– Полицейское управление Лагуна-Бич.

Белинда, сидевшая в больничном кресле-качалке, взглянула на офицера в штатском.

– Это был несчастный случай, – устало сказала она.

Кажется, вчера вечером Белинда уже говорила об этом полицейскому в форме, но вспоминалось это как в тумане.

– Боюсь, мне придется получить более подробные показания, – заметил детектив. – Меня зовут Хьюит. Расскажите мне как можно подробнее, что произошло.

– У вас пять минут, – строго предупредил его доктор Голд. – Не больше.

Белинде было нечего скрывать.

– У меня интрижка с мужчиной по имени Винс Спаццио. Он женат. Вчера я открыла дверь, там стояла его жена с револьвером. Судя по всему, она находилась под воздействием наркотиков. Я не думала, что она выстрелит. Я попыталась выхватить у нее револьвер. Наверное, это было глупо, но я сильная и понадеялась, что справлюсь с ней. Мне удалось отобрать револьвер, но после того, как он выстрелил.

– Это действительно было глупо, – согласился Хьюит. – Но мы можем предъявить обвинения сразу по нескольким статьям: во-первых, нападение с целью нанесения физического увечья; затем нападение с применением огнестрельного оружия, исчезновение с места происшествия…

– Это был несчастный случай, – повторила Белинда. – Случайность. Она показалась мне такой жалкой. Я не настаиваю на предъявлении ей обвинений.

Доктор Голд и Хьюит обменялись удивленными взглядами. Медсестра сообщила, что прибыло такси за Белиндой.

– Уверен, вы еще передумаете, – сказал Хьюит, – но в любом случае решать вопрос о судебном преследовании будете не вы, а окружной прокурор. А мне нужно написать отчет. Значит, Спаццио?

– Да, – слабым голосом подтвердила Белинда.

Доктор Голд подкатил ее кресло к выходу, пояснив, что так принято в их больнице. Белинда была польщена и благодарна. Он обнял ее за талию и помог подняться. Она чувствовала себя безумно усталой, и все ее тело болело.

Доктор помог ей спуститься по широким ступеням к поджидавшему у входа такси.

– Как можно больше отдыхайте, – сказал он. – А ровно через неделю милости просим ко мне.

– Будет исполнено, сэр, – пошутила Белинда и, совершенно измученная, опустилась на заднее сиденье машины.

Рука у нее была в гипсовой повязке, но ведь стреляли-то не в руку? Пуля прошла рядом с ключицей, к счастью, не задев ее. Ранение было сквозное. Проведя в больнице чуть более суток, Белинда настояла на том, чтобы ее отпустили домой. Она терпеть не могла больниц.

Голд предложил Белинде позвонить кому-нибудь из родственников или другу, чтобы за ней приехали и побыли с ней несколько дней. Звонить было некому. Белинда еще вчера, когда пришла в себя и ее везли из приемного покоя в палату, осознала, насколько она одинока. Разве кому-нибудь есть до нее дело?

И разумеется, она подумала – и не впервые – о Джеке Форде. Как он поступит, узнав, что в нее стреляли, что она лежит больная, совсем одна?

Она ему не перезвонила.

А из больницы ее выписали.

Эйб был взбешен. Подумать только, если бы медсестра не связалась с ним, он даже не узнал бы, что в Белинду стреляли!

Не имеет значения, что доктор сказал, что ее жизни не угрожает опасность и она лишь чувствует слабость. Не имеет значения, что лейтенант Хьюит заявил ему то же самое. Эйб долго ждал, когда Белинда поднимет телефонную трубку, а как только включился автоответчик, начал орать. Он знал, что она дома. И, черт возьми, желал узнать, что произошло!

– Не ори, я здесь, – ответила наконец Белинда сонным голосом.

– Что, черт возьми, случилось? С тобой все в порядке? – продолжал кричать Эйб.

– Эйб, насколько я понимаю, ты узнал, что в меня стреляли. Это пустяки. Если тебе не все равно, то сообщаю: со мной все в порядке. Я спала.

– Голд просил тебя остаться в больнице еще несколько дней. Господи! Может, ты хоть раз послушаешь кого-нибудь?

– Какая разница? – устало отозвалась Белинда.

– Ты там совсем одна, вот какая разница. Кстати, мать уже едет сюда, и мы посылаем к тебе сиделку. А теперь говори, что, черт возьми, произошло?

– Мне не нужна сиделка, – решительно заявила Белинда. – Нэнси тоже незачем приезжать.

– Она уже в пути. А ты хотя бы один-единственный раз окажи мне любезность и не перечь, – сердито обрезал ее Эйб. – А теперь выкладывай, что случилось!

– Это произошло случайно. Жена моего любовника примчалась сюда под кайфом и с револьвером в руке. Я попыталась отобрать револьвер, а он выстрелил.

– Какая глупость! Эта ничтожная сучка за нападение с применением оружия может получить десять лет, и уж я позабочусь о том, чтобы получила! Вот мерзавка!

– Не горячись, Эйб, – помедлив, сказала Белинда. – Ее надо лечить от наркомании, а не сажать в тюрьму. К тому же я не выдвигаю против нее обвинения.

– Что ты говоришь?!

– Что слышишь. Наверное, мне ее жаль. Ей, конечно, не следовало угрожать заряженным пистолетом, но, согласись, ее можно понять: ведь я действительно спала с ее мужем последние шесть месяцев. Я просила полицию замять это дело.

– Иногда ты бываешь очень умна, но временами мне кажется, что у тебя напрочь отсутствуют мозги. Нельзя позволять этой сучке шутить с тобой шутки, Белинда, слышишь меня? Она сумасшедшая! Думаешь, она извлечет из случившегося урок? Черта с два! А что, если ей взбредет в голову попытаться еще разок? А?

– Не взбредет, – прервала отца Белинда. – Вот увидишь. Послушай, я не очень хорошо себя чувствую. До свидания, Эйб.

– Не смей бросать трубку, когда я говорю!

– Но мне нужно побольше спать, чтобы поправиться и снова приступить к работе.

– Забудь об этом. Разве тебя не известили? Съемки «Возмущения» откладываются.

– Что?!

– Успокойся.

– Что значит «откладываются»? Мне говорили, съемки возобновятся в феврале. Что ты затеял, Эйб?

– Ничего, – сказал он. Это был один из редчайших случаев в жизни Эйба, когда он раскаивался в содеянном. Но не в том, что отложены съемки, а в том, что поднял этот вопрос именно сейчас. – Все дело в том, что необходимо пересмотреть бюджетную смету, – стараясь сгладить ситуацию, пояснил он.

– Я так и знала, ты что-то затеваешь… Я это чувствовала.

– Белинда, ложись спать и ни о чем не беспокойся. А этой мерзавкой я сам займусь.

В трубке послышались короткие гудки.

– Проклятие! – Он с грохотом положил телефонную трубку. Эйб и не подозревал, что эта маленькая сучка Мэри сумасшедшая. И на какое-то мгновение испытал сожаление, потому что, видит Бог, она лакомый кусочек.

Но никому, никому на свете не дозволено шутить с Глассманом! И с тем, что ему принадлежит. А Белинда, хоть и мятежница, его плоть и кровь, его дочь, которая когда-нибудь станет матерью его внука. Эйб набрал номер Мэри.

Номер не отвечал.

Что за черт! В любом случае ему придется заняться этим делом самому.