— Заставить человека убить себя? — я доел свою порцию и откинулся на спинку мягкого стула. Тут же почувствовал, что ремень на штанах стал врезаться в живот, ослабил его. — Я мало кого из них знаю, а среди них никого подобного даже близко нет. Я вообще сомневаюсь, что это — человек.

— Да? — нахмурился Рома. — А кто же тогда? Хочешь сказать, что у нас по городу сейчас бегает…

Он защёлкал пальцами, пытаясь придумать подходящую фразу. Я ему помог:

— Барабашка, который заставляет людей со страху жрать собственные ноги?

Возможно, я сказал это слишком громко, поскольку на меня тут же оглянулись с соседних столиков и покрутили пальцем у виска, обозвав больным придурком. Плевать, я сытый.

— Не знаю, — я пожал плечами. — Просто это слишком отличается от того, что я уже видел. Одно дело пуляться молниями или огнём, а другое — проникать людям в мозги и склонять их к зверскому суициду, да ещё так, чтобы тот всё осознавал, но не мог сопротивляться.

При словах о залезании в мозги я осёкся. Чёрт, а ведь я сам умею читать чужие мысли и двигать предметы взглядом, хотя это не в счёт. Чтение мыслей и метание молний всё-таки отличаются друг от друга — там стихия, а здесь ментальные силы. Если вспомнить, что свой дар я унаследовал от матери, которая обладает даром эмпатии, что, по сути, тоже ментальная способность, то можно предположить, что есть кто-то или что-то, способное делать то, что делает. Скорее всего, кто-то, но я не вижу мотива. Вообще. Зачем убивать членов какого-то мелкого клуба? Обида после проигранного соревнования?

— Слушай, я тут слышал, что в городе объявилось несколько новых, ну… твоих знакомых, — Рома понизил голос до заговорщицкого шёпота. Ходят слухи, что на Наумова работает новый человек, приезжий, кидается сосульками и всё такое.

Я кивнул:

— Да, тоже заметил это в сводках. Но ты уверен насчёт Наумова?

— Говорю же, это слухи. Но звучит логично, ведь ему же нужен новый телохранитель после ухода Алексея, ведь так? Отличная кандидатура, сейчас вон сколько снега вокруг — бери не хочу. Ещё я слышал, что в городе околачивается какой-то телепат…

Я вздрогнул. И тут же меня взял страх за горло, что Рома догадался, что это я — телепат, это бы тут же для него объяснило такое сильное внимание Наумова ко мне в прошлом.

Есть секреты, которые я даже близким друзьям не рассказываю — так безопаснее. Для них, конечно же, поскольку через моих друзей люди, подобные Наумову, обычно и выходят на меня. В прошлый раз это хреново кончилось.

— Ты ничего об этом не знаешь? — прищурился Рома.

Я немного нервно помотал головой:

— Не-а. Телепаты — это не новость, сейчас таких шарлатанов везде полно, особенно среди цыган. Предсказатели всякие, чтецы аур, чистильщики карм и прочей мишуры.

— Здесь ты прав, — Рома тоже откинулся на спинку стула. — Но если ты кого нового обнаружишь в городе, ты же скажешь, братан? Я хочу знать, кто носится по моему городу и убивает людей. Предупреждён — вооружён.

— Непременно, — сказал я.

Но я не пообещал — если вдруг я натолкнусь при этом на хорошего парня, то я лучше промолчу при этом, чтобы не натравить на него всю полицию Питера, а сейчас её штат из-за массового приезда иммигрантов-строителей и так раздут до рекордных размеров.

— Проклятье, мужик, — Рома посмотрел в сторону казаха, прохлаждавшегося возле своего рабочего места. — Где мои роллы?!

— Это одна из двух причин, почему я ем здесь только блины, — сказал я ему.

— А вторая?

— Роллы здесь хреновые.

Проблемы начались ещё тогда, когда я ловил такси на улице. Вызвать по привычному для меня номеру не получилось, как и в четырёх других фирмах — все были либо заняты, либо из-за снега не могли приехать ко мне в ближайшее время, и поэтому я решил попытать счастья на улице. Я сначала даже хотел было попросить Рому, чтобы он меня подбросил хоть до куда-нибудь, но не успел — едва он увидел, что я хочу вызвать такси, то понял, что наш разговор закончился, и он может уходить. Две секунды, и его как будто вообще не было в блинной, только парочка недоеденных роллов осталась. Вообще, мои проблемы начались гораздо раньше, но я об этом пока ещё не подозревал.

Снова шёл снег, крупный и пушистый, быстро залепивший лицо. Дорожники на тракторах снова матерились на нехватку снегоуборочной техники и проклятое небо, которое решило, похоже, выполнить норму на десять лет вперёд, за десять минут засыпав то, что расчистили за целый день. Была высокая влажность воздуха, и небольшой морозец ощущался как непомерно сильный, но хорошо хоть без ветра, иначе бы я на всё плюнул и пошёл домой. Конечно, сделать этого я не мог.

Такси я поймал спустя минут двадцать блуждания по улицам. Заглянул в старенькую, начавшую ржаветь ещё в прошлом тысячелетии, шестёрку и сказал водителю — амбалу, каких поискать, учитывая размер его явно не заплывших жиром бицепсов:

— До Пушкина.

Водила присвистнул:

— Далековато. Куда это ты на ночь глядя? Садись.

Я сел на переднее сидение, пристегнулся.

— Повезу по счётчику, цены знаешь?

— Да, если только они в вашей фирме не изменились за последний месяц.

— Не изменились.

Мы попытались тронуться с места, но получилось отнюдь не сразу — плотный снег на дороге мешал этому, и мы буксовали. Амбал выругался сквозь зубы и сказал:

— Выходим, поможешь вытолкнуть.

Я пожал плечами: с такой силищей, как у него, он, поди, может в одиночку машину толкать пару километров по такому снегу, но вдвоём действительно проще. Так почему бы и нет? Может, он скидочку какую сделает…

Мы вышли, быстро откопали ногами все колёса, и я, упёршись в багажник, собрался уже начать раскачивать машину, как внезапно понял, что таксист тупо толкает её дальше. Ну, я немного поднажал, и мы вместе протолкали машину без особого труда пару метров, пока таксист не сказал «хватит». Вспотеть я не успел, зато заметил, что на улице постепенно поднимается ветер, и снег, падающий с неба, начинает редеть. Похоже, погода-таки меняется.

Из города мы выбрались без особых происшествий, исключая небольшую пробку на Пулковском перед КАДом — судя по плотному потоку такси, многие спешили убраться из города, надеясь переждать где-нибудь в Египте конец зимы и начало весны, чтобы вернуться в Россию уже тогда, когда погода станет более приятной. Что же, это их дело. Будь у меня необходимая сумма и чуть больше мозгов, я бы тоже улетел отсюда, благополучно пропустив эту цепочку убийств в городе. Но мозги я забыл там, где я уже не помню, да и баснословное вознаграждение за разрешение этого дела в совокупности с ощущением, что благодаря мне, быть может, кто-нибудь да выживет, согревали меня в этот вечер ещё не один час, как мне вскоре предстояло в этом убедиться. В принципе, пробка образовалась вовсе не из-за машин, хотя, и из-за них тоже. Дорогу здесь в одном месте сильно занесло снегом, и в том месте в результате работала только одна полоса, в то время как машин пёрло на все четыре. Мы простояли чуть больше часа до тех пор, пока не приехала бригада снегоуборщиков и не расчистила ещё две полосы — в последней проще было прорыть тоннель, чем расчистить. Откуда здесь было столько снега, так и осталось для меня загадкой.

Всё это время я поглядывал на счётчик, опасаясь, что тот крутится слишком уж быстро, ибо сумма там уже набежала не маленькая. Едва мы проехали аэропорт, как я не вытерпел и полез в карман, чтобы понять, сколько у меня денег осталось в кармане. И с удивлением обнаружил, что меня обчистили.

— Что, нет денег? — спросил меня амбал, когда заметил, что я обыскиваю собственные карманы.

Это прозвучало таким тоном, что я мгновенно понял, что со мной будет, если я сейчас не найду хотя бы пять рублей. Поверь, ничего хорошего.

В другом кармане, в штанах, деньги я нашёл. Сумма была небольшая, там я всегда хранил несколько мелких купюр на обычные расходы вроде булочки в переходе или проезда в метро. Я с облегчением понял, что я смогу оплатить всё, что уже проехал плюс ещё небольшое расстояние, которого вполне может хватить, чтобы высадиться в Пушкине хотя бы на окраине.