Он был прав, везде и во всём. Но, однако, я всё же был здесь, и мне сейчас нужно было знать то, что видели свидетели, чтобы понять, прав ли неведомый «Светлый Путь», утверждая, что всё не так, как выглядит, или же у меня действительно поехала крыша, а я даже этого не понял. Хотя, считает ли себя сумасшедшим хоть один сумасшедший? Всё ведь относительно, как сказал один очень умный человек, хоть его высказывание и относилось к физике, а не к философии.

— Что видели свидетели? — повтори я вопрос.

— Я не знаю, что у тебя происходит сейчас в башке, но мне это, Коль, очень не нравится. Иди отдыхай. Давай, дуй отсюда, и чтобы я увидел тебя не раньше, чем в середине марта, посвежевшим и вменяемым.

Он указал на выход из арки, давая понять, что он мне ничего не скажет. Быть может, его довела до такого его временный новый напарник, быть может, он за меня переживал несколько сильнее, чем положено коллеге по работе, и его забота проявлялась именно таким вот неприятным способом. Я ощущал себя обруганным и оплёванным. Но я уже вцепился зубами в это дело, и разжимать челюсти не собирался.

— Ты тоже думаешь, что это — самоубийство? — прямо спросил я его.

Он долгую секунду смотрел на меня, и я видел, как на его морщинистом лице вздуваются желваки. Но в следующую секунду он резко развернулся и пошёл прочь.

— Семён! — окликнул я его. Он всё-таки обернулся на какое-то мгновение, но мне этого хватило. — Что сказали свидетели?

Наши взгляды встретились, и я мгновенно почувствовал упругую оболочку его ментальной защиты. Уткнулся в неё лбом, затем проковырял пальцем брешь и вторгся внутрь его сознания, тут же начав жадно подхватывать воскрешённые моим вопросом мысли.

Так это и работает — в большинстве ситуаций мне нужно встретиться взглядом с человеком, нащупать его защиту, естественный барьер, который должен не позволить мне узнать то, что я не должен знать. Чужие мысли, воспоминания, чувства, чужое сознание. Сознание — это не книга, которую можно открыть на любом месте, понадеявшись, что оно окажется нужным, мысли нельзя прочесть, они ведь не какой-то текст. Все сознания разные, найти абсолютно одинаковые невозможно даже у близнецов, поверьте, я как-то пробовал. Свобода воли порождает свободу мышления, вольный, строго индивидуальный порядок возникновения мыслей, разную скорость протекания реакций на различные события. Более того, одни игнорируют то, что для других является архиважным. И воспринимаем мы всё по-разному, по-разному запоминаем. Кто-то смотрит на картину в музее и восторгается таинственной улыбкой женщины, которую запечатлел гениальный художник и изобретатель, кто-то под лупой изучает на ней порядок нанесения различных слоёв краски, кто-то чувствует запах обычной тряпки вместо полотна, означающий, что картина — фальшивка, а кому-то вообще больше нравятся мужчины. Мы все разные, и я это вижу каждый раз, когда проникаю внутрь чужого сознания. Подобные вещи сразу бросаются в глаза, и благодаря этому я всегда чётко различаю, где мои мысли, а где мысли того, кого я в данный момент «читаю».

Мне в голову сразу бросился целый ворох мыслей Семёна. До этого я никогда не читал его мысли, приняв за правило никогда не «читать» друзей, как бы этого ни хотелось. У каждого должен оставаться тот личный уголок, в который кроме него никто не должен попадать. Но иногда, надеюсь, что очень-очень редко, приходится нарушать собственные правила. В письме говорилось, что самоубийство только выставляется как самоубийство, и что если я ничего не предприму, погибнет ещё несколько невинных людей. Но для того, чтобы хоть что-то предпринять, мне нужна была ниточка, за которую я могу ухватиться. Самостоятельно опросить свидетелей мне сейчас никто не даст.

Семён действительно сильно переживал за меня больше, чем за простого коллегу. Друг — понятие расплывчатое порой, но верное. Ещё он всё ещё ощущал во рту вкус спиртовой настойки и размышлял, что в следующий раз стоит добавлять в неё поменьше изюма. Он ненавидел эту Марину, которая выползла хрен знает откуда и заняла место его друга, не иначе как использовала свои связи, а у подобных женщин они непременно должны быть первосортные. А ещё благодаря своему наводящему вопросу я узнал то, что хотел узнать.

Одна старушка видела рано утром в окне, как жертва появилась в этом дворе, о чём-то громко спорила, как поняла старушка, по телефону, хотя этого и не разглядела. Затем она услышала «не надо!», после чего жертва вбежала в эту арку. Послышался короткий вскрик, и старушка вызвала полицию, но спускаться вниз не решилась, опасаясь за собственную жизнь. Прибывший патруль обнаружил уже остывающий труп с явными следами самоубийства, пусть и очень необычного.

Всё это я увидел за какое-то мгновение. Вынырнул, мгновенно ощутив, как моя башка налилась тяжестью, и температура в мозгах повысилась градусов на пятьсот, не меньше.

— Иди домой, Коль, — сказал Семён. — Ты хреново выглядишь. И рану на щеке обработай получше.

Он даже не задал вопроса, что со мной случилось, и откуда она взялась.

Я снял шапку, и мне тут же полегчало — лёгкий мороз хорошо остужал голову, унимая вспыхнувшую боль — расплату за свои способности. В последнее время приходится туго, если не принимать RD. Но его я стараюсь не принимать, только в исключительных ситуациях, когда от этого зависит моя жизнь.

Получив то, что хотел, я пошёл домой, так окончательно и не решив, прав ли мой наниматель или нет. Но что-то мне подсказывало, что всё-таки прав, что он что-то такое знает, что пока неизвестно мне, иначе бы не стал предлагать столько денег за дело, которое и раскрывать не нужно. А это означает только одно: впереди у меня будет несколько бессонных ночей в попытках выяснить правду. Предстоит много работы.

Залогом решения любой проблемы является правильная оценка сложившейся ситуации. Без верно полученной картины, фактов, невозможно двигаться дальше и искать средства противодействия этой проблеме, угрозе или задаче, которая в противном случае кажется непосильной. Только правильно поняв, что же именно от Вас здесь требуется, Вы можете попробовать начать действовать в нужном направлении, иначе все попытки обернутся вселенской катастрофой, если, конечно, Вы не самый везучий человек в мире. Что бы я про себя ни говорил о том, как мне всё время не везёт, я иногда к своей радости всё же оказываюсь не прав. Не знаю, в каком процентном соотношении изо всех ситуаций, где хоть что-то могло пойти не так, мне в итоге повезло, не скажу так же, подчиняются ли все эти случаи закону стандартного нормального распределения, или же здесь действительно всё случайно, но могу с уверенностью сказать, что мне везёт отнюдь не так часто и не там, где бы мне хотелось.

Сахарницу словно гвоздём к столу приклеили, и я никак не мог её сдвинуть, как бы отчаянно я этого ни желал.

У меня появилась проблема — сдвинуть сахарницу усилием воли, телекинезом, если так проще. Я не просто был убеждён, что я на это способен, я это знал. Я видел это. Но чёртова сахарница не желала сдвигаться ни на миллиметр в сторону моей руки.

Шаг первый, я оценил ситуацию.

Так что же идёт не так? Почему у меня не выходит? Я недостаточно силён, мало каши утром съел, или же сейчас неверное положение Луны на небе относительно треугольника Проксимы Центавра, Сатурна и Ио на небе? Хотя, я точно знаю, что мне поможет.

Шаг второй, я нашёл средство разрешения проблемы.

Но я не могу принять сейчас RD только ради того, чтобы попить чай с сахаром! Я дал себе обещание, что буду его принимать только в исключительных ситуациях. Нет, не буду, надо искать другой способ.

Шаг третий, единственный вариант был отвергнут как неприемлемый.

Итог: проблема всё ещё не разрешена.

— Чёрт!

Я взял сахарницу рукой, открыл её и зачерпнул чайную ложку с горкой. Высыпал в чай, размешал, попробовал.

— Вот так надо! — сказал я, глядя на сахарницу. — А ты упрямишься.