Гуляя по улицам Старого Петербурга, он не мог не вспоминать Бронтозавровну. Так и видел ее презрительно наморщенный нос, так и слышал любимую фразу из любимого Булгакова: «Поздравляю вас, гражданин, соврамши!»

На самом деле его учителя звали Бронислава Захаровна, это имя ребята из четвертой комнаты Ленинградской средней школы номер 117 мгновенно превратили в Бронзахаровну, и, поколебавшись немного в неустойчивом положении, оно соскользнуло к Бронтозавровне, да там и осталось.

Бронислава Захаровна была очень полная да еще и двигалась неловко, как-то дергано, словно заводная игрушка. Зато могла с ходу перечислить всех выдающихся летчиков Первой и Второй мировых войн, их наиболее значимые воздушные бои, назвать крупнейшие танковые сражения и технические характеристики танков, принимавших в них участие, рассказать о самых результативных шпионских операциях времен холодной войны. «Только болваны не учат историю и вынуждены повторять ошибки своих предшественников», – такова была ее коронная фраза.

Группа Бронтозавровны одно время была неустойчивой, постоянно меняла состав, из нее уходили одни ученики, приходили другие, соблазненные запасниками исторических музеев, где Бронтозавровну знали, встречали уважительно, почитали за честь предложить ей руку, когда она с трудом поднималась по лестнице, и были готовы по первой просьбе показать ее ученикам, что и как было устроено в прошлые эпохи, дать посидеть в кабине танка ИС-2 или американской «летающей крепости» Б-17, провести мастер-класс по фехтованию на шпагах или стрельбе из мушкетов. Потом, удовлетворив любопытство, они уходили, на смену им приходили новые, интересовавшиеся уже подробностями Карибского кризиса и тем, кому было выгодно убийство Кеннеди, а Бронтозавровна относилась к этой смене лиц с поистине бронтозавровским спокойствием. Она никогда не пыталась пустить пыль в глаза, понахватавшись общих сведений из БВИ, никогда не обманывала своих учеников, даже в самых что ни на есть педагогических целях. Она словно говорила им: «Я – та, кто я есть. Эксперт в совершенно определенной и довольно узкой области. И об этой области я могу рассказать вам всё, что вы захотите. А вдобавок я могу научить вас быть теми, кто вы есть». Во всяком случае, Игорь понимал ее позицию именно так.

В конце концов вокруг Бронтозавровны сформировалась своя группа – пять человек, которые твердо решили стать историками. «Только лучше не идите в историю Второй мировой, ребята, – по-дружески советовала им она. – Когда я была профессором, то подготовила довольно много аспирантов в этой области, у них сейчас свои ученики. Боюсь, народу там теперь столько, что не протолкнуться. Нет, я верю в ваш энтузиазм и остроту ваших локтей, но разве не интереснее будет найти свою тему?»

Порывшись в БВИ, Игорь узнал, что Бронтозавровна была не просто профессором истории Ленинградского университета, но и экспертом по оружию массового поражения; ее периодически вызывали для консультаций, если где-нибудь находили какой-то грозный «подарок из прошлого» вроде тайного хранилища химических или биологических боезарядов.

Тогда Игорь, которому случалось видеть протезы, высовывавшиеся из рукавов и из-под брючин Бронтозавровны при резких движениях, вообразил себе, что она пострадала при вскрытии одного из таких хранилищ. Он даже провел собственное расследование, встретившись с друзьями, коллегами и бывшими аспирантами Бронтозавровны. Он говорил, что пишет сочинение на тему «Человек, который на меня повлиял». Игорь узнал очень много о подвигах Бронтозавровны на научной ниве, о том, как она искала танки КВ-1 в болотах под Ленинградом, как работала в международной группе, наконец-то обнаружившей подлинную легендарную Янтарную комнату, как разоблачила не менее легендарного афериста Арнаутова, который много лет «заимствовал» свои статьи из работ малоизвестных немецких историков XX века. Наконец, где-то через два месяца хождений и расспросов, бывший соученик Бронтозавровны по Ленинградскому университету проболтался, что она пострадала в юности из-за «осложнений после фукамизации». И оставил Игорю еще одну загадку, ответа на которую он не нашел до сих пор: не сама ли Бронтозавровна, узнав об изысканиях своего ученика, дала разрешение рассказать эту историю. В принципе версия легко могла оказаться правдой, так как Бронтозавровна поддерживала контакт с университетскими приятелями, и они скорее всего сообщили ей о визите Игоря и его изысканиях. Но спросить об этом у самой Бронтозавровны он не решился бы даже сейчас, спустя столько лет.

Следуя указаниям браслета, Игорь свернул на Литейный, пересек Шпалерную и Захарьевскую, повернул на Сергиевскую. Когда он достиг дома, облицованного розовым и светло-желтым песчаником и чем-то неуловимо напоминавшего ракушку, браслет на запястье радостно запищал, подсказывая, что его хозяин у цели. Повинуясь дальнейшим указаниям браслета, Игорь прошел под аркой.

Здесь обстановка разительно изменилась. Игорь словно попал во двор старого замка. За его спиной возвышались стройные готические башни. Перед ним было строение с высоким заостренным сводом, напоминавшее средневековый баптистерий, и лишь голова лошади на фронтоне подсказывала, что это конюшенный корпус. Туда и вел Игоря браслет.

Открыв дверь, он попал в современное помещение, в одной части которого за темной стойкой сиротливо жались друг к другу пустые вешалки для одежды, а в другой, сидя за столом, читала какую-то толстую книгу девушка. Услышав скрип открывшейся двери, она подняла голову и улыбнулась:

– Добро пожаловать в наш музей! Вы в первый раз у нас?

– Да, никогда не был.

– Не удивительно, мы только что открылись. А живете в Ленинграде или приезжий?

– Жил когда-то в детстве, теперь в Москве, получился маленький отпуск, и вот решил съездить на родину. Гулял сегодня по вашему кварталу, и браслет привел меня сюда.

– Отлично! Надеюсь, у вас будет повод приятно удивиться…

Она была очень молода – наверное, студентка первых курсов, – и даже дежурные фразы получались у нее как-то мило и неофициально. Девушка отбросила за спину темные волосы, собранные резинкой в «конский хвост», и вышла из-за стойки.

– Пойдемте, я вам всё покажу.

Они прошли в соседний полутемный зал. Девушка нажала кнопку, и на стену начали проецироваться кадры из старой экранизации «Войны и мира». Та самая сцена, которую бабушка Игоря когда-то называла «Наташа Ростова танцует вальс со Штирлицем». На другой стене появился фасад дома, который Игорь уже видел с улицы.

– Вы в музее «Дом купца конца XIX – начала XX века», – заговорила девушка профессиональным «лекторским» или в данном случае скорее экскурсоводческим тоном. – Сейчас мы предлагаем вам две программы. «Бал в купеческом доме» и «Обед в купеческом доме». С помощью киберанимации вы сможете словно бы перенестись в прошлое и увидеть залы этого особняка такими, какими они были в начале двадцатого века.

– То есть… у вас в музее киберы?

– Да, и выглядят они вот так.

Девушка снова щелкнула кнопкой, и Штирлица, танцующего с Наташей Ростовой, сменило изображение стоявших неподвижно мужчин и женщин, одетых по моде начала XX века. Фигуры медленно вращались, давая возможность рассмотреть себя со всех сторон. Дамы с перетянутыми талиями и чуть отставленными назад ягодицами, в длинных до полу платьях переливчатых зеленовато-голубоватых тонов. Мужчины в строгих черных фрачных парах со смешными галстуками-бабочками, в цилиндрах и с тростями в руках.

– Это же андроиды! – сердито возразил Игорь.

– Ну что вы, – поспешила успокоить его девушка. – Откуда андроидам взяться на Земле? Это просто киберы, оформленные в виде людей.

– То есть стоит андроиду оказаться на Земле, как он тут же превращается в кибера? – съехидничал Игорь.

– Нет-нет, – поспешно возразила девушка. – У киберов очень простая программа. Они будут выполнять предписанный им сценарий, будут отвечать на поставленные вами вопросы, но выйти за рамки сценария они не смогут.