В какую-то минуту, почувствовав, что я в своём отчаянии дошёл до крайней стадии, я включил компьютер и запустил программу для обмена сообщениями по шифрованному каналу. Ткнул на иконку пользователя «Аноним1239». Это был единственный способ связаться с Анной и попросить её помощи. Но едва я подумал о ней, как мне стало значительно легче на душе. Анна многое пережила, готов поспорить, куда больше, чем я, и, несмотря на все свои неудачи, она движется дальше. Значит, и я должен. К тому же, она сейчас в подполье, всячески скрывается от Наумова и его приспешников, а если я вызову её в город, где расположен его штаб, то это может плохо кончиться для обеих сторон. Вдобавок, она может быть сейчас занята чем-то очень важным, у неё могут быть собственные проблемы, и я не могу её отрывать от этого. Нет, пока ещё всё не так плохо.

Я постирал одежду, которую вчера замочил, но она очистилась не полностью, поэтому я отнёс её в подвал нашего дома, где располагалась круглосуточная химчистка. Наскрёб необходимую сумму, подождал, сколько было нужно, и забрал уже вполне себе чистую одежду. Просушил у себя в квартире, прогладил и с внезапно появившимся чувством уверенности в собственных силах одел её и вышел на улицу.

В письме, которое принёс курьер, было два адреса. Над тем, что я там должен буду обнаружить, и что мне дальше с этим делать, я чуть ли не голову сломал, пока гадал по дороге к первому из них. И когда я обнаружил брошенный особняк посреди бедных домов, некоторые из которых выглядели и похуже, несмотря на то, что были жилыми, я мгновенно представил себе, как я нахожу в этом доме некий артефакт, утерянную тетрадку какого-нибудь советского учёного. А в этой тетрадке подробно расписано, как смастерить Луч Смерти или что похуже. Хотя, тогда зачем все эти махинации с кусочками тайны? Ладно, впишем в тетрадку какую-нибудь длинную и очень сложную формулу, без которой именно в целом, полностью собранном виде, ничего не будет работать, и вместо Луча Смерти получится Луч Щекотки. Или же там будет трактат о том, как можно быстро разбогатеть и стать миллиардером, а в головах членов клуба записана самая важная часть — как при этом не растерять все свои деньги, например.

Вот так я в нерешительности стоял, глядя на двухэтажный особняк с грязными окнами, во многих местах побитыми. А ещё его у его двухстворчатой входной двери отсутствовала половина, и заместо неё к петлям с внутренней стороны был прислонён шкаф. Дом пугал меня своей неизвестностью, он с лёгкостью бы потянул на главного героя истории про привидений. Но Инессы я боялся куда больше, чем каких-то бестелесных духов, больше похожих на облачка пара.

Я тряхнул головой, постаравшись выкинуть из головы хлынувшие образы из разнообразных фильмов ужасов, и уверенным шагом направился прямо к парадному входу, пробрался через снеговые завалы, которые здесь убирать было некому, кроме ветра, и обнаружил, что дверь намертво примёрзла к стене. Открыть её было нереально, а шкаф оказался неподъёмным, так что мне пришлось искать другой путь внутрь дома. Все окна были слишком высоко, чтобы я смог пролезть через них, к тому же грязное стекло отбивало у меня всякое желание пробовать этот способ. Но другой обнаружился достаточно легко, стоило мне только обойти дом. С обратной стороны снега было куда больше, но здесь он был твёрдым, как камень, и я почти не проваливался в него, так что мне удалось достать рукой до балкона на втором этаже. Я подтянулся, перевалился через полуразрушенные перила и очутился на втором этаже. Дверь с балкона оказалась незапертой, и я уверенно вошёл внутрь.

Эта комната когда-то была чьей-то спальней, и именно благодаря ей я понял причину покинутости дома. Пожар. Не сильный, когда плавится всё, даже то, что плавиться не может в принципе, но достаточный для того, чтобы хозяева спешно выехали отсюда, успев взять необходимые вещи, а после так и не вернулись. Дом простоял несколько лет, никому не нужный, после чего начал потихоньку обветшать и разрушаться. Готов поспорить, что хозяев найти теперь не удастся — все старые хозяева, скорее всего, уже давно умерли, а их потомкам такое жилье нафиг не нужно. Слишком дорого его восстанавливать, а сносить сейчас почти не имеет смысла, куда проще подождать ещё лет десять, и дом сам превратится в труху.

Было темно, окна закоптились изнутри, но я быстро привык этой полутьме. Справа от меня стоял практически полностью сгоревший шкаф, а за ним у правой стены двуспальная кровать, тоже обугленная. Что было на стенах до пожара — без понятия, но бетонный пол точно был покрыт сверху досками, поскольку в некоторых местах видны их остатки среди гор мусора, который принесли сюда бомжи. Сейчас дом был пуст, это точно — слишком холодно, по дому гуляют постоянные сквозняки из-за дыр в стенах и многочисленных выбитых окон. Из спальни ведут две двери, вернее, два пустых дверных косяка.

— Круто, собственный туалет с ванной! — восхитился я, когда подошёл к одному из них.

Второй вёл в коридор, длинный и узкий, с множеством других дверей.

Прежде чем выйти из этой спальни, я внимательно осмотрел её, пытаясь найти то, сам не знаю что. Конечно же, я не нашёл ничего, кроме чувства тоски.

Беглый осмотр коридора, а так же ещё с полдесятка других комнат ничего не дал. Нет, вещей было достаточно много, причём, как оставленных хозяевами, так и принесённых последующими нелегальными жильцами, но среди них не было ничего особенного. Битая посуда, разваленная мебель, прогнившие диваны, море битого стекла, какие-то истлевшие книги и журналы. В одном из них я узнал древний журнал «Мурзилка». Остановился, прочёл всё, что только можно было прочесть, потом выкинул его и пошёл дальше. В одной из комнат я обнаружил железную бочку с кучей обгорелого мусора — должно быть, об неё грелись бездомные. В другой комнате я нашёл разбитый ЭЛТ-монитор, а так же ещё гору неработающей компьютерной техники.

И тут на меня чуть не рухнул потолок. Раздался дикий грохот откуда-то снизу, с первого этажа, затем на меня сверху посыпалась штукатурка и пыль. Хорошо хоть я был в шапке, так что я только пару раз чихнул, отряхнулся и только после этого заметался в поисках лестницы вниз. Я нашёл её быстро, поскольку она была в той небольшой части второго этажа, которую я не успел осмотреть — почти над парадным входом, но спуститься по ней было никак нельзя — самой лестницы, похоже, не было уже давно, и этим частично объяснялось то, почему на втором этаже не было бомжей. Зато в соседней комнате, которая была как раз прямо над парадным входом, я обнаружил, что пол рухнул.

— А вот и путь вниз, — обрадовался я.

Аккуратно спуститься не удалось, я поскользнулся и проехался по пыльной бетонной плите на своей бедной костлявой заднице, а в конце не рассчитал сил и съерашился на пол, споткнувшись об обломки. Я перекувыркнулся в воздухе, каким-то образом умудрился избежать опасного столкновения с торчавшим прямо в мою сторону куском арматуры, затем перекувыркнулся ещё раз, уже на полу, и больно ударился затылком о чьи-то тяжёлые армейские ботинки. Поднялся столб пыли, я закашлялся, а когда продрал глаза, то заметил, что мне в лицо смотрит чёрный ствол «Ярыгина».

— Ни с места! — рявкнул на меня обладатель пистолета.

— Не стреляй, — робко попросил я. — Козлёночком станешь!

— Господи, Коля, ты что ли? — удивился он.

Конечно, я узнал его, иначе бы я не попытался пошутить — я, чай, не совсем идиот. Хотя, признаюсь, временами бывает…

Паша подал мне руку и одним рывком, едва не вырвав мне плечо, поднял меня на ноги, после чего отвернулся в сторону.

— Ты чего здесь делаешь? — спросил я его.

— Да так, проходил мимо, услышал странные стоны, словно кто-то на помощь звал, решил проверить.

Я нахмурился:

— А вошёл как?

— Там шкаф был прислонён, так я его и отодвинул.

Я от зависти себе чуть язык не прикусил. Он сказал это так небрежно, будто тот весил легче подушки, в то время как я сколько ни пытался сдвинуть его хоть на миллиметр, у меня не получилось. Ладно, предположим, что это из области «я сдвинул эту крышку от банки с вареньем, а тебе только и осталось, что повернуть её».