И в чем, спрашивается, подвох?

А в том, Кирилл, что за такой кусок и убить могут. Как здрасьте. Поэтому Дарьялов и велел помалкивать в тряпочку. Для твоей же безопасности, дебил. И вот тут твои любовные игрища приобретают несколько иной оттенок.

Знал Вадим о том, на что я нацелился? Знал. Пытался зачем-то подсунуть мне свою бабу? Пытался. Очень топорно и неуклюже, но, может, это только мне так кажется? Может, действительно права Люба и все это хитрая многоходовочка?

Лишь сейчас до меня по-настоящему дошло, какой фатальной глупостью было взять Лену с собой в Выборг. Проверка, да? И кто кого проверил? Если она все-таки связана с Вадимом, ей совершенно не обязательно было быть со мной на переговорах. Достаточно одного факта моей поездки. Потому что разговор тет-а-тет с Дарьяловым - это как плюсик в реакции Вассермана. И отыграть теперь назад ничего нельзя. Все произошло. Если я ошибся в Лене, Вадим уже все знает. Сам-то он никто, шелупонь. Но вот шепнуть рыбе покрупнее вполне мог.

Внутренний голос - интуиция или что-то более глубокое? - говорил мне: невозможно так притворяться. Я бы почувствовал в Лене фальшь. Да, встреча на выставке была не случайной, это я понял сразу. Но первая, в ресторане, и всё остальное? Нет.

Я хотел этому верить, очень хотел. Но червячок все равно точил. Обжегшись на молоке?..

Эта неделя должна была решить все. Особенно если учесть, что Вадим понимал: он висит на волоске.

Немного утешало то, что сейчас, в отличие от лихих девяностых, помеху на пути уже не убирали вот так сразу, превентивно. Обычно сначала цивилизованно предлагали поделиться или отойти в сторонку. И я прекрасно понимал, что если такое предложение поступит, молча кивну и отойду. Когда у тебя ребенок, особенно отчетливо сознаешь, что лучше быть живым, чем правым и богатым.

Я словно поставил на кон свое будущее - и личное, и деловое. Мог выиграть - женщину, которая за неполные две недели почти уже свела меня с ума, и шанс на серьезный рывок в бизнесе. А мог и проиграть. И остаться ни с чем. Фифти - фифти.

Я набрал номер Лены, но она не отвечала. Тогда написал ей в Вайбер: «Как ты? Высохла?»

Ответ пришел только через полчаса:

«Извини, перевожу банкрота на внешнее управление. Это ад. И, кажется, все-таки простыла».

Ну вот, приехали! Только этого не хватало!

«Отвезти домой?»

«Спасибо, не надо. Я на машине».

«Есть чем лечиться?»

«Не волнуйся, все есть».

Ага, не волнуйся, как же!

«А если хочу волноваться?»

«Тогда волнуйся, это приятно» - и целая строчка разных смайликов.

Утром с работы я снова позвонил Лене, и она опять не взяла трубку. Но написала тут же: «Я дома, лежу. С температурой и без голоса».

«Приехать?»

«НЕТ!!! Извини, я страшная».

Вот тут я не мог не улыбнуться.

«Адрес свой напиши».

«Зачем?»

«Не бойся, лекарство отправлю».

Пауза, потом ответ все-таки пришел. Я забрался на сайт доставки «Хачапури и вино» и сделал заказ: три разных хачапури и лобио. Хотел добавить гранатовое вино, но алкоголя в доставке не было, пришлось обойтись морсом - тоже неплохо. Получил подтверждение, что заказ принят, и снова вернулся в Вайбер:

«Родину не надо, лучше что-нибудь другое».

«В смысле?»

Похоже, забыла, о чем вчера говорили. Интересно, а то, что в машине было, помнит? Моя-то рука как раз прекрасно помнила это ощущение - прохладной шелковистой кожи, мягкой округлости. Вот уж точно, мой любимый размер - как раз по ладони.

Кое-как переведя дыхание, я ослабил галстук и ответил:

«Неважно. Жди лекарство. Поправляйся скорее. Целую. Много раз - чтобы никому не завидовала».

Елена

- Тимку я после школы к себе заберу, - категорично заявила мама. - Ему в лагерь ехать, не хватало только от тебя заразу подцепить.

- Да забирай, - прохрипела я. - Потом ко мне зайди, пожалуйста, а то я с голоду помру, пустой холодильник.

Но когда она, закинув Тима к себе, забежала с продуктами, я уже лежала с ноутом на животе и откусывала по очереди от трех огромных хачапуров, запивая морсом. Счастливая и довольная, как слон. И даже не столько ими самими, сколько тем, что их прислал Кирилл.

- Это что? - вытаращила глаза мама.

- Не выдержала и заказала, - соврала я. - Доставку.

- Красиво жить не запретишь. Слушай, а ты чего жрешь-то так? Не беременная часом? Я помню, как ты с Тимкой мела все подряд за целую роту.

- Ма! - я чуть не подавилась. - С какого ветра надуло бы?

- А я знаю, с какого? Ты ж ничего не говоришь. Шляешься где-то по ночам, пироги вон трескаешь.

- Успокойся, - я поморщилась, потому что горло словно кошки когтями драли. - Нечего рассказывать. И беременной быть тоже не с чего.

Тут я вспомнила вчерашнюю сцену в машине, и по позвоночнику пробежали зябкие мураши. Пока не с чего, да... А что, собственно, мешает? Слишком быстро? Хочется поиграть с ожиданием, раскалив желание добела? Или все гораздо более прозаично? Нет, ну а что, отправить детей на каникулы - и можно не смотреть на часы. Разве не это Кирилл имел в виду, когда мы прощались в воскресенье у метро? Тим уезжает третьего июня, через десять дней. Дочка Кирилла тоже где-то в первых числах.

Так, я не буду думать об этом сейчас. Я слишком дохлая, чтобы думать о таких вещах. А в жар и в холод бросает - это от температуры. А вовсе не от того, что меня так раскочегарило и я представляю, как.

Я глупо захихикала, и мама с беспокойством пощупала мой лоб.

- Дорогая моя, ты температуру-то мерила? Думаю, не меньше тридцати восьми. Если не больше. Где градусник?

- В тумбочке, - просипела я.

Если с утра мне было просто хреновато, то сейчас действительно стало охренеть как хреново. Я повторяла эту фразу про себя и так же про себя смеялась, чтобы не пугать маму. Но вид, наверно, при этом у меня был такой, что она все равно испугалась.

Градусник насплетничал тридцать восемь и пять. Мама засуетилась, притащила из аптечки всяких таблеток, заставила принять и запить остатками морса. Все вокруг плыло, в ушах звенело, легкое одеяло, казалось, весило целую тонну. Потом таблетки, наверно, подействовали, и я уснула. А когда проснулась, уже смеркалось.

- Как ты? - мама отложила книжку.

- Получше, - прислушавшись к себе, прохрипела я и закашлялась.

Температура немного упала, мама накормила ужином, заставила выпить чаю с малиновым вареньем и приготовила полоскание.

- Обойдешься без меня? - спросила она с сомнением.

- Иди. Если что - позвоню.

Мама ушла, а я начала лихорадочно прикидывать масштабы катастрофы. Отлежаться денек, как надеялась, не получилось. Значит, утром надо вызывать врача. А сейчас - срочно разрулить рабочие дела.

Большинство клиентов у меня были, что называется, в процессе, могли и подождать пару-тройку дней или обойтись консультациями по скайпу. Нового банкрота, с которым еще не встречалась, перебросила коллеге Миле, она же согласилась сопровождать в суд еще одного, с ним предварительная работа уже была закончена. Все остальное я могла делать, не вставая с одра.

Управившись с делами, я написала маме и Тиму, что относительно жива, и стала ждать в полудреме, когда объявится Кирилл. Днем, после появления курьера с коробками, я отправила сообщение с восторгами и благодарностями, и он ответил, что страшно занят, напишет вечером из дома. Наконец телефон квакнул.

«Ты как, жива?»

«Местами».

Переписывались мы долго, и разговор потихоньку становился все более непристойным. Волнующе непристойным. Меня снова стало знобить. Сначала приятно, потом... не очень. Сердце колотилось об ребра, как будто хотело выломать дыру и ускакать, в горле пересохло. Отправив очередное сообщение, я выронила телефон, потянулась за ним и. соскользнула куда-то в темноту.

В чувство меня привел звонок. Нет, не телефон, в дверь. За окном горели фонари, часы показывали начало одиннадцатого. Кое-как выпутавшись из-под одеяла, я встала и набросила халат. Пробралась по стеночке в прихожую, посмотрела в глазок. На площадке стоял Кирилл.