Досчитав до ста, я вошла в холл. В ванной шумела вода, но все равно подошла на цыпочках. Прислонилась к стене, представляя Кирилла под душем. Постояла немного, осторожно открыла дверь.

- Не крадись, иди сюда!

Раздевшись, я отодвинула створку кабины и мгновенно попала в его объятия - так крепко, что пискнула от неожиданности. И тут же сжала ладонями его ягодицы, прижимаясь еще крепче. Чувствовать напряжение мужской плоти, так близко, так горячо и многообещающе

- от этого я просто шалела.

- Ничего себе.

- Это точно не post mortem. - шепнул он мне на ухо. - Согласись, живая лучше. Еще нельзя. так?

Таблетки я начала принимать, но в первый месяц они ничего не гарантировали.

- Пока нет.

- Жаль.

Пар в потолок, теплые струйки воды, текущие по лицу, прохлада кафеля за спиной. Губы дразняще, щекотно пощипывают соски, сначала один, потом второй. Руки спускаются от груди по животу, как будто разыскивают знакомый путь. Чуть медлят, почти достигнув цели, поглаживая складочки, где заканчивается внутренняя сторона бедра. Я запрокидываю голову, закрываю глаза, и под веками вспыхивают ослепительно яркие огни - белые, зеленые, лиловые. Те, которые рождаются под его пальцами и пробегают по всему телу.

Я не вижу, а чувствую, как он опускается передо мной на колени. Глажу его мокрые волосы, провожу по шее, сжимаю плечи.

- Как мне нравится так целовать тебя.

Пальцы проникают все глубже, и я уже не могу удержаться от стонов. На секунду открываю глаза, чтобы встретиться с его взглядом снизу вверх, таким острым, осязаемым, что все внутри отзывается сладкой судорогой. Пока еще крошечной, совсем тонкой и короткой. Как намек, как обещание.

Губы, повторившие уже проложенный маршрут. Язык, сменивший пальцы. Горячо, влажно, почти невыносимо. Вода, стекающая по груди, животу - тонкими штрихами подчеркивая наслаждение.

Больше не могу терпеть, оттягивать неизбежное, долгожданное. Как хочется задержаться на этой тонкой грани, растянуть мгновение, когда уже паришь над сверкающей бездной волшебного огня и чувствуешь его жар. Но желание окунуться в него, сгореть и воскреснуть, как Феникс, побеждает...

Плитка, вся в крупных каплях, холодит спину, и еще пробегают по телу последние огненные змейки, словно выпив из него все силы. В ушах звенит, и где-то в глубине живота рождается счастливый русалочий смех.

[1] (лат.) после смерти

Кирилл

- Самый большой плюс вашей истории - что вы не поехали бить морды и вообще хоть как-то разбираться.

По голосу Олег представлялся мне минимум Валуевым, но в реальности оказался субтильным мужчиной неопределенного возраста, больше смахивающим на студента -ботаника.

- Хотел, - честно признался я. - Дочь остановила. Сказала, что меня посадят в тюрьму, а ей придется жить с матерью. Подействовало отрезвляюще.

- Разумный ребенок. Не знаю, как насчет тюрьмы, но в моей практике были случаи, когда необдуманные действия клиентов приводили к очень нехорошим результатам. Поэтому давайте договоримся сразу. Ни единого шевеления без моего одобрения. Никаких контактов и разговоров с бывшей супругой. Даже если вдруг позвонит сама, ваш ответ: «Мы общаемся только через адвоката».

- Хорошо, - послушно кивнул я. - Мои действия?

- Для начала подпишем типовой договор. Нюансы будут прописаны в дополнительном соглашении.

От фигурировавших в договоре цифр любой китаец мгновенно превратился бы в европейца. Немного утешало то, что окончательная сумма зависела от результата, но и ведение дела оценивалось неслабо. Впрочем, деваться было некуда, и я подписал.

- Во-первых, флешку вашу я на досуге прослушаю. Может, там есть что -то такое, что надо убрать. И с телефона тоже. И вообще, позаботьтесь, чтобы все файлы в телефоне были в целости-сохранности. Тут такая фишечка. Использовать тайно записанное аудио в качестве судебного материала разрешили всего несколько лет назад, причем не законом, а письмом Верховного суда. Поэтому на низовом уровне судьи могут упираться. И требовать объяснения, откуда дровишки. А наш оппонент может затребовать экспертизу подлинности, так что все должно быть идеально. Чтобы не подкопаться.

Олег подумал, потер подбородок и продолжил, перекидывая из руки в руку карандаш, за которым я невольно следил, как за маятником гипнотизера:

- Подойдем к проблеме здраво. Пока нет ничего, что заставило бы суд полностью запретить матери общение с ребенком. Ограничить еще больше - да, легко. Ввести контроль за посещениями. Например, они будут видеться в вашем присутствии. Или в присутствии сотрудника опеки. У вас дома или на какой-то нейтральной территории.

- Как это «нет ничего»? - возмутился я, но он остановил меня жестом.

- Что касательно педофильских моментов... Я вас прекрасно понимаю, у меня тоже дочь, чуть постарше вашей. Но учтите такую вещь. Наш герой - публичная персона и при деньгах. Если дело дойдет по этой статье до суда, в чем я, кстати, сомневаюсь, будет невероятное количество грязи, и это ударит в первую очередь по ребенку. В итоге все выставят так, что девочка отчима оклеветала, да еще с вашей подачи. Но даже если дело скиснет на предварительном этапе, в СМИ все равно просочится. Поймите, в нашей стране известному лицу можно быть кем угодно. Наркоманом, алкоголиком, психом, дебоширом. Гомосексуалистом - вообще прелесть. Можно иметь три судимости, три семьи и лечиться от сифилиса. Педофилом быть нельзя. Категорически. Вот на этом мы и сыграем.

Все то же самое говорила мне Лена. Да и сам я, остыв и подумав на свежую голову, это понял.

- Предлагаете шантаж?

- Куда ж без него, родимого? Только тут тоже нужно с умом действовать. Нам надо будет застать вашу бывшую врасплох. Без предупреждения. Одну. До мужа она сама донесет. Наше предложение: мы подаем ходатайство об изменении порядка общения, она не сопротивляется. В противном случае мы идем с козырей.

- Так ведь можно и без суда обойтись? - засомневался я. - Зачем так сложно?

- Затем, - поморщился Олег, - что она может согласиться, а потом передумать. Через годик. А доказательная база нужна свеженькая.

- Интересно все получается. - я почувствовал, что снова закипаю. - Ну ладно, добьемся мы своего. надеюсь. А эта мразь останется безнаказанной. И наверняка продолжит. С каким-то другим ребенком. Если уж начал - не остановится.

- Кирилл Андреевич, миленький, - Олег тяжело вздохнул, - спуститесь на землю. Я вам верю, я обязан верить клиенту. Но, положа руку на сердце и куда угодно еще, лапать за попу и ходить по дому в трусах - за это никого никогда не посадят. Можно заплатить многомного денег, сфабриковать доказательства, купить судью. Но повторюсь, это рикошетом ударит по вашей дочери. Хотите? Сомневаюсь. Знаю, звучит цинично, но будьте счастливы, что у вас нет реальных доказательств сексуального насилия.

- Да уж, слава богу, - меня передернуло.

- В вашем случае официально и легально сделать ничего нельзя. Другими способами -можно. Если вы достаточно платежеспособны и имеете определенные связи. Думаю, все знают, как наказывают насильников и педофилов. Главное - остаться в стороне самому. Настолько в стороне, чтобы даже мысли ни у кого в вашем направлении не прилетело. Но я ведь вам этого не говорил, правда? Подумайте, где мы сможем гарантированно отловить вашу бывшую жену для разговора. Чтобы не ходить двадцать раз. Может, на работе?

- Она не работает. Дома тоже без особых гарантий. Понятия не имею.

- Какие-то клубы, фитнес?

- На фитнес, кажется, ходит. Регулярно. Но вот куда и когда? Постараюсь выяснить.

- Постарайтесь, - Олег встал, дав понять, что аудиенция окончена. - И сразу мне звоните.

- Все было предсказуемо, - хмыкнула Лена, когда я позвонил ей по пути в офис и отчитался.

- Ковалев, поклянись, что обойдешься без партизанщины. Ты же понимаешь, что это минное поле. Шаг вправо, шаг влево - и ага, яйца висят на дереве.