социалистической индустрии» (почему-то эта газета питала особую слабость к Орловой и Александрову), посвященному 70-летию актрисы (в отличие от других изданий, газета тактично не упомянула о дате), Орлова говорила:
«В 1947 году мы с режиссером Г. Александровым возвращались с Венецианского фестиваля, где показывали наш фильм „Весна“ (Л. Орлова разделила там первое место как актриса с И. Бергман. – Ю. С.) и сделали остановку в Париже. Там приняли участие в большой пресс-конференции. Западные журналисты задавали самые разные вопросы, в том числе весьма каверзные. И вдруг такой:
– Скажете, госпожа Орлова, в Советском Союзе кинозвездам преподносят ценные подарки?
Я на мгновение задумалась (вспомнила, наверно свой пассаж в «Вечерке» о подарках буржуа. – Ю. С.) а потом ответила:
– Однажды я получила кольцо, ценность которого даже трудно переоценить.
Журналисты переглянулись, как мне показалось, удивленно и недоверчиво. И тогда я рассказала историю, происшедшую в Челябинске, историю рабочего подарка.
В зале вдруг наступила глубокая тишина. А потом – гром аплодисментов».
…Л. Орлова уже не узнала еще об одном эпизоде, связанном с челябинским кольцом: воспоминания начальника того самого поршневого цеха ЧТЗ С. Мирошниченко были опубликованы после ее кончины.
…Несколько дней спустя после отъезда артистки из Челябинска его, перед командировкой в США, вызвал нарком тяжелой промышленности С. Орджоникидзе.
Когда Мирошниченко вошел, товарищ Серго пошутил:
– Это тот, кто артисткам колечки раздаривает?
– Почему же не обменяться сувениром с народной артисткой? – пошутил в свою очередь Мирошниченко.
– Она еще не «народная», – тут же поправил замнаркома.
– Литейщики сказали, значит будет «народной», – сказал нарком. Литейщики не ошибаются.
22
…Прошло чуть больше полутора месяцев и Наркома Орджоникидзе не стало. Эта весть застала Орлову, в которую он так верил, в доме… писателя М. Булгакова.
Начиная с 1936 года автор «Мастера и Маргариты» начал читать написанные им главы романа ближайшим друзьям. Среди них были и друзья Александрова («Друг моего друга Александрова Чарли Чаплин» – острил Н. Богословский) – композитор В. Шебалин, возглавивший недавно комиссию, снявшую с режиссера и Дунаевского обвинение в плагиате «Марша веселых ребят», и художник П. Вильямс, кисти которого принадлежит одно из самых необычных полотен Третьяковки (вернее, ее запасников) – портрет Александрова 1933 года с гитарой и девочкой на первом плане, жующей почему-то огурец.
После нескольких авторских читок Шебалин и Вильямс передали М. Булгакову, что Александров и Орлова сочли бы за честь присоединиться к слушателям романа. Булгаков не возражал, и несколько вечеров режиссер с актрисой наслаждались главами «Мастера и Маргариты» в авторском исполнении. А может, и мечтали о его маловероятном, когда-нибудь, осуществлении… С Орловой, конечно, Маргаритой. И с тем набором кинематографических трюков, которыми, как никто в СССР, владел Александров.
…18 февраля 1937 года актриса слушала Булгакова одна: Александров не смог из-за дел. И вдруг поздно вечером, когда, отужинав с Булгаковыми, слушатели уже собрались расходиться, позвонил Александров и сообщил, что только что… от разрыва сердца умер Серго Орджоникидзе. Для всех это сообщение, как вспоминают, прозвучало шоком.
