Красную медь до вечерней зари

По капле ты в доме огня собери.

А добрую бронзу, как ни крути,

Ты откопаешь в чреве земли.

Хитрая ртуть, с ней всего тяжелей,

Но попадется у странных друзей.

Олова дробь ты увидишь в пыли,

Только почаще под ноги смотри.

Серый свинец, сводный брат золотой,

То разгадает алхимик простой.

Честную сталь ты найдешь в сундуке,

Что пращур от глаз сохранил вдалеке.

И восемь дробей воедино сольясь

Откроют тебе сокрытую власть.

Пифия смолкла, по ней проходила мелкая дрожь, лицо покрылось потом.

— Эй! Кто там за дверью, не прикидывайтесь, я знаю, что вы там. Сор, выходи.

Вообще–то надо проявить изрядную глупость, чтобы надеяться спрятаться от мага за дверью в его же доме.

— Сор, кто там с тобой еще?

О! Да Сор, однако, с девушкой. Оно не удивительно, есть с кого пример брать.

— Простите, асса Одрик, мы не хотели Вам мешать.

«Вот это новости! «Вы» от девицы сопливой, это когда я успел так постареть? "

— Не хотели мешать, так помогайте. Полотенце найдите. Сор, и братца там кликни.

Не–е, девчонки соображают куда быстрее, потому что свежее (что удивительно) полотенце было быстро найдено, и Одрику было, что подать пифии, а Рора все еще приходилось ждать. Ну конечно, они втроем прибыть изволили, в своем обычном «боевом» порядке Р–Л–С.

— Рор, проводите смиз Карву домой, она не здорова. И сами заодно проветритесь.

Пришедшая в себя пифия повернулась к братьям, они все как по команде выразили ей почтение.

— Молодые люди, не надо чтобы меня видели с Одриком, и что я была в этом доме, тоже никому знать не надо.

Рор решил, что его и Лора для эскорта вполне достаточно, а Сора оставили на хозяйстве.

Одрику было уже достаточно впечатлений за сегодняшний день. Он запер дверь лавки, кому надо с черного входа зайдет, вернулся в то, что недавно называлось его гостиной, раскрыл все, что можно раскрыть, чтобы дом проветрился. Радостно ворвавшийся ветер принес весть о приближающемся снеге. Маг сдернул с головы плетеный ремешок, ветер лихо подхватил его соломенные волосы, перемешал их. Ветер испугался, но тут же вспомнил, что он — ВЕТЕР, и решил не покидать дом, в который его так любезно пригласили, раскачивал занавески, раздувал угли камина, гонял мусор по всему полу…

Девушка, с которой был Сор, обиженно надула губки, она вроде собралась убрать последствия посиделки, а ветерок забавлялся с ними как с игрушками. Мастеру снов тоже вздумалось развлечься, в документах цвет у него стоял голубой, следовательно, можно поиграть с воздухом. Да и не нужно здесь ничего особенного, это же не гроза над городом, и не ливень в горах, это легкий домашний сквознячок. Одрик пустил его по всему полу воронкой, порыв ветра облетел все углы и собрал в себя весь мусор и пыль, сжал этот кулек потуже, вылетел с ним на улицу и выплюхнул все в глубокую лужу. «Молодец», — маг похвалил ветер, — «какой ты у меня сообразительный! "

— Хоп! И — порядок, — улыбнулся хозяин.

— Спасибо, асса Одрик, как здорово у Вас это получается.

— Обращайся в случае чего. Сор, ты мне не объяснишь, почему твоя девушка меня на «Вы» называет, постарел тут с вами что ли?

— Одри, а ты разве не узнаешь? Это же Маари.

— Как? Маари?!

Это была одноклассница Шайми, неужели столько времени прошло. За пять лет так выросла. Ну да, ему тогда было четырнадцать, чуть–чуть не хватало до совершеннолетия, а теперь уже девятнадцать… А Шайми было бы уже тоже четырнадцать.

— Маари, неужели это ты? Да, ты времени зря не теряла. Росла усиленно в нужных местах. А всего четырнадцать ларийских лет(57)….

— Мне уже пятнадцать, я была на год старше Шайми.

— А Шайми всегда будет девять…

— Мы помним, весь наш класс помнит Шайми. И Вас мы помним… тебя, ты тогда…

— Помните, говоришь? А вот я бы предпочел забыть, а не забывается…

Одрик поднялся наверх. Беспокоить Лотти он не хотел. Зашел в комнату своей матери, где не изменилось ничего, бросился ничком на ее кровать, обнял подушку, которая, как ему казалось, еще хранила ее тепло… Мама!.. Хотелось заплакать, но ему сегодня уже напоминали, что он большой мальчик, а большие мальчики не плачут.

Уже и гости угомонились и тихо разошлись по домам, а сон все не шел. Слишком много событий за сегодняшний день. И Маари удивила… Когда же это было? Давно, а кажется будто вчера….

Когда–то, еще в детстве, я учился вместе со старшей дочкой Дьо–Магро Лаки в одном классе начальной общей школы. В Ричелите о таком не мечтали, но Каравач не зря зовется вольным городом, таких вольностей в других землях и представить нельзя. И вот девочка, которую прочат в невесты некоторым наследным принцам, приводит играть домой меня — приезжего мальчика, про отца которого известно только то, что он был, но явно чужой человек, не с Северной равнины, потому что, соседи надоели, спрашивая, откуда же у меня такие глаза. Ну, это соседи, а вот это хозяйка дома Дьо–Магро, первая красавица Каравача, Дайдо разрешала играть в саду, купаться в их пруду летом, и кататься на льду этого пруда зимой и мне, и всем одноклассникам дочери. Я тогда только начал упражняться в плетении снов, и она разрешила смотреть вытворячества не только Лаки, но младшенькой Шайми. Когда Шайми пересмотрела во сне все известные сказки, мне пришлось сочинять другие.

Папу их можно было увидеть только иногда: он приезжал, обнимал жену, гладил по бронзовым кудрям Лакене, расцеловывал в яблочные щечки Шаймире, оставлял корзину или орехов в сахаре, или гариамских сочных фруктов, или пирожков с лесными ягодами на всю компанию нашу, махал детворе рукой и удалялся быстрым, по–военному четким шагом. Про папу девочки рассказывали: «Папа все время на службе, у него куча подчиненных и множество важных дел». Их папу в любой день можно рассмотреть в офицерском мундире на парадном портрете, который встречает всех на верхней галерее зала приветствий дома рода Дьо–Магро, и на портрет постоянно пририсовываются награды и знаки отличия, а в какой–то момент мундир поменял цвет на черный. На портрете мамы моих подружек платье тоже вскоре почернело по ее настоятельной просьбе.

Мама девочек тоже не сидит целыми днями дома, первая красавица Каравача, равных которой не было, нет, и минимум лет тысячу не будет, сейне Дайдоне, на самом деле обладала редкостным даром, она умела читать мысли. Дар принято считать сродни магии, но если прочие магические таланты большей частью наследственны, то чтение мыслей совершенная случайность. Таких людей невероятно мало, и каждый властитель считает большой удачей иметь при дворе чтеца мыслей. И не угадывателя, и не мага плетущего заклинания откровенности, а человека, который просто слышит собеседника насквозь, не прикасаясь, не настраиваясь и не ошибаясь. А сейне Дайдоне, в качестве первой статс–дамы, с ее достоинствами, умением поддержать беседу на многих языках, в том числе не людских, с ее вглядом, льющимся как воды Несайи, с ее царственной походкой — главное украшение любого приема в тронном зале во дворце доджа. Заграничные послы так и липли к ней, как мухи на медовую липучку… Только к ней не подойти никому даже на пять шагов. Не подпустит охрана, натасканная лично командиром тайной стражи. Он не часто присутствовал на приемах доджа, служба не позволяла. Но когда это все–таки случалось, даже известнейшие и знатнейшие люди Каравача и окрестностей приезжали взглянуть на самую блистательную пару северной равнины: мужчину, в котором выразился весь многовековой труд доблестного рода Дьо–Магро по селекции самих себя, и женщину — подарок богов, чудо природы. Он всегда в черном, как требует устав, она тоже очень скоро отказала всем остальным цветам, и к чему пестрота, ведь бриллиант лучше всего смотрится на черном бархате.

Карьера «черного офицера» развивается головокружительно, многие завидуют дому Дьо–Магро абсолютно черной завистью…