Попав в плечо и левую ногу, осколки Тьмы уничтожили плоть. Сильнейший болевой шок лишил Диани сознания, изгнав этим Миранилис из тела чародейки.

Обмякнув, Хлебушек кулем упала на дымящуюся землю.

Несмотря на все самообладание, Вимаса вырвало прямо на собственные сапоги. Чародей упал на колени, начав судорожно трястись. Из зеленых глаз мага полились непроизвольные слезы, на лбу выступил голодный пот, что тек по бровям и щекам, заставляя обожженную кожу болеть еще сильнее.

Чуть было не задохнувшись от собственных рвотных извержений, Искатель неуверенно пополз в сторону Хлебушка, поминутно сбиваясь с пути и падая набок.

Диани была при смерти. Кровь на ее левой руке уже перестала бежать, сочась тоненькой струйкой. Правой руки не было вообще. Оторванная, она лежала в нескольких вершках от Первой чародейки, срез ее раны источал легкую, мерзко пахнущую дымку испепеленной плоти. Левая нога магички была до неузнаваемости искорежена, бедренная кость перебита, сухожилия вырваны, торча в разные стороны среди лоскутов одежды. Только еле заметное дыхание Диани еще говорило о том, что она жива.

— Диани, — пересохшими губами прошептал Искатель, сумев доползти до постаревшей и порванной в клочья девушки. — Ты в порядке?!

Чародейка не ответила, она была без сознания. Да и сам Вимас понимал, что спрашивает полнейшую глупость. Как может быть в порядке человек, с оторванной рукой и ногой? Но затуманенный разум и собственная боль почти затупила некогда острый ум. Сейчас Ликориан был не в лучшем состоянии, но, во всяком случае, его конечности были на месте.

— Ты держись, — непослушными губами говорил маг. — Где-то у меня было зелье, оно поддержит жизнь. Ты только не умирай!

Упав на спину, чародей попытался нащупать сумку на поясе, но скрючившиеся пальцы находили лишь обугленную материю плаща. Похоже, что во время боя пеналы с травами и мензурками сорвало одним из ударов Миранилис.

В глазах Вимаса потемнело настолько, что зрачки, устремленные в небо, видели только размытые круги возле солнца. Немного развеявшийся дым позволял дышать, но обожженные легкие отказывались принимать воздух.

Искатель закашлялся. С трудом разлепив потрескавшиеся губы, он прошептал на Древнем:

— Osti… — после чего впал в ступор и закрыл глаза.

Сознание уже покинуло Искателя, когда над разоренной рощей мелькнула большая тень.

ГЛАВА 4

Солнце палило нещадно. Легкий ветерок лишь усугублял ситуацию, высушивая поврежденную кожу. Запах сена и соломы щекотал нос, наполняя разум тревожными мыслями и отблесками памяти.

Искатель резко очнулся, когда его с ног до головы окатили водой. Однако когда маг открыл глаза, вокруг было лишь поле, усеянное высокой травой, в которой потрескивали насекомые и прочая мелкая живность. Ни ручья, ни лужи рядом не было, а на небе не присутствовали даже малые тучки. Тем не менее, факт оставался фактом — Вимас был мокрый, словно мышь, хотя добродетеля рядом не наблюдалось.

Впрочем, это было не самое удивительное. Искатель помнил рощу, сражение, побитую Диани. Теперь же это все казалось сном. Где бы не находился сейчас маг, и кто бы его сюда не перенес, Ликориан был далеко от выжженной Миранилис земли.

Разлепив истрескавшиеся губы, чародей вдруг снова захотел вернуться в небытие — кости ломило, словно их пропустил под кузнечным молотом, обугленная кожа на руках и лице так и манила содрать ее ногтями прямо с мяса. Несмотря на сырость одежды, в горле пересохло и першило. Ужасающе хотелось пить.

Но… зато вокруг было магия. Вимас чувствовал ее. После иссушенной и выжженной рощи, тут, казалось, было просто изобилие силы.

Собрав волю в кулак, Искатель призвал к себе окружающую энергию, мысленно творя излечивающие заклинания.

Не сразу, но магия откликнулась на его призыв, наполняя вены и мышцы спасительным теплом жизни. Постепенно поврежденная кожа отслоилась с лица и рук, обнажив розовый и покрытый румянцем покров восстановленной ткани. Опаленные волосы почернели и отрасли. Несколько вывихов с хрустом встали на место, а переломы искусно срослись. На теле осталось лишь несколько синяков, которые Ликориан оставил специально, как напоминание самому себе о вреде излишнего использования заклинаний, а также опасности встреч с давно забытыми мстительными подругами.

В голове прояснилось, и тут же в мозгу вспыхнула тревожная мысль. Хлебушек! Возможно, есть еще время спасти Диани. Искатель настойчиво гнал от себя мысли о том, что Хлебушек уже могла быть мертва. Судя по солнцу, времени с момента инцидента в роще прошло не так много. Если, конечно, маг не провалялся без сознания целые сутки.

Превозмогая головокружение, Вимас поднялся на ноги, глазами обводя окружающее поле.

Как и надеялся Ликориан, Первая чародейка находилась недалеко от него. Ее тело лежало на плоском сером валуне, увязшем глубоко в рыхлую землю. Рядом с Хлебушком аккуратно лежала ее оторванная рука и нога, хотя Вимас отчетливо помнил, что до этого нога хоть и была повреждена, но не являлась оторванной полностью. Видимо, это были огрехи при перевозке пострадавшей из рощи в это солнечное, но уж больно жаркое золотистое поле.

Приблизившись, Вимас наклонился над магичкой. Диани была бледной, словно туман поутру, но она дышала.

— Хвала Незримому! — облегченно выдохнул маг. — Еще не все потеряно. Но мне нужен мой посох и сумки.

Как это ни странно, все вещи Искателя были аккуратно сложены не дальше чем в десяти локтях от огромного валуна. Кто бы ни принес их сюда, он явно позаботился о порядке — пеналы, сумка и посох лежали рядком. Аккуратность и симметричность предметов вызывали искреннее восхищение "творцом" этой инсталляции.

Подобрав посох, Вимас склонился над Диани, положив руку ей на лоб. Спустя минуту, на грязных щеках девушки появился легкий румянец, морщины разгладились, серые волосы приобрели первоначальный блеск и серебристый цвет. Вместе с жизнью Ликориан возвращал Хлебушку и ее молодость, потерянную при использовании чародейкой Камня Возврата.

Пахнущая пеплом, кровью и пряной корой, Диани вдруг широко распахнула глаза, дико закашлявшись.

Немного успокоившись, девушка снова сомкнула золотистые глаза, невнятно пробормотав:

— Я… я победила тебя?

Искатель в удивлении приподнял черные брови.

— Это первое, что тебя интересует? — искренне изумился он.

Диани облизала губы, еле заметно кивнув.

— Ну… — протянул Вимас, слегка ошарашено. — Скажем так — победила дружба. И если тебя это успокоит, то ты, а точнее твое тельце, едва не прикончила меня.

Хлебушек блаженно улыбнулась. Видимо, чары Ликориана подействовали на нее подобно дурман-траве.

— Это… это меня устраивает! — шепнула она.

— Что ты помнишь? — мягко, насколько мог, спросил ее маг.

Чародейка долго молчала. Искатель уже подумал, что она уснула, когда Диани медленно заговорила.

— Я помню наш уговор. Ты защищался, а я нападала. Я хотела применить заклятие огненного вихря, я недавно сама придумала рецепт, пришлось соединить несколько меньших магических формул. Но я не была уверена в его действии, и все же решилась! А потом… внутри меня заговорил голос, чужой голос! Я сопротивлялась. Но быстро проиграла эту битву. После этого я могла лишь наблюдать за происходящим. Кто? Кто это был?!

Искатель успокаивающе погладил Хлебушек по серебряным волосам.

— Это была Миранилис, — тихо отвечал он. — Моя… старая знакомая. Мы с ней многое прошли, много бед натворили. В один из моментов она поразила меня своей жестокостью и цинизмом. Нам пришлось… расстаться. Я не думал, что еще раз увижу ее.

— В ней много злости, — промямлила чародейка. — Ярость, жажда мести, безумие…

— Да, это все и есть Миранилис. Жаль, что я слишком поздно узнал ее истинную сущность. Но сейчас вопрос в другом. Как она смогла вторгнуться в твой разум? Этого нельзя сделать, находясь далеко от жертвы. А Миранилис явно была далеко! Будь она ближе, то явилась бы лично. Она не из тех, кто упускает такой шанс поквитаться.