— Мне кажется, что вы все торопитесь и делите шкуру не убитого крилла. — Встрял в разговор один из «истребителей магов». — Чем больше я наблюдаю за объектами, тем больше мне не по себе. Никто из вас, господа маги, про нас я молчу, никогда не встречался с магом воды уровня магистра. Ни у кого из вас и нас нет такого опыта, нет отработанных схем нападения и защиты. Как мне помнится, в этом месяце пропала команда легионеров, которая брала заказы на магов. Хорошая надо сказать команда… была.
— А почему была? — Спросил один из магов…
— А потому что с тех пор, как они взяли заказ на какую–то магиню в Караваче, никто никого из них больше не видел. Хорошая была пятерка и маг, не из последних, бакалавр, правда, слабенький для бакалавра, но опытный. И стрелы у них были «с сюрпризом», Вам об этом естественно не сообщили… — Маги переглянулись…
— Что вы предлагаете?
— План, который предложил командир пятерки, хороший, просто я призываю к осторожности. И, как бы вам не хотелось, пожалеть вашу знакомую рыжую магиню, но надо бить сразу и наверняка, так, чтобы они не очухались. Пробить защиту и задавить голой силой. Если вы, господа маги, сможете их вырубить хоть на полминуты, то мы доделаем все до конца, а до той поры будем держаться в стороне, а то мало ли… И если получится, сохраним рыжей и мальчишке жизнь, но боюсь, что у нас может это и не получиться. Не хорошее у меня предчувствие…
Раннее утро порадовало меня туманом. Он клубился над полями и хутором, укутывал постройки влажным покрывалом и словно скрывал в себе какую–то тайну. Скоро выглянет Андао и туман рассеется по полям и лугам каплями прозрачной и холодной росы. Дождей летом почти нет и росы единственная влага, что попадает в это время на землю и ее надо много, а туманов с обильной росой давно не было.
С колодцем разобралась быстро и, дождавшись, когда встанут мои спутники, объявила об отъезде. Надоело мне уже в деревне, в город хочу. Никогда не была любительницей деревенской жизни, вот пожить месяцок на даче, провести там выходные — это да, а жить постоянно… б–р–р–р… Парное молоко и свежий хлебушек и прочие прелести поездки за город уже стали вызывать раздражение. А если сюда прибавить ночевки в тесноте хуторских домов и ежевечернее лечение геморроев, то мне уже усиленно хотелось обратно в город, к библиотечной тишине и стряпне Джурга.
И хотя на этот раз Одрик провел ночь на сеновале в гордом одиночестве, корзинку с припасами нам с собой все равно дали, только без особых разносолов, так, что попроще. Дорога на следующий, нужный нам хутор шла через довольно густой и мрачный лес, весь заросший густым подлеском. Толи мрачный лес повлиял, толи еще что, но в этот раз в дороге обошлись без активных занятий магией. Так, лениво обсуждали разные вопросы, а еще наш девичий тандем дружно подтрунивал над Одриком и бедным содержанием «продовольственной корзины». Высказались все, даже Мара.
Поэтому вся наша компания очень обрадовалась, когда мы, наконец выбрались из мрачной утробы леса. Время уже перевалило за полдень и всем хотелось отдохнуть от сидения в седле и перекусить тоже не мешало бы. Все дружно стали вертеть головами, выбирая место для привала. Красивая полянка рядом с ручьем с бревном и местом для костра показалась всем идеальным местом, только маловата полянка, поэтому варгов решили отпустить попастись на соседнем лужке. Лужок и полянку разделял густой кустарник, но животные у нас спокойные и далеко не уйдут.
— Одрик, а тебе не кажется, что ты слишком много ешь? — Ехидно заметила Торкана. — Вроде тебе сегодня ночью особенно потеть не пришлось…
— Вот поэтому нам и урезали продовольственный паек…, а прокормить тебя двум слабым девушкам просто нереально… — Заметила я, поддерживая шутку, но Одрик шутки не понял…
— Да ну вас… — бросил не доеденный кусок хлеба и пошел куда–то…
— Может мы его зря обидели? — Спросила я у подруги.
— Не, ему поголодать полезно… заодно и за варгами присмотрит. Так что ты там говорила о взаимоисключающих векторах?
И мы продолжили нашу неспешную беседу …
Мара получила свой кусок сыра и пошла обследовать окрестности. Все время, что они с хозяйкой ездили по лесам и хуторам, ей казалось, что она что–то не видит или пропускает. Вокруг стоянок постоянно были посторонние запахи навоза варгов. Самого навоза не было, а запах был. Может в деревнях все всегда так пахнет? Поэтому тревогу Мара пока не поднимала, но бдительность усилила.
И тут легкий ветерок принес со стороны поросшей кустами ложбинки божественный запах тухлой рыбы. Мара помнила, как ругалась хозяйка, когда последний раз отмывала ее в холодной воде ручья, и какая была холодная и мокрая вода. Еще раз купаться не хотелось, но пройти мимо такого аромата она тоже не могла. «Я только подойду и понюхаю, валяться не буду. Я только понюхаю» успокаивала она сама себя. Запах манил и даже опьянял. «Эх, сейчас бы окунуться в это, так божественно пахнущее…, но потом придется мыться. Хозяйка обещала шкуру спустить, а она может. Я только понюхаю и уйду».
Мара стояла над кучей божественно воняющих тухлых рыбных потрохов и блаженно их нюхала. Вдруг земля вокруг и под ней вздыбилась и Мара взлетела в воздух. Что–то опутало ее с головы до ног и лишило не только возможности двигаться, но и возможности трансформироваться и принять другой облик, и вообще лишило всех способностей. Но бульдожьего упрямства ее не лишил никто и, не смотря на неудобства, и нарастающую слабость она продолжала вырываться, царапать и рвать ненавистную сеть, что опутала ее. Если она отсюда не вырвется, то может умереть, сеть медленно выпьет все ее силы и тогда умрет и божественная хозяйка. «Что же она не приходит мне на помощь?» Тут, даже через сеть долетел отголосок магической схватки. «Придется выбираться самой, и идти на помощь, а то если ее убьют, то и мне конец…»
Одрик собирал лесную полуденницу и злился на стервозных девиц, но когда на языке этот чудный вкус долго злиться ни у кого не получится. Вдруг из леска он услышал визг, ему показалось, что визжала Мара. Он вскочил на ноги, сделал два шага в ту сторону, и тут, словно радующий жителей Каравача в дни богов, фейерверк взорвался в его голове…, и солнечный летний денек погрузился во мрак.
Потом Одрик смутно чувствовал, как кто–то начал его ворочать, как что–то сзади стянуло его руки и опутало ноги. Одрик стал приходить в себя от боли, пронзившей его бок. Он медленно открыл глаза. Он лежал на боку и видел перед собой траву и раздавленные крупные ягоды полуденницы, милой его сердцу лесной полуденницы. На них, как на пятнах крови, стояли чьи–то сапоги. Одрик попытался освободиться, от пут, что стягивали его руки и ноги и сильно врезались в кожу. Сапог поднялся, размахнулся, и удар обжег его бок и сломал несколько ребер.
— Лежи тихо, щенок, и может, жив останешься… Может тебе повезет больше, чем твои подружкам.
Одрик попытался закричать, но стоило ему открыть рот, как еще один удар сапога по животу выбил из него весь воздух.
— Да не бей ты его сильно, а то попортишь товар. Как мы его в Халифат продадим, если ты ему внутри что–нибудь важное отобьешь? Ты если уж очень сильно захочешь его ударить бей между ног, поскольку то, что у него там есть, в Халифате ему точно не понадобится.
Раздался дружный гогот.
Мы с Торканной сидели на бревнышке спина к спине и лениво что–то обсуждали, азарта, как в первые дни не было, стоящая жара разморила, и я совсем уже думала прилечь, отдохнуть, как вдруг прервалась моя связь с Марой. Я настолько привыкла к тому, что всегда чувствую, где она и что делает, что она всегда рядом, что неожиданный обрыв связи сперва вызвал шок. Я так резко вскочила с бревна, что Торкана, опиравшаяся на мою спину чуть не упала.
— Ты что? Предупредить не могла? Я ж чуть не упала! — Возопила подруга.
— Ставим щиты. БЫСТРО! Щит, как вчера сферический! БЫСТРО! И вообще все щиты, что есть… Где Одрик?
— Там. — Сказала Торкана и ткнула пальчиком в сторону лужка, где должны были пастись наши варги.
