— Асса Анна, тут к вам пришли.

— Открываю.

На пороге вчерашний мальчишка.

— Проходи. Ну что там? Рассказывай. — А сама тем временем бусинки на шелковые ниточки надеваю. Получилось по три бусинки на одну ниточку, ничего, не утянут.

— Ну, вечером она в какой–то ресторан в паланкине ездила. В ресторане была одна, я сам в окно посмотрел. Потом в гостиницу вернулась и до утра никуда не выходила, мы следили и за ее балконом и за черным входом, парадный на ночь запирается. С вас еще три серебрушки, и вы амулеты обещали.

— Держи! — Выдаю пацану три монетки и связку амулетов, а одну ниточку вешаю ему на шею, а на шее давний след от ошейника. Такие следы очень характерные, он его долго носил, и ошейник под конец был ему сильно мал и натирал кожу. Непроизвольно, наклоняю его голову, отбрасываю длинные сальные волосы, непонятного цвета и смотрю на шею, знака нет, он выжжен…. Мальчишка все понимает и пытается вырваться, но я держу его крепко.

— Тетенька не отдавайте меня им… — Начинает реветь и размазывать слезы по грязному лицу.

— Да зачем мне тебя выдавать, я тебя, можно сказать, на работу наняла. Если с тобой что случится, так я об этом всегда узнаю, так что не переживай.

А у самой перед глазами длинный ряд повозок, а на них люди, мужчины, женщины и подростки с пустыми глазами и покорными лицами и с рабскими ошейниками. Видела я как–то такой караван, когда бегала утром. Он ехал куда–то к порту Каравача. Есть в Караваче, ниже по течению Несайи речной порт, только официально он частью города не считается, он как бы сам по себе, и при нем рабский рынок. Оттуда рабов, добытых, украденных, взятых в плен, в вольных землях, по всему Союзу Великих продают, за ними и из Халифата приезжают.

Как только амулет коснулся кожи мальчишки, я заметила странные возмущения в его ауре и несколько вспыхнувших в нем магических нитей, а мальчишка–то, если в нем способности развить, может магом стать. Рабский ошейник душил вместе с его волей и все его способности, а сейчас его магия почувствовала свободу и скоро прорвется наружу. Будет в мире еще один целитель.

— Бери амулеты, раздай, тем, кто вместе с тобой за магиней следит. Я никому ничего не скажу.

— Точно?

— Зуб даю. — И делаю соответствующий жест. Мальчишка успокоился, зуб — это серьезно. — Да, еще, скажи орку за стойкой, что я велела тебя накормить. Понял?

Как только я его отпустила, пацана словно ветром сдуло. Ох, и зачем мне еще одна головная боль? Один вон за стенкой рулады выводит, а тут другой на мою голову. Надо придумать, что с ним дальше делать. Ну, не могу я его просто так бросить! И с собой взять нельзя, с ним заниматься надо, в род принять. А я сама, если призадуматься, на птичьих правах. Куда бы его пристроить? Подумаю об этом завтра.

Пора будить того, что за стенкой.

— Красота моя, все ли ты здоров? Поднимайся, нас ждут великие дела.

Глаза уже открыл, но злой как крилл болотный.

— Ну, я пробегусь пока не жарко, а ты, давай, приведи себя в норму. У меня в удобствах хорошая бадейка стоит.

— Я в твоих милостях не нуждаюсь.

Еще и огрызается! Интересно, тут гонор к родовому титулу в нагрузку раздают?

— Как хочешь, но общая купальня здесь орочья, там еще тот запашок.

— Не твоя забота, как каравачцу водичку найти…, — действительно, чего это я, справлялся же он сам как–то и до меня.

— Ладно, встречаемся внизу через час.

Только что–то меня любопытство разобрало про его водичку. Смотрю, вышел и в переулочек свернул, на восток путь держит, это еще куда? Уже и дома кончились, начались сады и огороды, дорожка петляет между каких–то зарослей. Тут сзади раздается шелест листьев и короткий свист, это мой объект слежки вылез из кустов вечерницы. Да следопыт из меня не очень, но Мара почему мне ничего не подсказала! А, собутыльников мы не выдаем, спелись, заразы. Вот, и Одрик теперь имеет право на язвительную усмешку:

— Ты надеялась выследить меня в моем же городе? Вот это зря, мне тут каждый кустик знаком. Сказано через час, значит через час, сама следуй своим указаниям.

И мимо меня продолжает свой путь дальше, навстречу солнцу. Чего меня дернуло за ним проследить? Не ему же надо было это оглашение, а мне, придется недельку, другую на публике за собой его таскать. Возвращаюсь в трактир…

— Ну что, дружище Джург, какие у нас свежие новости?

— В это время новостей у нас хоть отбавляй, тебе про что бы хотелось услышать? — ставит передо мной кружку пива, но я отказываюсь и прошу просто воды.

— Цены на зерно меня пока не интересуют.

— А зерна еще и нет, будет где–то через месяц. Вот когда все наварят пива из нового зерна, так и закроется ярмарка, но до этого еще далеко. Еще долго в Караваче суматоха, заботы, хлопоты…. Столько мороки для городских служб. Поговаривают даже, что вчера сейну Калларингу стало нехорошо на его рабочем месте, и асса Тадиринг увел его домой. Такого за ним никогда не наблюдалось.

— Что ты говоришь! — Пытаюсь придать лицу скорбное выражение. — Надо же, как перенапрягся на работе. У него действительно, такая духота в кабинете… — Джург хмыкает, во всей орочей роже ехидство, но не удивление. Перевожу разговор на другую тему:

— Джург, а что на восточной окраине Каравача?

— Ничего особенного, лес, за ним горы.

«Чего он туда поперся, эльфов что ли искать?»

— Не–е, в местном лесу эльфы не живут. И у НЕГО приятелей среди длинноухих нет, у него среди гномов дружки.

— Странно, я вроде никакого вопроса вслух не задавала?

— В слух, может быть, и не задавала….

— А разве ты…?

— Не забывай, это Каравач, здесь можно встретить кого угодно. А молодой человек туда поперся совершить утреннее омовение в самой Несайе.

— В этой мути!?

— Не знаешь, не говори. Та протока, где он купаться собрался, не проходит через город, и в нее ручьи с горных ледников впадают. Вода чистая, но холодная, туда мало кто ходит. Но он, видимо, не любит суеты и ценит чистоту.

— Идеалист хренов!

— Это ты кого позвала, вроде я никого чужих не вижу?

— А вон, явился освежившийся, это его второе имя.

— Хм, никогда не слышал.

Голова Одрика была еще мокрой, наверно с купанья возвращался очень быстрым шагом или бегом.

— Час прошел? Выдвигаемся? — Я взяла приготовленный с вечера рюкзачок, и мы выдвинулись. Не успела трех шагов пройти, а мой спутник рюкзачок у меня забирает, это еще зачем?

— А вдруг он тяжелый, — и улыбается. Может, уже перестал обижаться? — Мы сейчас куда?

— В «Лесные секреты», кстати, у меня стекляшки кончились.

— Зато у меня начались, — хлопает себя по карману, — оттуда зайдем в одно место, там как раз недалеко.

— К сожалению, не получится, у нас сегодня много визитов.

— А мне желательно в банк зайти, пополнить запасы. У меня же завтра, того… юбилей. Ты забыла? — Я действительно забыла.

— Если я что–нибудь в чем–нибудь понимаю, то за сдачу объекта в срок нам полагается кругленькая сумма. Там есть и твоя доля. Думаю, на выпивку с закуской тебе хватит.

Одрик увидел идущего навстречу человека, тот тоже вскинул в приветствии руки:

— Сигвар! — По мне пробежали мурашки величиной с куриное яйцо от этого имени. Так значит, вот это и есть настоящий Сигвар, довольно скромной внешности, чуть выше среднего, поджарый, жесткие непослушные каштановые волосы, нос длинноват, какой–то птичий, и ямочка на подбородке. А вот глаза, светлые, голубоватые, глубоко посаженные и внимательные, все вокруг схватывают.

— Почет и уважение, сейн Одиринг.

— Сигвар, брось эти церемонии и не вспоминай. Ты прекрасно знаешь, кто я. И очень здорово, что я тебя встретил. Ты сейчас очень занят?

— Если честно, нет.

— Замечательно, тогда я бы хотел тебя снова нанять, и Лотти против не будет.

— Опять охранником?

— Нет, лучше — управляющим.

— Извини, кем?

— Управляющим. Сначала — строительства, я участок под усадьбу присмотрел, там только гнилые развалюхи, надо все отстраивать заново. Мне самому некогда этим заниматься. Да и потом, управляющий тоже нужен будет.