— Ну, все! Закончили. Беги, буди своих. Пора!

До города добрались лишь к ночи. Счастливая мама с трудом верила, что все закончилось благополучно. Всю дорогу прижимала Дашку к себе, улыбалась и молчала.

А Толику было смешно. Он так и не понял толком, к чему весь этот переполох. И стоило ли срываться с места так внезапно.

Впрочем, прогулять на законном основании пару денечков в школе, совсем недурно. Жаль только — всего пару дней.

Он разочарованно усмехнулся: эх, застрять бы в Сосновке на недельку! Или на две! И чего, спрашивается, домой спешить? Убежит школа от них с Дашкой, что ли? А тут… леса-то, леса какие! Грибов, зверья вокруг! Не то, что у них, рядом с городом…

Может, и на охоту бы выпросился! Вон с парой пацанов у автобуса поболтал, чуть слюнки от зависти не потекли. Живут же люди! Для них охота — дело привычное. Сызмальства за отцами таскаются. Чем он хуже?

Толик горестно шмыгнул носом: да, вот если бы задержались, может, и удалось бы пристроиться. Не повезло, по-другому не скажешь.

И чем это Дашка Марии не приглянулась, непонятно. «Не подошла!» — как пренебрежительно отметила пацанва. Зато и шарахаться от Дашки перестали. Не ведьма!

Толик насмешливо фыркнул: глухомань! Во что только тут не верят! Причем, на полном серьезе. Надо же такое придумать: ведьма — не ведьма… И это о Дашке, которая и мухи не обидит! Настоящий цирк.

Или вот еще: Мария — колдунья!

И ведь боятся. Чудаки! И спорить с ними бесполезно.

А Дашка — непутеха! Не могла уж подольститься как-нибудь! Теперь вместо внеплановых каникул — опять школа.

Спала Даша неспокойно. Может, длинная дорога, да усталость тому виной…

Снился ей почему-то вчерашний предрассветный лес в дымке тумана, узенькая путаная тропинка и бьющие по лицу тяжелые, влажные, колючие еловые ветки.

Снилось ведьмино кольцо. Только вместо грибов то появлялись, то исчезали те странные золотые шары, что удивили девочку на столе у Марии. Даже их нежный, чуть горьковатый аромат преследовал Дашу в этом необычном сне.

А когда круглая поляна вдруг начала куда-то падать, стремительно увлекая за собой и девочку, а небо и лес закружились в бешеном хороводе, поочередно меняясь местами, неожиданно появилась улыбающаяся Мария. Она строго погрозила Даше пальцем и еле слышно прошелестела:

— Не спеши с этим, малышка! Рановато тебе…

И исчезла.

Даша так и не проснулась. Машинально вытерла рукавом пижамы взмокший от напряжения лоб и облегченно вздохнула. Дальше, до самого утра она проспала совершенно спокойно и вообще без снов.

Утром действительно пришлось идти в школу. Как ни хныкала Даша, умоляя маму разрешить прогулять хотя бы еще день, та была неумолима.

Так что невыспавшаяся хмурая Даша сунула в дневник записку от мамы, объясняющую два прогула срочной поездкой к престарелой родственнице, и неохотно вышла из дома.

Так вот месяц незаметно и пролетел. Даша и думать забыла о странной поездке в деревню. Тем более, в Дашиной жизни она все равно ничего не изменила.

Да и мама, первое время настороженно наблюдавшая за дочерью, за эти недели поуспокоилась. А уж когда Даша, порезав при чистке картошки палец, привычно заныла и прибежала за сочувствием к ней же, даже и не вспомнив о каком-то там обещанном Марией даре целителя, мама окончательно выкинула все свои недавние тревоги из головы.

«В конце концов, — рассеянно подумала она, — вообще неизвестно, что в этой истории правда, а что из области семейных преданий. Главное, что это не затронуло Дашки…»

У Толика же и своих проблем хватало, чтобы не ломать себе голову над всякими глупостями. Он наконец вымолил разрешение и записался с друзьями в баскетбольную секцию, клятвенно заверив маму, что учеба не пострадает.

Теперь Толик прибегал из спортивного зала только к вечеру — взмыленный, предельно уставший, но счастливый. И сразу же лез в ванную. С книжкой. На полчаса. А потом корпел до двенадцати часов ночи над письменными уроками, от души проклиная добросовестность некоторых преподавателей. Особенно часто Толик поминал недобрым словом свою учительницу по русскому языку и литературе. Она, желая — как заверяла! — набить ученикам руку, мало задавать не умела, и сочинения на дом сыпались из нее, как из рога изобилия.

Поэтому Толик о той давней поездке и не вспоминал. Была она, не была… Все прошло как сон!

Но однажды эта забытая всеми поездка напомнила о себе. Началось все с бродячей, больной кошки, на которую Даша наткнулась на окраине старого городского парка.

Совершенно случайно наткнулась!

В тот день девочка гуляла там после школы, бесхитростно наслаждаясь прекрасной погодой, и не особенно торопилась домой. Даша абсолютно случайно заметила несчастное животное у нарядно раскрашенной скамейки, рядом с дорогой, где хотя и изредка, но проезжали легковые машины. Видимо, одна из них бедняжку и задела.

Кошка влажной, мокрой, грязной тряпкой валялась почти на обочине, из ее пасти тоненькой, слабой струйкой сочилась кровь. Увидев приближающуюся к ней девочку, покалеченная кошка попыталась приподнять голову, но не смогла. Лишь глаза ее тускло и бессильно блеснули.

Рассмотрев, в каком плачевном состоянии находится кошка, Даша встала, как вкопанная. Сердце ее, бешено забившись, вдруг куда-то ухнуло, а кончики пальцев похолодели. Дрожащими руками девочка кое-как стащила с себя ранец и, швырнув его на скамью, бросилась к животному. Кошка, по счастью, еще дышала.

На память Даше вдруг пришли почти забытые слова Марии о так называемой сокровищнице, ключам к ней, переданных знаниях и даре целителя.

Побледневшая от волнения Даша пожала плечами. Это только слова. Они ничего девочке не говорили.

— Что же мне делать, а, Мария?! — с отчаянием воскликнула она, склоняясь над животным.

И неожиданно для себя получила ответ. Нет, даже не ответ! Даша просто знала теперь, как нужно действовать. Знала, и все. Знала, как помочь кошке.

Не веря себе, сдерживая дыхание и закрыв глаза, она очень осторожно наложила на нее руки. И застыла в ожидании.

Несколько бесконечных секунд ничего не происходило, а потом пораженная девочка почувствовала странный и ни на что не похожий мощный, ровный ток, исходящий из рук, да иголочные покалывания в некоторых точках. И тепло. Тепло, текущее из ладоней.

Даше казалось, она видела, как рассасываются чудовищные кровоподтеки и срастаются переломанные ребра. Видела, как прекращаются внутренние кровотечения и стремительно затягиваются безобразные ссадины. И сосредотачивалась на этом. Остальной мир временно перестал существовать для нее…

Вскоре Даша вздохнула с облегчением. Измученная кошка теперь просто спала. И была здорова.

Девочка с большим трудом поднялась с колен. Ощущая непонятное головокружение и легкую тошноту, она озадаченно стояла над недавним пациентом. Прикидывала, что скажет мамуля, если она, Дашка, наберется нахальства и притащит кошку домой. Наконец, решившись, махнула рукой: «Ну, не бросать же эту несчастную кошару тут?!»

Даша вытащила из ранца школьное полотенце для рук и аккуратнейшим образом завернула животное, чтобы не испачкаться.

Кошка оказалась грязной. Просто кошмарно грязной. К тому же вся в липкой, бурой, медленно подсыхающей крови. Об ее истинной расцветке невозможно было даже судить.

Положив безмятежно спящую кошку на скамейку, Даша устало присела рядом и непослушными руками стала одевать ранец.

«Надо же, — несколько удивленно подумала она, обводя рассеянным взглядом тихий, осенний парк, — как будто ничего и не случилось…»

Потом девочка медленно побрела домой, бережно неся спеленатую кошку и изумляясь про себя ее неожиданной тяжести.

Дома Даша с отменнейшим аппетитом пообедала. Ела и весело размышляла о том, что Мария, кажется, не обманула. Она, Дашка, действительно оказалась ведьмой. Только вот что ей это дает?