Я заметил, как он выделил «она» из предложения, и рефлекторно посмотрел на девочку, но та по-прежнему не реагировала ни на что. Более того, я сообразил, что её взгляд не сфокусирован ни на какой-либо конкретной вещи, и это меня немного испугало. Что-то с этой девочкой было не в порядке.

Едва Паша закрыл дверь, как Джон тут же сказал:

— Ник, есть серьёзный разговор.

Я про себя усмехнулся: ещё бы. Мне есть, что ему сказать.

— Ник, есть серьёзный разговор, — сказал Джон.

— Есть, и ещё какой, — грубо встрял Паша. — Мне плевать, что там о тебе думает Коля, я о тебе совершенно другого мнения. Я знаю о твоих делишках, и как только Коля от тебя отвернётся, я тут же посажу тебя в кутузку! И буду допрашивать тебя теми же методами, которые твои подчинённые применяли к нам!

Но, к моему удивлению, Джон лишь улыбнулся, хотя я ожидал, что он взорвётся. Похоже, что я действительно его знаю не так хорошо, как думал.

— В таком случае, буду довольствоваться драгоценными минутами его расположения, — ответил Джон.

— Джон, какого хрена?! — я тоже не выдержал. — Фиг с ней, с камерой — я всё равно в стоматологию собирался…

— Я оплачу, — тут же отозвался он.

— Да, спасибо, но я не об этом. Объяснись, почему когда мы проникли на территорию твоей фабрики, мы увидели, как твои парни разгружают фуру и берут оттуда кейсы с наркотой?

— Ты про RD? — понял Джон. — Я его утилизирую.

— Что? — не сразу понял я.

— Утилизирую. Уничтожаю. Эту партию я выкрал у Наумова.

— Вот как? — снова влез Паша. — И ты ему веришь?

Паша не одобрял моей дружбы с Джоном, видимо, считая, что торговец оружием не может быть честным и порядочным человеком. Соответственно, он не мог верить тому, что тот говорит, полагая, что Джон водит меня за нос. Я же считал иначе, поскольку видел то, чего не видел Паша.

— Верю, — с небольшой заминкой ответил я.

Джон это заметил, и я прочёл по его лицу, что ему это не понравилось.

— Ник, я не хотел тебя вмешивать во всё это, — продолжил Джон. — Особенно если учесть, через что ты прошёл совсем недавно.

Паша фыркнул от такой заботы, но я тут же взглядом приказал ему заткнуться. Надо сказать, Паша послушался, хотя продолжил сверлить взглядом дырку в американце.

— Но, как видно, у меня нет другого выхода, раз уж ты здесь, — Джон развёл руками, мол, он старался, но обстоятельства вынудили его. — Мне доложили, что вы вдвоём следили за моим подчинённым в том офисном здании.

— Вот как? — удивился я.

Паша тоже в изумлении выгнул бровь. А мы считали, что нас не заметили, но зато теперь понятно, почему нас так быстро схватили.

— Да, — ответил американец. — Но, прежде чем я скажу хоть что-нибудь ещё, разреши поинтересоваться, что ты там искал?

— Случайно столкнулся по дороге в одно место с твоим толстяком, — ответил я, слегка не договаривая всей правды. — Мне его действия показались подозрительными, ну я и решил проверить — вдруг тот окажется предателем? Ты же помнишь ПеПе?

Джон согласно кивнул. ПеПе был одним из двух предателей, из-за которых мы и попали в плен.

— И что ты выяснил? — спросил он, внимательно глядя на меня.

— Верен как блохастый пёс. Особенно если ты его почешешь и дашь ему презент в виде упаковки пончиков.

Американец усмехнулся и расслабился. Похоже, его тоже одолевали небольшие сомнения по поводу лояльности его новых сотрудников по отношению к нему, несмотря на все мероприятия, которые я с ним проводил.

— Я так и думал, — проговорил он.

Паше надоело стоять, и он, немного опасаясь девочки, сел рядом с ней. Но той было абсолютно всё равно, сидит она одна или же с кампанией.

— Это всё? — спросил меня Джон.

— Да.

— Точно? И ты ничего не искал в том офисном здании?

Я сдался:

— Кончай ломать комедию! Говори, что ты там нашёл!

— Ты уверен, Ник? Если я тебе расскажу, то обратной дороги уже не будет.

Я усмехнулся: для меня точка невозврата находится так далеко в прошлом, погребённом под тоннам снега, что я даже не помнил, как она выглядит.

— Тогда я начну издалека, — продолжил Джон. — Каюсь, я скрывал от тебя кое-какие вещи о себе и своей деятельности…

— Кто бы сомневался, — сказал Паша так тихо, что это услышали только я и странная девочка.

— … но обстоятельства снова сложились таким образом, что скрывать это больше нет смысла. Видишь ли Ник, я прекрасно помню, что творил Алексей, когда находился в ясном сознании, и что он делал, когда накачался этой наркотой. Это событие, ставшее, несомненно, ключевым для обоих из нас, зародило во мне идею, дало мне если не цель всей моей жизни, то нескольких следующих лет уж точно. Мы оба с тобой знаем, что Наумов разыскивает людей с необычными способностями, и мы так же знаем, какими низкими методами он при этом пользуется.

Ещё бы я не знал. Приставляет слежку, захватывает в плен, вешает ложные обвинения, за которые мне грозил расстрел. Приказывает подчинённым вламываться в чужие дома, накачивает наркотой по самые гланды. Убивает ближайших родственников. И при этом не боится утверждать, что всё это ради высшего блага, некой благородной цели, которую он даже произнести не может. Поскольку нет ни одной веской причины, чтобы оправдать всё то зло, что он причинил одному только мне.

— Прекратить совсем приток наркоты в город в состоянии только он сам, — говорил Джон. — В результате этих действий в городе стали происходить странные вещи, не объяснимые для непосвящённых граждан.

Джон встал из-за стола и, заложив руки за спину, подошёл к окну и снова стал смотреть на улицу, при этом продолжая свою речь:

— Поэтому у меня в голове родилась идея: почему бы самому не попытаться первому разыскать людей с необычными способностями? Предупредить их о Наумове и его влиянии.

— А если это не сработает? — задал вопрос Паша.

— Очень правильный вопрос, — одобрил Джон. — А что если кто-то не захочет встать на правильную сторону? Что если появится кто-то, чьи способности окажутся опасными для окружающих помимо его воли? Как-то в одном сериале я увидел человека, который излучал радиацию, когда волновался или злился, и впоследствии он чуть не взорвал себя и весь Нью-Йорк, чуть не превратившись в ядерную бомбу. И я пришёл к выводу, что подобных людей нужно ограждать от других. Защитить общество любыми средствами. И я начал искать людей с необычными способностями.

— И как, нашёл? — спросил Паша, когда Джон театрально замолчал.

— Нашёл, — Джон обернулся и посмотрел на меня. Я при этом вздрогнул. — Поначалу я пытался их уговорить, но у меня ничего не получалось. Их внезапно открывшиеся способности деструктивно влияли на их психику, а наркотическая зависимость только всё усугубляла. В конце концов, они очень быстро становились опасными даже для самих себя.

При этих словах я вспомнил, как Алексей попытался управлять молниями, бьющими с неба, и потерпел полный провал, чуть не умерев от них же при этом. И я согласно кивнул.

— Но я обнаружил странную особенность: почему-то все те немногие, кого я встречал, быстро становились психами или моральными уродами, каких ещё поискать. Я надеюсь, что это RD на них так влияет, но я всё же сомневаюсь — за три месяца я не нашёл никого, кто хотя бы отдалённо был похож на благоразумного человека, пытающегося принести пользу обществу своим даром. Хотя они и могли. Исключение же сидит сейчас в этой комнате.

При этих словах я покраснел. Конечно, втайне от всех я хочу оказаться в центре внимания, быть популярным, прославиться, но каждый раз, когда на меня обращает внимание больше чем двое, то я начинаю дико смущаться, нервничать и вытворять различные глупости. Вот например сейчас я хотел с чувством собственной важности упереться рукой в стол, но немного не рассчитал, и в результате свалил на пол небольшую кипу бумаг, которые лежали на самом краю. К счастью, Джон сделал вид, что ничего не заметил, когда я стал лихорадочно подбирать бумаги и складывать их обратно на стол.