— Ваш брат? — с удивлением спросил Роберт. — У вас был брат и… он умер!
— Я надеюсь! — прошептал мистер Вульд таким тихим голосом, что Роберт едва мог расслышать его слова.
Наступило минутное молчание.
Мистер Вульд погрузился в свои воспоминания.
Роберт не смел беспокоить его и ждал, чтобы мистер Вульд сам заговорил, как вдруг внимание молодого человека было привлечено несколькими словами, тихонько сказанными сзади его.
Он сидел, облокотясь спиной на спинку кресла, и ухо его приходилось около самой двери.
Что же такое говорили?
Первым движением Роберта было отодвинуться, но инстинктивное любопытство заставило его остаться в прежнем положении.
Какой-то знакомый голос, владельца которого Роберт не мог вспомнить, таинственно говорил другому:
— Вы исполнили мои приказания, не правда ли?
— Да, сэр, — отвечали говорившему тем же тоном.
— Ну! Начиная с сегодняшнего дня вы будете прибавлять две капли в вечернюю порцию, а в утреннюю по-прежнему одну. Не забудьте же!
— Не беспокойтесь, сэр.
— Вот вам в награду за ваши труды.
В то же время до слуха Роберта долетел металлический звук.
Кто говорил таким образом? С какой целью? Что все это значит?
Роберт хотел встать, чтобы уяснить свои подозрения, как вдруг мистер Вульд заговорил:
— Извините меня, дорогой Роберт, за мою рассеянность! Говоря вам о моем брате…
На этих словах его прервали.
Дверь отворилась, и лакей доложил:
— Доктор Марбен!
Действительно, это был доктор, явившийся проведать своего больного.
Заметив Роберта де-Керваля, сидевшего на прежнем месте, но вставшего при виде его, доктор нахмурил брови и не мог удержаться от жеста неудовольствия.
— Вы сидели так близко от дверей, мистер де-Керваль…
Роберт поспешно поднял голову.
— Извините, — холодно продолжал доктор, — я хотел сказать, так близко от нашего больного друга. Этот дурак Эдвард, которому я сейчас давал наставления относительно ухода за его барином, — прибавил он, изучая выражение лица Роберта, — этот дурак не предупредил меня, что вы тут. А, мой дорогой Вульд, — прибавил он, силясь улыбнуться, — вы не следуете моим приказаниям!
— Не сердитесь на меня за это, доктор, — отвечал больной, — посещение мистера де-Керваля доставляло мне слишком много удовольствия, чтобы я мог отказаться от него.
— Я это понимаю; но ваша продолжительная болезнь приняла теперь новый фазис, и вам более чем прежде нужно спокойствие и уединение. Это объясняет видимое противоречие между моими прежними и теперешними советами.
Роберт был живо оскорблен словами доктора относительно двери. Слыша, что больному нужно уединение, он приготовлялся уйти.
Заметив это, доктор удержал его.
— Знаете ли вы, — сказал он, — ужасное происшествие этой ночи?
— Нет, — отвечали вместе Роберт и мистер Вульд. — Какое происшествие?
— С мостом Блэнна. Это ужасно! Вот посмотрите сами подробности.
Сказав это, он вынул из кармана номер New-York Herald, вышедший уже четвертым изданием, и прочел следующее:
Как мы уже сказали в предыдущих изданиях, средняя часть вертящегося моста не была закрыта, когда прибыл в одиннадцать часов вечера экстренный поезд из Бостона.
Локомотив, шедший на всех парах, упал в пустоту, увлекая за собою следовавшие за ним шесть вагонов.
Сотрясение от падения в море этой громадной массы было так велико, что его почувствовали в деревне Блэнна, находящейся от моста на расстоянии трех миль. Жители, внезапно разбуженные, бросились к месту, откуда раздался шум. Они дошли до моста, мост не был сомкнут, тогда они поняли все!
Но ночь была так темна, что они не могли ничего различить.
Сегодня утром на берег были выкинуты морем два трупа. В них узнали кочегара и механика. Думают, что море не возвратит других жертв. Мы немедленно телеграфировали начальнику Бостонской станции и получили следующий ответ: «Экстренный поезд выехал из Бостона в 7 часов. 60 пассажиров».
Следовательно, нам приходится оплакивать шестьдесят жертв.
Что касается до причин этого происшествия, то они до сих пор неизвестны.
Какая-то тайна стоит над всем этим делом; четыре сторожа, которым было поручено поворачивать мост, исчезли. На их посту не осталось никаких следов крови или борьбы. Семейства этих людей объявили, что они не возвратились домой в половине двенадцатого ночи, как они это делали обыкновенно.
Все теряются в различных предположениях».
Мистер Вульд и Роберт были поражены. Доктор кончил свое чтение и нисколько не был взволнован.
— А, — сказал он, перевертывая газету, — вот еще что-то: «Между жителями нашего города, потерпевшими от катастрофы, надо считать дона Педро Лимареса, к которому на этом поезде ехал брат с семейством, не видавшийся с доном Лимаресом десять лет».
— Дон Лимарес! О, как он должен быть огорчен! — вскричал мистер Вульд.
— Не говорите мне об этом! — отвечал Марбен без малейшего выражения сострадания. — Он должен с ума сходить от горя! Однако он, кажется, наследник этого семейства, а в таком случае… — И доктор докончил свою речь отвратительным смехом.
Роберт удержался и не ответил ничего на дерзость, сказанную доктором при входе, но этот неуместный смех вывел его из себя.
Он хотел с жаром ответить доктору, как вдруг вспомнил, что лучшее оружие в таких случаях есть хладнокровие и насмешка.
Поэтому он сказал доктору спокойным и немного насмешливым тоном:
— Мне кажется, доктор, что вместо того, чтобы смеяться, вам следовало бы быть в отчаянии от происшедшей катастрофы.
Марбен взглянул на Роберта, стараясь угадать, что тот хочет сказать.
— Отчего же? — спросил он.
— Но, — сказал Роберт улыбаясь и слегка насмешливым тоном, — потому что Провидение отбивает вашу практику, исполняя вашу работу.
— Милостивый государь! — вскричал доктор. — Вы мне дадите отчет…
Мистер Вульд, сильно взволнованный этой сценой, громко вскрикнул.
Но доктор уже снова сделался спокоен по-прежнему.
— О! Извините, — сказал он, — я чуть было не рассердился, а между тем дело не стоит этого. Я вас понимаю, мистер де-Керваль, — прибавил он с аффектированным добродушием, — это шутка… шутка во французском духе. Я и смотрю на нее не иначе. К тому же, кто знает, может быть, вы, сами того не зная, правы, и судьба избавила меня от лишней работы?
Он произнес эти последние слова самым спокойным голосом, но в глазах его светилась ужасная ирония.
— Полноте, господа… дорогие мои друзья, — сказал тогда мистер Вульд, думая, что гроза утихла, — подойдите ко мне… сюда, поближе… теперь подайте друг другу руки.
Он взял и соединил руки Роберта и доктора.
Мистер Вульд думал, что таким образом мир заключен. Но пожатие было холодно. Эти два человека сделались врагами.
XVIII.
Встреча
Читатель помнит, какое впечатление произвел на безумную вечер, проведенный в театре. Она была сейчас же отвезена домой. Роберт сильно раскаивался, что привлек к Джен внимание всего театра. Доктор, напротив того, был доволен произведенным опытом.
К девушке еще не возвратился дар слова, но было ясно, что в ее мозгу происходила сильная работа.
По мнению доктора, она испытала два волнения. По мнению Роберта — два воспоминания.
Таким образом, не оставляя своих прежних подозрений, он тщательно искал доказательств, которые дали бы ему уверенность. Относительно всего этого Роберт ни слова не говорил ни матери, ни сестре. Прежде чем высказывать им свои подозрения, он хотел вполне убедиться в их справедливости.
Для того, чтобы спокойно продолжать необходимые розыски, надо было более чем когда-либо держать в тайне обстоятельства, вследствие которых была принята в дом безумная.
Действительно, на другой же день после происшествия в театре к де-Кервалям явилось множество знакомых. Это были праздные любопытные, приехавшие узнать, кто была прелестная молодая девушка, бывшая причиной смятения.
