— Проклятье! — я гневно стукнул кулаком по стеклу.

— Тише, парень! — тут же завозмущался мой сосед, тоже прижатый к стеклу. — А то вывалимся сейчас все.

— Больше не буду, — буркнул я. — Просто я…

— Опаздываешь? — усмехнулись с другой стороны. — Здесь две трети поезда такие, всё из-за этой взбесившейся погоды.

Далее утихшая было речь про снег снова вспыхнула и понеслась дальше по поезду, словно по фитилю от динамитной шашки. Я не слушал, только прикрыл глаза, пытаясь заставить время течь хоть немного быстрее, но оно не поддавалось на мои мольбы. Глаза я открывал только тогда, когда поезд с лёгким повизгиванием тормозов останавливался на очередной станции. Ещё четыре остановки, примерно половина вагона выходит, после чего вновь наполняется новоприбывшими. Ещё три остановки, все, кто со мной вошёл на той станции, уже вышел. Ещё две остановки, вагон наконец-то заполнился не до конца, и я уже не ощущал себя селёдкой в консервной банке, и теперь можно спокойно вдохнуть уже неоднократно побывавший в чьих-то простуженных лёгких воздух. Ещё одна остановка, я снова чувствую голод.

На следующей станции, предпоследней в этой ветке, я торопливо выскочил на платформу и взбежал по лестнице, чем привлёк внимание одного из охранников. Оно и правильно, ведь бегущий прочь из метро вспотевший парень с горящим взором вызовет подозрения даже у покойника.

— Эй, гражданин! — окликнул меня охранник с серым незапоминающимся лицом. — Подойдите сюда.

— Нет времени! — крикнул я ему, на ходу достав фальшивый значок. — Дело жизни и смерти!

— Гражданин! — снова крикнул охранник, нисколько не смутившись, но явно заметив мой значок. — Немедленно остановитесь! Вася, держи его!

Откуда ни возьмись передо мной появился Вася — второй охранник, комплекцией покрупнее, хотя и пузатый. Его взгляд не обещал мне ничего хорошего. Он встал мне наперерез, и я бы его легко проскочил, если бы при этом следом за ним не появился ещё один «Вася», уже помельче, но явно не благожелательней. У меня был выбор — подчиниться и остановиться, потерять кучу времени на весьма унизительную проверку (от меня сейчас и так уже шарахаются словно от террориста-смертника), в ходе которой у меня непременно изымут и фальшивый значок и вполне себе настоящую травматику. После того, как меня допросят, а так же когда они не найдут никакой бомбы ни на мне, ни на станции, ни в покинутом поезде, то меня отпустят на все четыре стороны, но может быть уже поздно. Я не мог так бездарно потратить время, поэтому выбрал второй вариант.

Встретился взглядом с первым Васей, за мгновение ока разорвал в клочья его ментальный барьер и считал его мысли. Вынырнул, перевёл взгляд на второго и с чуть большим усилием воткнулся иглой в его мозг и прочитал его. Вынырнул снова, тут же почувствовав на себе всю прелесть последствий такого вот быстрого чтения мыслей в виде прильнувшей к голове крови, вызывавшей пока ещё лёгкий приступ головокружения, затем оценил обстановку и без труда избежал захвата первого Васи, попросту нырнув в последний момент в другую сторону, куда он не ожидал. Со вторым Васей стало сложнее, он находился чуть дальше и смог предусмотреть, как ему казалось, все варианты моего бегства. На его беду, он забыл про ноги и не учёл то, что я, во-первых, читаю его мысли, а во-вторых, я довольно худ и компактен. Пол здесь был только что начищен до блеска и слегка пах ромашками, я разогнался и нырнул под второго Васю, проскользив у него между ног, словно предательский мяч у нерадивого вратаря. Затем, пока тот соображал, как так получилось, перевернулся на спину и засадил ему ботинками по тыльным сторонам колен. Второй Вася тут же рухнул на пол, упёршись в него руками. Я вскочил и, воспользовавшись поднявшейся вокруг паникой, выбежал наверх, на улицу. Толпа от меня шарахалась так, будто я был прокажённым, но спасибо проклятой погоде — метель не утихла, и я смог без труда скрыться в ней, попросту отбежав от станции на несколько десятков метров. Не замедлился даже потом, побежав к остановке, на которой я заметил только что прибывшую нужную мне маршрутку — и теперь на меня уже не обращали внимания, поскольку я выглядел уже «своим», нормальным парнем, слегка опаздывающим на транспорт. Сел на последнее оставшееся свободным место, возле водителя, и перевёл дух.

Водитель проследил за тем, чтобы я пристегнулся, после чего мы, немного пробуксовав, тронулись с места.

Хреновое начало хренового дня. Нет, не так. Хреновое начало очередного хренового дня одного из самых худших месяцев в моей жизни. И до его конца было ещё очень далеко.

— «…вская» поступило сообщение от сотрудников безопасности о том, что на станции, возможно, была заложена бомба, — ожило радио, когда водитель его включил через пару метров.

Я тут же вжался в кресло и вцепился в ремень безопасности, готовый в любой момент вырвать его с корнем и дать дёру из маршрутки, пока меня не задержали бравые и бдительные граждане. Терроризм — это не шутки.

— … следующее описание: славянская внешность, средний рост, худощавое телосложение, карие глаза, на скуле небольшая рана. Был одет в серо-чёрный пуховик с капюшоном, чёрную вязаную шапку и синие джинсы. Всем гражданам рекомендуется соблюдать дистанцию от данной станции на время проведения поисков взрывного устройства, а так же при встрече с подобным человеком немедленно сообщить по следующим телефонам…

Твою мать! Меня хорошо запомнили, и теперь у каждой собаки будет мой фоторобот. Самое время упасть на землю лапками вверх и противно завонять, притворившись мёртвым. Чёрт, да я с радостью это сделаю, если это поможет!

К моему удивлению водитель только хохотнул:

— Ну и внешность, а! — он засмеялся так, что нечаянно дёрнул руль вбок, и нас едва не снесло в сугроб. — Да в Питере миллиона три таких, ну дела, да? Одень любую обезьяну в пуховик и джинсы, так они и её повяжут теперь. Верно я говорю, да?

— Э… да, — немного нервно ответил я.

Водитель это заметил.

— Ты что, парень, труханул что ли? Да не боись, я под это описание тоже подхожу, вон, даже фингал есть! — он с готовностью показал на свой глаз. — А менты, они такие, разбираться не будут — синяк под глазом, на скуле или даже на подбородке. Схватят, и всё!

— Да я не поэтому испугался, — тут же нашёлся я. — Я верю в нашу полицию, что они арестуют только виновного. Просто я сам только что с той станции сошёл.

— Да? — удивился водитель.

— А террориста видели? — спросил сидящий рядом со мной второй мужичок лет за пятьдесят.

— Судя по их описанию — да, даже троих таких парней видел. Только не у всех рана на лице была.

— Ну а я что говорил? — довольно кивнул водитель. — Под это описание мы оба подходим, но это же не повод нас арестовывать, верно, да?

— Ага, — кивнул я. — На следующей остановке останови.

Через минуту я снова шёл по улице, утопая по колено в снегу, а метель всё не кончалась, похоже, всерьёз намереваясь закопать весь город по самую верхушку «Лидер Тауэр». Мрачноватая перспектива — быть погребённым заживо в снегу. Я невольно сравнивал сейчас себя с бедными альпинистами, которых угораздило попасть под лавину. Вот так стоишь и смотришь, как вокруг падает снег, и понимаешь, что выбраться будет очень тяжело, если, конечно, переживёшь её, а сделать уже ничего не можешь. Сейчас было то же самое, только гораздо медленнее.

Начавшаяся метель сдула всех прохожих с тротуаров, оставив на улицах совсем уж нерадивых болванов и дуралеев вроде меня. Я брёл сквозь сильную пургу, полностью прикрыв лицо и глаза, отчего почти нос-к-носу сталкивался с другими очень редкими прохожими, иногда натыкался на здания и киоски. Я не знал, куда я иду — у меня был номер дома, но проблема заключалась в том, что я видел максимум на пять метров вперёд, а на таком расстоянии очень сложно выбирать направление движения. Периодически мне всё-таки попадались вывески на подъездах с номерами домов, что немного позволяло мне хоть как-то представить, где же я сейчас и куда мне надо, но минут через двадцать я понял, что я хожу кругами. Восьмой дом, десятый, шестнадцатый, я понимаю, что я переборщил, и поэтому поворачиваю, затем четырнадцатый и резко снова восьмой, длинный и стоящий кольцом, отчего вводящий меня в заблуждение.