— Никуда не надо ехать, не зачем никого искать…, — ответил Одрик. — Я здесь.

Одрик, сидевший на носу лодки, обратил взгляд на одержимого ночным демоном. На берегу уже зажигались ночные фонари, кто–то поджидал запоздавших рыбаков. Не дождавшись команды своих пассажиров, повернул к берегу свой челнок и гоблин Рийгу. Челнок — лодочка двухсторонняя, разворачивать ее необязательно, можно просто пересесть лицом в другую сторону, а нос с легкостью становиться кормой, а корма носом.

Немного южнее, центральная часть города переливалась разноцветными огнями, казалось, что там полыхает костер в честь Зимнего поворота, а по окраинам разлетаются искорки от него. И трудно было отличить холмистые окраины Ерта от ларийского звездного неба, пока за вершинами холмов не начало пониматься зарево.

— Что это? — Встревожено спросил Одрик. Он еще виделся все только в магическом диапазоне, несколько в другом «цвете».

— Так ведь луны встают, обе. Через неделю общее полнолуние.

Челнок скользил по ночной волне, гоблин привычно разгребал отразившиеся в море звезды, а в впереди из–за холмов всплывал огромный кроваво–красный Марис, болезненно–желтая Мурана рядом с ним выглядела чем–то напуганной.

Когда Одрик наблюдал полнолуние во всей красе, когда это было? Давно, еще в горах у гномов, от своей землянки. Тогда еще вокруг был снег и лед, а потом стало как–то не до ночных светил. Нет, ночи с множеством событий были, но луны не были их действующими лицами, а реквизитом подсветки. И видел он это просто глазами молодого человека, немного художника, а теперь! Никто еще не рассматривал предчувствие смерти, окутавшее его нового знакомого в магическом диапазоне. Нет, не реальную ее опасность, а ощущения и эмоции самого человека: он светился почти таким же воспаленным светом, как и пугающе красный Марис, светился весь, а не только в ауре. Он был окутан этим светящимся облаком как липким туманом, как роем пчел.

«Ведь это не сумасшествие, он не придумывает. Действительно похоже на демона. "

«Да, — ответил Учитель, — у него действительно подселенец. Рискнешь? "

«А я–то чем рискую? "

«Мало ли кто у него там, отсюда хорошенько не разглядеть. Потом тебе придется зайти в чужой сон, мы на территории противника. А во сне я не смогу тебе ничего подсказать, я должен оставаться снаружи, вокруг тоже территория противника. "

Лунная дорожка их лодки не серебрилась или золотилась, сегодня они плыли как по кровоточащей ране. С набежавшей волной челнок вынесло на песок почти до половины, магам даже не пришлось замочить своих сапог.

— Ну и что я должен делать? — спросил Харди.

— А ничего особенного, как обычно лечь спать.

— Как обычно не получится, я же не могу вернуться с тобой на корабль.

— Я так понимаю, завтра в море никто не выйдет. Разве маги не остаются на берегу во время стоянки?

— Да, но мы с тобой снимающие номер на ночь…, ты может быть и выше предрассудков, но моя репутация и так висит на волоске. Людей со странностями не любят, и при любом удобном случае приписывают им все грехи мира.

— Ладно, какие еще есть варианты? Главное, чтобы ты спокойно спал. И обо мне думай как о своем приятеле, не более того. Вот если мы с тобой долго засиделись в прибрежной пивной, то что?

— Тогда хозяин может предложить нам свой навес. Сейчас еще не холодно, дождь пойдет завтра днем. Нет ничего прекраснее, чем выспаться на берегу, под шум волн.

— Ты хозяину доверяешь? — Спросил Одрик, чтоб успокоить Учителя.

— Тому, где мы сидели — ДА.

— Так мы к нему и идем?

— Конечно, надо же подкрепиться. Тебе после морских впечатлений, мне перед сном.

Хозяин оказался рад поздним гостям, да и заказали они горячий ужин. Корабельный маг по обыкновению пожелал рома, а этот молодой приезжий попросил чего–то легкого.

— Зря, — заметил старший младшему. — Здесь всегда отличный ром.

— А ты думаешь, я бы отказался?! Но туда, куда я собираюсь…, не стоит…

— Асса, вот ваш грог, — хозяин поставил перед Одриком большую дымящуюся кружку. — Я сварил слабый, слабее не бывает. Но Вам надо выпить чего–то согревающего, ветер уже приносит сырость.

Грог был правильный, обжигающий с прекрасным ромом, с сахаром из тропических влажных лесов, с гариамскими пряностями, теми какие положены. Но Одрик вспомнил другой с запахом каравачских трав, и те руки, что принесли его, неаристократические, но мягкие и теплые руки Кайте. Он сотый раз спрашивал себя, почему так получилось? Неужели он так ее обидел, что она даже ни попытавшись попросить помощи у него, оказалась с другим. Нет, Берни не хуже его, а в каком–то отношении может быть и лучше, но почему ему даже извиниться перед Кайте не позволил? Хотя какие, к Гаарху, извинения, в таком состоянии Кайте лучше не расстраиваться и не надо никаких неприятных воспоминаний. Да и ему не надо лезть, куда не просят, хорошо людям без него, и слава Пресветлой, он туда не сунется.

— Харди, хватит тебе рома, настало время для моего лекарства. Где мы с тобой встретимся?

— Как это «где»?

— Ну, во сне, нам же надо встретиться, называй место.

— Что, можно любое?

— В принципе любое, но желательно что–то знакомое, так будет легче.

— Можно набережную…

— Хорошо… А ты ничего не помнишь в Караваче, мне в своем городе было бы проще.

— Тогда зима была, я помню белый город и обледеневшие ажурные мосты. Давай на первом от ратушной площади по дороге на юг.

— Прекрасно, ты жди меня там…, — над ладонью Одрика повисло переливающееся облачко. — Давай свой стакан. Теперь отхлебни этого.

Хардман изучающее посмотрел на радужное лекарство, ни один из его узлов не был ему знаком. Все они были какие–то неправильные, словно вывернутые на изнанку, все учебники магии гласили, что так нельзя, что так нарушаются цвета.

— Не сомневайся, хуже от этого точно не будет.

— Про тебя уже много лет байки ходят и мастером зовут, я ожидал кого–то постарше.

— Я учился этому, как только начал произносить слова, сколько я помню себя, столько помню и это. Смелее, жди меня на мосту и никуда не уходи, я скоро…

Зимой в Караваче морозно, снежно и тихо. В это время почти никто сюда не приезжает, да и местные жители предпочитают сидеть по домам. Большинство рассказывают про ярмарочный Каравач, шумный и суетный, а про такой, заснеженный и молчаливый знают только свои.

По безлюдным белым улицам Каравача быстрым шагом проходил молодой маг. Асса по всей видимости куда–то спешил, был сосредоточен и решителен. За ним озябшей рысцой едва успевало забавное черное животное с белой грудью, когда–то называвшееся собакой. Ее лапы мерзли, и она пожимала то одну, то другую свою конечность, но ее длинноногий спутник не обращал на это никакого внимания. Наконец собачка не выдержала и подала голос:

— Ей ты, кобель бесхвостый, думаешь, раз ноги у тебя длиннее, то уже плевать сверху на все можешь!

— Мара, что случилось, чем ты опять недовольна?

— Ты сказал, что мы во сне…

— Да, ты спишь и клиент тоже, я не совсем.

— Но ты сказал, что сон твой.

— Я этот сон слепил, а вы в нем спите.

— Так что ж ты не мог сон потеплее слепить, чтобы я не мерзла? Я же короткошерстная, мне холодно.

— А где вы с Анной раньше жили, там зимы не бывает?

— В Злых Камнях гораздо теплее, несмотря на то, что они злые.

— А еще раньше, еще до Камней?

— О! Там вообще такие зимы, такие! Ты даже не представляешь, батареи в домах лопались!

— Батареи? Действительно не представляю… Но как же ты там жила?

— Да не гуляла я так долго в такой мороз, а еще у меня одежда была, пелеринка на шерстяной подкладке и утепленный комбинезон. Терпеть его не могла, он шуршал сильно. А как ты думал, у нас собакам одежду шьют, есть даже целые собачьи магазины.

— У нас тоже есть лавки, где упряжь для варгов продается.

— Сравнил… У нас есть парикмахерские для собак, где стригут и даже делают маникюр. Стричь меня не надо, а когти хозяйка иногда подстригает. У нас собак любят, о них заботятся, а ты совсем заморозил.