Мэри несколько раз бывала у него на работе. Она припарковалась возле входа на строительный участок рядом с красной «тойотой», вышла из машины и направилась к дому. Облегающий фигуру свитер сразу же привлек заинтересованные взгляды плотников. Этот свитер Мэри надела специально для Винса: ему он очень нравился.

Она мысленно прокручивала диалог с Винсом: «Винс, дорогой, я пригласила Джима и Барбару на ужин в субботу и хочу угостить их на славу. Мне нужна сотня долларов…»

Он, конечно, удивится, зачем ей столько денег.

И даже если даст эту сумму, то что произойдет потом, когда выяснится, что никакого ужина даже не планировалось?

– Где Винс? – спросила она у парня, прилаживающего лист кровельного железа к диагональным опорам каркаса крыши.

– Внутри, – ответил он.

Перешагнув кучу строительного мусора, Мэри вошла в дом, где в углу двое плотников стучали молотками, заколачивая гвозди.

Она увидела их сразу же: Винса, расстроенного и сердитого, и женщину с фигурой, как у Ракель Уэлш, в красном трикотажном платье. Она разговаривала с ним, стоя спиной к Мэри. Это была она. Мэри поняла это, как только увидела их. Великолепная блондинка.

Винс схватил женщину за плечи и взглянул на нее с такой страстью, что Мэри почувствовала себя совсем скверно. Потом Винс поднял глаза и через плечо блондинки увидел жену. Его лицо выразило глубокое изумление, и он инстинктивно опустил руки.

Интуиция подсказывала Мэри, что следует немедленно повернуться и бежать.

Вместо этого она медленно подошла к ним, пытаясь дышать равномерно, а не как после забега на дальнюю дистанцию. Мэри ощущала пульсирующую боль в висках. Ей отчаянно хотелось выпить.

– Мэри? – прозвучал хриплый голос Винса.

Мэри во все глаза уставилась на женщину, которая теперь повернулась и тоже внимательно смотрела на нее. Красавица. Не то чтобы совсем худая, но без единой унции лишнего жира. Фигура у нее была как у тренера по аэробике. Мэри хотелось убить эту женщину или по крайней мере выцарапать ей глаза.

– Привет, – сдержанно сказала женщина. – Я давненько присматривалась к этому дому и решила попросить десятника показать мне его. Вы владелица дома?

Мэри понимала, что она лжет. Эта женщина – любовница Винса. Они спят вместе. Она это чувствует.

– Я жена десятника, – напряженно сообщила Мэри.

– Что ты здесь делаешь, Мэри? – Винс схватил жену за локоть.

Мэри даже не взглянула на него, продолжая рассматривать женщину, которая наблюдала за ними, хотя делала вид, что не обращает на них внимания.

– Я Мэри Спаццио, – представилась Мэри. – А вы?.. – Ей было необходимо узнать, кто она такая.

– Белинда Глассман, – сказала женщина, немного помедлив. – Ну что ж, спасибо, Винс, за то, что показали мне дом. Приятно было познакомиться, Мэри.

Мэри смотрела, как она уходит, шагая широким, упругим шагом, потом взглянула на Винса. Он не заметил, что Мэри наблюдает за ним, а она уловила неприкрытую страсть и отчаяние на его лице. Мэри не могла больше находиться рядом с ним, она ненавидела его и ненавидела ее. Повернувшись, Мэри выскочила из дома следом за Белиндой.

– Подождите! – крикнула она, когда Белинда уже садилась в машину.

Белинда оглянулась.

– Держись от него подальше, – крикнула Мэри, – или я убью тебя!

– Боюсь, вы ошибаетесь, – сказала Белинда, садясь в «тойоту».

– Сучка! – крикнула Мэри сквозь слезы. – Мерзкая сучка! – Но машина уже исчезла за поворотом.

С большой неохотой – и это еще мягко сказано – Винс повернул свой пикап на дорожку, ведущую к дому.

В тысячный раз прокрутив в мозгу встречу жены с любовницей, он подумал, что Белинда с честью вышла из неприятной ситуации. Она вела себя безупречно. И ничем не выдала себя. Дала весьма логичное объяснение – не придерешься. Почему в таком случае Мэри не поверила?

Винс вылез из пикапа и остановился по дороге, чтобы полить цветы. Не глядя в сторону дома, он не спеша оборвал несколько засохших цветков. Уши у него горели. Наконец, поняв, что дольше невозможно откладывать неизбежное, Винс вошел в дом.

Мэри сидела за кухонным столом с заплаканными глазами и раскрасневшимся от ярости лицом.

– Давно? – спросила она. – Давно ли, отвечай мне, мерзавец!

– Мэри, о чем ты? – попытался выкрутиться Винс, не понимая, почему бы ему не сказать ей всю правду, тем более что он уже несколько месяцев собирался сделать это.

– Ты знаешь, о чем я говорю! – взвизгнула она, вставая из-за стола. – Ты трахаешь Белинду Глассман?

– Нет, – солгал Винс. Не успел он произнести это слово, как понял: Мэри знает, что это ложь.

– Я ненавижу тебя! – воскликнула она и, не дав мужу опомниться, схватила со стола бокал и швырнула в него.

Он едва успел увернуться. Просвистев возле его правого виска, бокал ударился о стену, разбившись вдребезги.

– О Господи, – только и вымолвил Винс.

– Сколько времени это продолжается? Я желаю знать, давно ли ты трахаешь ее? – орала Мэри, и Винс понял, что она сильно навеселе.

– Мэри, я не знаю, что и сказать…

– Свинья! – В него полетела солонка. – Кобель! – За солонкой последовала мельница для перца.

– Пропади все пропадом! – рявкнул Винс. – Я рад, что ты узнала.

Мэри замерла.

– Значит, это правда?

У нее дрожал от обиды голос, и она выглядела такой молодой и беззащитной, что Винс почувствовал себя совершенным негодяем. Ведь он когда-то любил Мэри. И не хотел обижать ее.

– Ты любишь ее, Винс?

Он помедлил. Пристально глядя на него, Мэри ждала ответа.

– Да.

– Подонок! – Мэри чуть покачнулась. – Она богачка. Дочь Эйба Глассмана. Что, по-твоему, ей нужно от простого плотника вроде тебя? А? Что? Ты нужен ей только ради секса, Винс.

Обидные слова. Он понимал, что Мэри хочет задеть его. Самое главное – она была права.

– Я ненавижу тебя! – орала Мэри, швыряя в него все, что попадалось под руку, и осыпая его такими грязными ругательствами, каких он еще не слыхивал.

«Она сошла с ума», – подумал Винс, вдруг испугавшись, и выскользнул за дверь.

– Я ненавижу вас обоих! – неслось ему вслед. – Вы еще пожалеете об этом – и ты, и Белинда Глассман!

Небрежно стукнув в дверь, Джек вошел в комнату. Настроение у него было превосходное. Они только что расселились в гостинице. В руках Джек держал сценарий, хотя ему незачем было туда заглядывать, потому что свои реплики он уже знал наизусть. По пути из аэропорта, когда они проезжали каменистой пустыней в каньон Вентанна, где расположилась большая часть съемочной группы, ему в голову вдруг пришла одна мысль относительно интерпретации образа его героя Ника Райдера. Он хотел попросить Мелоди почитать ему реплики партнера.

Увидев ее, он замер.

Мелоди вытирала слезы. Глаза ее покраснели.

– Мел? – испугался Джек. – Что случилось?

Она отвернулась.

– Прошу тебя, Джек, не сейчас.

Мелоди плакала. Но почему? За несколько лет их знакомства он только однажды видел Мелоди плачущей: ее тогда обидел он сам.

– Мел, с тобой все в порядке? – спросил Джек, легонько прикоснувшись к ее плечу.

– Нет, я совсем расклеилась.

Плечи ее вздрагивали. Джек сжал их руками.

– Скажи, что случилось? – прошептал он. – Мне невыносимо видеть тебя в таком состоянии.

Мелоди застонала и, неожиданно обняв Джека, спрятала лицо на его груди. Он опустился рядом с ней на краешек кровати и стал поглаживать по спине.

– Неужели это я чем-то расстроил тебя?

– Нет, Джек, нет. Видишь ли, иногда… на меня нападает такая депрессия… Мне кажется, я больше не выдержу!

– Расскажи мне обо всем, Мел. Я хочу помочь, – попросил он, покачивая ее.

– Это все из-за одиночества, – всхлипнула она. – Я так одинока. У меня никого нет. Совсем никого.