Вольтеровское кресло на колесиках

Последствия травмы оказались столь серьезны, что возникла реальная угроза ампутации ноги. Один из очевидцев вспоминал: «… по снимании с голени штиблета из ароматных трав я заметил, что он присох к ноге… я усмотрел, что присохшее место покровов отделяется вместе со штиблетом, величиной в два дюйма длины и в полтора дюйма ширины. По отделении этого обширного гангренозного струпа, состоящего из омертвелых покровов и клетчатки, представилась нам обширная язва, коей дно было покрыто гноем, простиравшаяся до самой надкостной плевы, которая была невредима…»[702].

Великая княгиня Елена Павловна вспоминала, что в январе 1824 г. император все еще не мог ходить, а в кабинете у себя в Зимнем дворце передвигался на вольтеровском кресле на колесиках: «По сей причине в смежной с кабинетом государя статс-секретарской комнате поставлена была походная церковь, в которой и было совершено бракосочетание их императорских высочеств. Во время совершения бракосочетания император был одет в сюртук и сидел в вольтеровских креслах в дверях кабинета за занавесом»[703].

Следует упомянуть и о том, что 30 апреля 1808 г. в Зимнем дворце умерла одна из двух дочерей императора Александра I – великая княжна Елизавета. Произошло это в спальне «с колоннами» императрицы Елизаветы Алексеевны (зал № 184). Графиня В. Н. Головина вспоминала: «У маленькой великой княжны тяжело прорезались зубки. Лейб-медик императрицы Франк не умел это лечить и давал ей укрепляющие средства, которые только увеличили воспаление. В апреле 1808 года с девочкой сделались конвульсии. Созваны были все врачи, но ничто уже не могло спасти ее. Несчастная мать не отходила от постели своего ребенка, вздрагивая при всяком его движении и исполняясь надежды, когда наступал покой. В этой же комнате собралась вся императорская семья. Стоя на коленях возле кроватки, императрица увидела, что девочка затихла. Глубокое молчание царило в комнате. Императрица взяла девочку на руки, наклонилась к ней и ощутила холод смерти»[704].

Королева Вюртембергская Екатерина Павловна. 1819 г.

В 1828 г. в Зимнем дворце умерла супруга Павла I – императрица Мария Федоровна. Императрицу Марию Федоровну современники прозвали «Чугунной». Прозвище соответствовало и характеру, и железному следованию всем нормам придворного этикета, и крепкому здоровью. Императрица старалась поддерживать его на должном уровне, вплоть до преклонных лет, ежедневно обливаясь холодной водой. Она всегда старалась много двигаться, особенно летом, когда для прогулок имелось больше возможностей. Находясь в Павловском дворце, императрица Мария Федоровна «ежедневно утром два часа ходила пешком, после того, как оставила верховую езду»[705].

За свою жизнь она, как и все люди, перенесла множество личных трагедий. И это не только трагическая гибель мужа от рук заговорщиков в спальне Михайловского замка, но и смерти детей. Императрица Александра Федоровна вспоминала, как в 1819 г. в Зимний дворец пришло известие о смерти великой княгини, королевы Вюртембергской Екатерины Павловны, младшей сестры Александра I, которую он очень любил: «Никогда я не забуду той ужасной минуты, когда Императору Александру пришлось объявить об этой жестокой потере матери, возвращавшейся с прогулки, ничего не подозревавшей и немало удивленной появлением у себя Императора в неурочное время. Мы были в соседней комнате и могли слышать печальный разговор; Императрица и не хотела, и не могла понять, что Екатерина Павловна умерла, и только восклицала хриплым голосом: „Като не умерла, нет, нет, она не умерла!“».[706]

Описание последних дней Марии Федоровны оставила ее внучка, великая княгиня Ольга Николаевна: «В октябре захворала Бабушка. Заботы об обоих сыновьях в действующей армии подорвали ее здоровье. Взятие крепости Варна затянулось, когда же наконец произошло ее падение – это было ее последней радостью. Она, не знавшая в течение 69 лет ни устали, ни нервов, стала жаловаться на усталость. Ее старый врач, доктор Рюль, только качал головой. Папа, извещенный об этой необычайной слабости, точно предчувствуя грозящую катастрофу, поспешил из Одессы, чтобы присутствовать при дне ее рождения 14 октября. Мы были у обедни в маленькой часовне Зимнего дворца, когда раздался его голос в передней. Мы бросились ему навстречу. Мама за нами, через несколько минут мы все вместе опустились на колени вокруг кресла больной. „Николай, Николай, неужели это ты?“ – воскликнула Государыня, схватила его руки и притянула его к себе на колени. Никто не знает, почему и когда картины сплоченной семейной жизни запечатлеваются в детском сердце и когда они снова встают и захватывают его. Подробности эти кажутся незначительными, но как они сильны и негасимы! Такой осталась в моем сердце эта картина: Папа на коленях своей матери, старающийся сделать себя маленьким и невесомым. Десять дней спустя, 24 октября 1828 года, Государыня-мать скончалась в Зимнем дворце»[707].

В 1828 г. Николай I остался единоличным хозяином Зимнего дворца. Если говорить о состоянии здоровья императора, то оно действительно было крепким: ни в документах, ни в мемуарных свидетельствах не упоминается ни о каких серьезных заболеваниях. Однако следует иметь в виду и то, что император сознательно на протяжении всего царствования поддерживал имидж «железного императора».

Если император заболевал во время обычных сезонных эпидемий, он старался это не афишировать и буквально до последнего перемогался с болезнью на ногах. Если же болезнь становилась настолько серьезной, что врачи укладывали его в постель, то сведения о заболевании императора принимали характер «закрытой информации». Этот порядок нарушался только в очень редких случаях.

Судя по документам, в начале царствования Николая I в Зимнем дворце постоянно жили два врача. Первому – лейб-медику И. Ф. Рюлю[708] – отводилась четырехкомнатная квартира на первом этаже Зимнего дворца. Две комнаты занимал сам врач, а в двух других располагалась его собственная кухня с прислугой[709]. В 1802 г. И. Ф. Рюль получил должность гоф-хирурга, дежуря в Зимнем дворе «сутки через трое». В период наполеоновских войн Рюль вновь практиковал как военный хирург, спасая раненых, за что был награжден орденом Св. Владимира IV степени. Участвовал он и в сражении под Аустерлицем. С марта 1806 г., по возвращении с войны, Рюль возобновил работу в Зимнем дворце, параллельно занимая ряд ответственных должностей. В октябре 1823 г. Рюля пожаловали в лейб-медики (со старшинством с 15 марта 1819 г.) и членством в Медицинском совете Министерства внутренних дел. В 1825 г. Рюль стал тайным советником. Особо подчеркнем, что И. Ф. Рюль не был кабинетным ученым, за его плечами имелась солидная медицинская практика, полученная не только в клиниках Медико-хирургической академии, но и на полях сражений.

И. И. Олешкевич. Портрет И. Ф. Арендта. 1822 г.

Такую же четырехкомнатную квартиру в Зимнем дворце занимал и виднейший организатор системы здравоохранения в России Я. В. Виллие. Эта квартира включала две комнаты «лейб-медика Вилье кухня и люди его» и две комнаты, в которых находилась «канцелярия г. Вилье». При этом у Я. В. Виллие с 1809 г. имелся собственный дом на Английской набережной, 74. Более полувека (с 1799 по 1854 г.) он являлся лейб-медиком трех императоров – Павла I, Александра I и Николая I.