Таким образом, никакого «бегства отравителя Мандта» из России не было. Речь шла лишь о поездке «на несколько времени», признаков увольнения Мандта из Военного ведомства не возникало. Однако стало совершенно очевидно, что придворная карьера Мандта закончилась. Началось развенчание его «атомистической теории», ключевые посты при Дворе заняли новые люди, а темные слухи вокруг имени Мандта продолжали множиться. Поэтому после возвращения в Россию в конце 1855 г. Мандт быстро «сворачивает дела». Видимо, с Мандтом был достигнут компромисс. Он оставался числиться по Военному ведомству, получая жалованье и сохраняя все свои должности, но навсегда покидал Россию. В апреле 1856 г. обер-гофмаршал граф А. Шувалов направил рапорт на имя министра Императорского двора В. Ф. Адлерберга, в котором сообщал, что Мандт «возвратил прошлогодний свой заграничный паспорт, выданный из Министерства иностранных дел», и просил выдать ему новый загранпаспорт. 12 апреля 1856 г. Мандт получил новый загранпаспорт[801] и навсегда покинул Россию, где жил с 1839 г. Умер Мандт в 1858 г. В «Адрес-календаре» Мандта как почетного лейб-медика и консультанта последний раз упомянули уже после смерти, в томе за 1858–1859 гг.

Ф. К. Винтерхальтер. Императрица Александра Федоровна. 1856 г.

Что касается императрицы Александры Федоровны, то постоянно недомогавшая императрица пережила мужа на 5 лет, умерев в октябре 1860 г. Ее лечащим врачом был Ф. Я. Карелль, в августе 1855 г. назначенный лейб-хирургом Высочайшего двора и в декабре того же года ставший лейб-медиком Высочайшего двора.

После восстания декабристов 1825 г. императрица страдала подергиваниями головы, когда начинала нервничать. В конце жизни императрица стала слепнуть. Ее дочь, великая княгиня Ольга Николаевна, описывая события 1845 г., упоминает: «Мама жаловалась на глаза, испорченные постоянными слезами, кроме того, она опять страдала сердцем, в то время как Папа жаловался на печень». К 1858 г. Александра Федоровна «была очень слаба и почти слепа. Раз в месяц ее величеству ставили к вискам от глаз искусственные пиявки; в тот день она принуждена была находиться в совершенно темной комнате, куда не проникал ни малейший свет»[802].

К. Робертсон. Императрица Александра Федоровна. 1852 г.

Примечательно, что и в Зимнем дворце даже в отношении первых лиц совершались серьезные врачебные ошибки. Так, начиная с 1830-х гг. врачи лечили больное сердце императрицы. Но после ее смерти в ходе вскрытия выяснилось, что Александра Федоровна «вовсе не страдала болезнью сердца, как предполагали, – эти органы были совершенно невредимы, – но большая кишка была найдена совсем в плохом состоянии. Несчастный доктор Карелль пришел в отчаянье от этой грубой ошибки; она ложилась всецело на него, так как пользовавший перед ним императрицу доктор Мандт постоянно утверждал, что у ее величества страдание кишок и что ее периодические биения сердца были только нервным явлением. Карелль пользовал исключительно от сердца и легких»[803]. Тем не менее Ф. Я. Карелль сохранил свою должность лейб-медика вплоть до своей смерти в 1886 г.[804]

За время жизни Александра II в Зимнем дворце (1818–1881 гг.) у него сменилось несколько лечащих врачей. Никто из них в Зимнем дворце не жил. Все они, по сложившейся со времен Николая I традиции, регулярно наносили своему пациенту утренние визиты (2–3 раза в неделю), «мониторя» состояние его здоровья. Если царь заболевал или чувствовал недомогание, эти визиты становились постоянными, вплоть до выздоровления царя. А дежурства гоф-медиков в Зимнем дворце шли по обычному графику.

Если упомянуть главных лечащих врачей императора, то самыми близкими к нему являлись: лейб-медик Иван Васильевич Енохин (с 1837 по 1855 г.), лейб-медик консультант Николай Федорович Здекауер (с начала 1860-х гг. до середины 1870-х гг.) и лейб-медик Сергей Петрович Боткин (с середины 1870-х гг. до конца 1880-х гг.).

Самым серьезным заболеванием Александра II была астма, приступы ее случались с юношеского возраста. Поэтому в рабочем кабинете императора постоянно находились кислородные подушки, их использование могло купировать приступы удушья. Об использовании кислородных подушек известно из описаний событий 1 марта 1881 г., когда с их помощью пытались вывести Александра II из бессознательного состояния.

Наряду с серьезными «болячками», были и совершеннейшие пустяки. Например, на рубеже 1840-1850-х гг. Александр Николаевич начал полнеть. Заметим, что все императоры считали своим долгом поддерживать достойную физическую форму и роль императора-толстяка их совершенно не устраивала. В конце концов, проблему полноты удалось успешно решить, более того, в 1870-х гг. Александр II начал терять вес. О том, как император похудел, имеются две версии.

Согласно первой, причиной нормализации веса стал «гастрономический случай». Очевидец вспоминал, что в 1853 г. Николай I проводил один из военных смотров близ Варшавы. После удачного смотра Николай I «осчастливил» хозяев «принятием солдатского обеда в лагерном шатре… вдруг, за вторым блюдом, когда подали рыбу, цесаревич поперхнулся и стал с силою откашливаться; в горло ему попала рыбья кость… он посинел, глаза выкатились, кость его душила. Произошло смятение. Государь, вскочив со своего места, расстегнув мундир цесаревичу, ударял его в шею рукой, ничего не помогало. Находившийся тут же лейб-медик, попросил разрешения действовать инструментом, его допустили, и он, с большими усилиями, протолкнул наконец кость в пищевод. Наследник вздохнул и стал приходить в себя. Эти несколько минут были ужасны». После чего наследника раздели и положили в кровать. Позже лейб-медик сказал, что «гортань сильно уязвлена и потребует несколько дней лечения. Наутро осмотрели горло и нашли небольшую язвину… говорили… потом, что после этого случая наследник и стал худеть»[805].

Н. Ф. Здекауер

Император Александр II

Вторая версия состоит в том, что Александр II просто увеличил физические нагрузки, в том числе используя тренажеры, размещенные на его половине в Зимнем дворце. И это не домыслы. Архивные документы свидетельствуют, что на рубеже 1850-1860-х гг. в Зимнем дворце появились два тренажера. Их изготовил по заказу лейб-медика Енохина и «по указанию доктора Берлинга» в декабре 1859 г. столярный мастер Диринг. Мастер получил 120 руб. серебром за «скамейку ясеневого дерева с двумя подъемными досками на подставке (38 руб.)». На тренажере «сделана подушка, покрытая красным трипом, укрепленная ремнями (43 руб.)». Трудно сказать, что из себя представлял тренажер, по столь скудному описанию. То ли это были некие брусья, то ли некое устройство для качания пресса. Описание второго тренажера еще более непонятно: «Бахрия подъемная, ясеневого дерева, верхняя часть обита и покрыта красной трипом[806] (39 руб.)»[807].

Как-то трудно представить Александра II, занимающегося на тренажерах, какими бы они ни были. Тем не менее они имели место. Но «физкультура» императора продолжалась сравнительно недолго. Как только лейб-медик И. В. Енохин в 1863 г. умер, немедленно последовало распоряжение «два аппарата… хранить в Придворной Его Величества конторе».