Он стал серьезным.

– Я тебя поддразнивал. Конечно, мне это было бы неприятно. Мне особенно нравится в тебе, Белинда, то, что тебе действительно безразлично, что я звезда, хотя к этому не сразу привыкаешь.

– Браво! – Она поднялась с кресла. – Хочешь потанцевать?

Джек уже стоял перед Белиндой, принимая ее в свои объятия. Потом они медленно поплыли в танце под душещипательную любовную песенку. Он крепко прижал ее к себе. Она ощущала каждый дюйм его тела. Одна рука Джека лежала на ее бедре, другая – на обнаженном плече, и его пальцы ласкали и жгли ее кожу. Белинда обвила руками шею Джека, не понимая, как это случилось, и не было ничего более естественного, чем закрыть глаза и прижаться щекой к его груди.

Это мгновение, когда время остановилось, было самым утонченно-изысканным за всю ее жизнь.

Тлеющий огонь снова разгорался между ними, искрился, согревал.

«Я люблю его, – думала Белинда. – Это совершенно очевидно, хотя и ужасно. Больше всего на свете мне хотелось бы оставаться с ним, как сейчас, и плыть, плыть в его объятиях».

Она чувствовала его дыхание на своем виске, потом ощутила мимолетный поцелуй. Руки Джека скользнули по мягкой коже ее юбки.

Белинда не открыла глаз. Затаив дыхание, она плыла в его объятиях, наслаждаясь теплом.

Его губы прикоснулись к ее щеке. Он обнял Белинду еще крепче, прижавшись лицом к ее волосам. И снова поцеловал ее.

Чудесная горько-сладкая, меланхоличная мелодия закончилась, сменившись энергичной ритмичной музыкой, не соответствующей их настроению и огню, разгоревшемуся между ними. Джек остановился и, придерживая одной рукой ее голову, произнес хрипловатым голосом:

– Я хочу поцеловать тебя.

Было бы так легко и просто сдаться на милость победителя.

Но все обаяние момента исчезло при воспоминании обо всех мужчинах в ее жизни. О Роде и Винсе, о партнерах на одну-две ночи. Белинду охватила паника. Она высвободилась из его объятий.

– Не сегодня, – сказала она. – Уходи, Джек. Ты и так пробыл здесь дольше, чем можно.

Он не сразу поверил ее словам, а поверив, рассердился.

– Зачем ты это делаешь?

Разве могла Белинда сказать ему правду? Не могла, потому и не сказала ничего.

– Ведь мы уже были с тобой вместе. Я не понимаю.

– Просто уйди.

– Зачем ты это делаешь? – повторил он. – Ты хочешь меня. И если ты думаешь, что это не так, то обманываешь себя. А я, видит Бог, Белинда, я хочу тебя.

– Единственное, чего я хочу от тебя, Джек, это то, чего ты не можешь дать ни мне, ни любой другой женщине.

– Что же это такое?

– Настоящее чувство. – Белинда сверлила его взглядом. – Кобели идут по дешевке: на пятачок – пучок, Джек. Убирайся. Уходи сию же минуту, Джек.

Он начал кое-что понимать, и на лице его появилась довольная улыбка.

– Думаю, – сказал он, приближаясь к ней, – что я тебе не безразличен.

Белинда отступила на шаг, разозлившись, что выдала себя с головой и что он такой бесчувственный и эгоистичный.

– Твоя проблема, Джек, заключается в том, что у тебя нет сердца, вернее, в том, что твое сердце висит между ног.

– Как это грубо, Белинда. – Широко улыбаясь, он шагнул к ней. Она не могла уклониться. – Дай мне шанс, Белинда, – попросил Джек, глядя ей прямо в глаза. – Если ты не даешь мне шанса, то как сможешь узнать, есть у меня сердце или нет?

– Не понимаю, о чем ты. Уже поздно. Иди домой. Возвращайся в Лос-Анджелес. Окажи нам обоим такую любезность.

– Почему ты не слушаешь меня? Ты мне не безразлична! Я, черт возьми, начинаю любить тебя! Разве не это ты хотела услышать?

– Ты неправильно понял меня. Уходи.

Джек больше не улыбался.

– Наверное, если бы я упал перед тобой на колени и признался в своих чувствах, как это делали сто лет назад, ты все равно считала бы меня дерьмом, верно?

– Именно так.

– Когда мы увидимся?

– Не знаю.

– Завтра вечером. – Это был не вопрос, а утверждение.

Сказав это, Джек как ни в чем не бывало направился к двери.

Для такого случая она тщательно оделась.

Мэри выбрала обтягивающую кофточку, под которой, естественно, не было лифчика, и новую джинсовую юбку на несколько дюймов выше колен. Босоножки на среднем каблучке, серебряные браслеты и распущенные волосы. В качестве завершающего штриха – бледно-розовая помада для губ и чуть-чуть румян. Взглянув на себя, Мэри признала, что выглядит великолепно, хотя немножечко толстовата.

У нее были красивые ноги; по правде говоря, они были самой лучшей частью ее фигуры. А хуже всего были руки, но при таких грудях и таких волосах на них едва ли кто-нибудь обратит внимание. Мэри даже потратилась на новые духи, которые назывались «Ники». Она нервничала.

На этот раз ей не пришлось ждать. Пышногрудая блондинка-секретарша сразу же провела Мэри к нему. Эйб поднялся ей навстречу, и глаза его загорелись.

– Привет, крошка, – сказал Эйб. – Проходи, присаживайся. Хочешь кофе?

– Нет, спасибо.

Мэри села, положив ногу на ногу. При этом ее юбка задралась до бедер. Эйб смотрел во все глаза. Он присел на уголок письменного стола перед ней.

– Что это за история о том, что ты якобы целилась из револьвера в Белинду? – Голос у него стал грубым, взгляд жестким.

Мэри была разочарована.

– Ты меня обманул, – вымолвила она дрожащим голосом. – Вот я и решила что-нибудь сделать сама.

– Ты что, спятила?

– Я лишь хотела отпугнуть ее от Винса. Вот и все.

– Боже, ведь ты могла убить Белинду!

– Ей не следовало пытаться выхватить у меня револьвер. Я очень сожалею о случившемся, поверь мне. – К ужасу Мэри, по щекам ее покатились слезы.

– Черт возьми, если бы ты посоветовалась со мной, я сказал бы, чтобы ты успокоилась и ждала, когда все это умрет естественной смертью. У меня в отношении Белинды свои планы. Собираюсь выдать ее замуж. Но эти планы никак не включают твоего мужа.

Мэри поморгала.

– Правда?

– В следующий раз сначала приходи посоветоваться со мной.

Мэри закусила губу. Ее охватило радостное волнение. Он не обманул ее. Не использовал ее. И больше не сердился.

– Я была пьяна, – призналась она. – Иначе такого не случилось бы.

Эйб рассмеялся:

– Ладно, ничего страшного не произошло, а твоя реакция стара как мир. Я, наверное, поступил бы так же на твоем месте.

Мэри улыбнулась.

Эйб откинул голову и не спеша обвел ее взглядом. Ее затвердевшие соски натянули тонкую ткань кофточки.

– Итак, эта тема теперь закрыта. Правильно, крошка?

– Да. Мы с Винсом все равно разругались. Я сыта по горло этим мерзавцем.

Эйб поднял брови:

– Как быстро все изменилось.

Мэри вздернула подбородок:

– Я с ним разведусь, а вчера я выставила его из дома.

Эйб усмехнулся:

– Рад за тебя. – Их взгляды встретились. – Иди сюда, – тихо сказал Эйб.

У нее замерло сердце, а между ног стало горячо и влажно. Мэри подошла к нему и остановилась между его раздвинутых бедер. Он схватил руками ее груди и сжал их.

– Силы небесные! – выдохнул Эйб.

Она сжала сквозь брюки его пенис. Он шевельнулся и ожил.

– Эйб, – прошептала Мэри.

Он задрал ее кофточку и спрятал лицо между грудями. Она высвободила его пенис. Эйб взял в губы сосок.

– Какой большой и красивый, – сказал Эйб. – Я хочу трахнуть твои сиськи, Мэри.

И как сказал, так и сделал.