— Чего спрашиваешь, давно пора, — отвечал другой.

— А которую, эту? — и пальцы старого мага складывались в объемный жест.

— Нет, давай другую… то ли повыше, то ли побольше, — примерно так я сначала перевел тот жест командира.

— А она там же? — вопрошали пальцы доброго дедушки Тади.

— Ага, чуть правее, — был ответ ладони Калара.

И асса Тадиринг снова отлучился, а хозяин дома Дьо–Магро позволил себе совсем расслабиться, и я уже не чувствовал перед ним того священного трепета. Казалось, боги сошли на землю, они так же пьют, едят, радуются, переживают, плачут, им тоже бывает холодно, больно и страшно. Сейн Калар взял Шайми на руки, и ходил с ней по столовой кругами:

— А маленьким девочкам не пора спать?

— Нет, нет, нет! — запротестовала Шайми, — я так давно не была с тобой.

— Это я не был с тобой, моя птичка. Ты простишь своего папу?

— Конечно, конечно, — нашептывала Шайми ему на самое ухо, — только не уходи больше.

— Звездочка моя, если бы это было возможно, если бы было…

— Ну, тогда хотя бы завтра не уходи, а то знаешь, как я без тебя скучаю… и мама тоже, и Лаки… и даже Оди, — и девочка вопросительно посмотрела папе в глаза.

— Ну, уж если и даже Оди, тогда сдаюсь! Завтра я твой целиком и полностью — клянусь! А сейчас пора спать.

— А я хочу новую сказку, пусть Оди сочинит.

— Пойдем, я тебя уложу, а твой Оди все сделает.

— Нет, хочу с тобой, хочу здесь!

Это конечно были капризы, но сегодня всем все можно.

— Ладно, пусть сегодня будет как ты хочешь, но давай, ты хоть здесь приляжешь. Одрик, ты можешь выполнить ее просьбу, сделать прямо здесь? Я бы тоже посмотрел, как ты это делаешь.

— Могу, наверное, почему нет, — согласился я, потому что даже если он не мог, надо было сплести сон и обязательно новый, — только у меня все там.

Сейне Дайо не дала мне подняться, сама пошла за саквояжем. В ее отсутствие вернулся асса Тадиринг, и не просто так, а с бутылкой гномьей огневки, которую торжественно водрузил на стол.

— Она? — спросил Калара.

— Она, — утвердительно качнул головой тот.

— Ну, что еще можно было от вас ожидать. Стоит оставить на две минуты — и пожалуйста! — начала упреки вошедшая сейне Дайоне. Но ее недовольство было игровым, ей тоже хотелось, чтобы сегодня было можно все и оно не кончалось как можно дольше.

Я занялся свои делом, вдруг вспомнил про свои флакончики, вернее про их отсутствие, ведь до своего дома он так и не дошел. И я обратился к Дьо–Магро, как тот мне и советовал:

— Сейн Калар, Вы говорили за помощью обращаться лично к Вам.

— Ну да, конечно, чем я тебе могу помочь?

— Знаете, мне нужна чашка, из которой точно никто еще не пил, — я вспоминал рассказ девочки. Конечно, интересный случай, возможно человек оставляет какие–то следы, пусть они не цепляются за сон. Я ревностно относился к своим снам и не желал больше никаких визитеров.

— Ага, сейчас найдем, — немного посмотрел, подумал, — А что, это должна обязательно столовая посуда?

— Нет, вовсе нет, просто что–то в форме чаши, хоть сложенные ладони.

— Тогда есть одна идея, асса Тадир, давай–ка сюда твой ножичек.

А у ассы Тадиринга был нож, когда–то подаренный эльфами в знак примирения и уважения. Старый маг вынул из–за пазухи свою драгоценность — ножны, скрывавшие тонкое серебряное лезвие с эльфийской надписью на резной ручке радужного дерева. Сейн Калларинг выбрал яблоко, и этим ножом, как скульптор резцом убрал все лишнее, и на его ладони вскоре появилась чашечка, даже с подобием ручки.

— Такая подойдет? — спросил он меня.

— Сейн Каллар, а Вы, оказывается, тоже немножко сказочник.

— Сегодня — ДА.

И туманный клубочек с радостью разместился в яблочных недрах, и девочка с радостью согласилась посмотреть сон, где она как бабочка порхала по яблочным лесам, и у каждого дерева был свой вкус: ягодный, ореховый, медовый, карамельный, мармеладный, даже вкус мороженого. Шайми уговорила, чтобы ее не относили в комнату, а оставили здесь на двух сдвинутых креслах, а кто из нас в детстве не мечтал об этом?

— А теперь настал черед попробовать, что наколдовала матушка Суа, — сказал Каллар Тадирингу. Тот уже давно был готов. Мани Суа, главный гномий специалист по огневке, по изготовлению естественно, а не по распитию, никогда не торговала ей, делала только для «себя» или для «своих». Узок был круг этих «своих», она знала наизусть пристрастия особых клиентов, по запаху определяла в какой бутылке для кого. Удивительно было бы, если черный полковник был обойден вниманием мани Суа. Калар достал из посудного шкафа маленький поднос, в гнездышках которого сидели восемь серебряных стаканчиков, и расставил перед всеми сидящими за столом.

— А девочки не будут, девочкам этого нельзя, — объявила сейне Дайоне и поставила свой, Лаки, да и заодно мой обратно в гнездышки.

— Ну, здрасти, моя ненаглядная, а его с каких пор в девочки записала? Может, косички ему еще заплетешь?

— Не буду, хотя есть из чего. А не рановато ли ему огневки?

— Ему? В самый раз, — вынес свой вердикт асса Тадиринг. — От матушкиного ничего никому плохого не сделается.

— Потом, если с него спрашивается как со взрослого, то и позволяться должно аналогично, — подвел итог Калларинг и вернул стаканчик мне.

— Ну, мне вас двоих не переспорить, — сдалась сейне Дайо, — чувствую, надо уже покидать эту компанию.

— Нет–нет, только не сегодня. Сегодня же такой день, когда еще все ТАК будет получаться… .Что–то мы много говорим, Тадир, командуй этим парадом. — И огневка сделала первый круг.

После всего сказанного мне ничего больше не оставалось, как держать марку, а огневка оправдывала свое название. М–да, это вам не эль, и даже не гоблинский ром, «Так вот что это означало — покрепче» наконец я догадался о точном переводе жеста. Тадиринг заботливо присматривал, чтобы я обязательно закусывал, давненько меня не окружали таким вниманием. А время уже катилось к полуночи, и Лаки уже не слушала застольных разговоров и клевала носом, уж слишком длинным выдался сегодняшний день. И сейне Дайо хотела уже унести Шайми в комнату, но Калларинг доверил эту честь мне.

— Пусть девочки спят, а ты возвращайся, — это был почти приказ.

Я отнес спящую Шайми в ее постель. Хотел проводить Лаки, но она запротестовав, велела мне возвращаться. Проходя мимо угловой комнаты, махнула рукой в ее сторону, томно выговорив, что мне постелено там. Я не заставил себя долго ждать, невообразимо длинный день продолжался.

По возвращении в столовую, Тадиринг обратился ко мне с идеей: а не сплести ли сон для хозяев Дьо–Магро, один на двоих. Я никогда еще не делал парных снов, но почему бы не попробовать, сегодня такой день, что все всем удается. Но на все должно быть желание заказчика.

— Давай попробуем? Только я один не хочу, неинтересно.

— А если что–то не так? — почему–то опасалась сейне Дайо.

— Я же с тобой. Да и что там может случится, в жизни куда страшней.

И дал мне команду:

— Начинай, а то ночь скоро кончится.

Я, мастер снов, несколько замялся:

— А можно… э–э… некоторые…

— Можно, сегодня можно. Давай с некоторыми… вольностями. Хотя, что у тебя за вольности могут быть! — и полковник рассмеялся.

— Асса Тадир, — обратился он к старому магу, — давай–ка опять свой инструмент. А то ведь нам нужна не пользованная посуда, как я понимаю.

И он снова взял яблоко, самое большое, и снова поколдовал над ним. Получилась чаша для вина, ниже чем принято, но в нее и не вино собираются наливать. Когда она наполнилась сонным содержимым, Калларинг спросил у меня:

— А унести это можно, или обязательно при тебе?

— Совсем не обязательно, как Вам удобнее.

— Ну, тогда, пожалуй, хватит на сегодня, мы вас покидаем…..

Он подал руку супруге, и они удалились. Вы, лично, представляете, как уходят люди которые за много лет не надоели друг другу, и если им надо расстаться, как того требуют обстоятельства, мечтают о встрече? Представляете? Вот именно так они и ушли.