Петр потряс головой, пытаясь привести мысли в порядок. Ему вдруг вспомнилось, как они с Патриком много раз спорили о путях развития России, обсуждали ошибки царей. Что могло бы быть, не случись того или иного… Хм, а ведь теперь есть замечательная возможность это проверить! Попытаться поднять страну, избежать потрясений и кровавых революций. Почему бы не попробовать? Ведь если сидеть и ждать, когда его отсюда вытащат, можно просто свихнуться. И упекут его охотники до трона в психушку, если, конечно, она здесь есть.

Окрыленный, он вскочил и заметался по опочивальне. Все, цель ясна. Что бы это ни было - виртуальность или реальное прошлое, запланированный "заброс" или ошибка - плевать. Если он сможет сделать Русь могучей, это во всех случаях будет хорошо. Значит, теперь нужно придумать план развития и действовать, действовать, действовать!

[16] - Здравствуйте, мсье Ферре, как поживаете?

[17] - Не удивляйтесь, узнать вас было несложно.

[18] - Ну, хватит притворяться, мсье Ферре. Выглядит довольно глупо.

[19] - Не беспокойтесь, я не держу на вас зла. Кстати, как дела у Катрин?

Петр в очередной раз прогнал мамку и теперь, нервно шагая из угла в угол, размышлял. Ну почему, почему он не технарь, как тот же Ферре? Ни оружия нового внедрить, ни металлургию какую-нибудь продвинуть. Да и в экономике не силен. Нда, с такими знаниями не разгуляешься.

Эх, как же сложно выстроить мало-мальски толковую программу действий! Это только в фантастических книгах все легко: какой-нибудь клерк-замухрышка, попав в прошлое, тут же перестраивает все по технологиям будущего и становится владыкой мира. А в жизни? Что он, Петр, знает о прогрессе? Он всего лишь пользователь таких привычных вещей, как телевидение, интернет, автомобили, самолеты. Но ведь он понятия не имеет, как все это работает!

А местные жители? Они что, дураки, что ли? Нет, конечно. У них своя логика, свои устои, традиции, обычаи. И со всем этим он, Петр, знаком лишь по книгам. Единственное его преимущество - он знает, как будут развиваться события, кто и какие ошибки совершит. На этом и надо строить план действий.

Да, пусть он не силен в военном деле и смутно представляет, как устроен какой-нибудь двигатель, но развивать страну можно и по-другому - культурой, наукой, искусством. По крайней мере, в "Цивилизации" был и такой путь. А в других направлениях он попробует действовать, исходя из логики и знания истории. При этом все время помнить главное правило врачей - не навреди.

К вечеру Петр составил некое подобие плана и решил, что пора начинать. Он вышел из своих покоев, огляделся - Василий, как всегда, был тут: дремал на лавке, привалившись головой к стене. Рот приоткрыт, на конопатом лице капельки пота.

"Верный страж", - мысленно улыбнулся царь и потряс его за плечо.

Тот мгновенно вскочил, на лице появилось умильное выражение.

- Государь…

- Вась, Филимоску хочу, сыщи его мне.

- Да как же я тебя оставлю, батюшка Петр Федорыч…

- Ступай, меня вон стрельцы охраняют, - кивнул царь на стоявших у следующей двери молодцов с бердышами.

Василий покорно вздохнул, поклонился и двинулся прочь, непрерывно оглядываясь.

Часом позже он явился пред светлые царские очи.

- Государь, Филимон дожидается твово слова.

Петр махнул рукой, дескать, веди. Василий пропустил писаря и уже хотел закрыть дверь, но Петр приказал:

- Не уходи.

Присев в кресло, он указал гостям на лавку, и те нерешительно уселись на самый краешек. Если Васька, не доверяя боярам, по-прежнему держался возле царя, то Филимон не видел его с весны и теперь сильно робел.

Петр приосанился и мысленно улыбнулся. Что ж, представление начинается.

- Василий, Филимон, - начал он торжественно, - вы были преданными стражами, когда мне угрожали напасти, будьте же верными слугами и ныне, когда я пребываю в спокойствии и счастии.

Он произнес эти слова с облегчением, уже не коверкая. Как же ему надоело прикидываться несмышленым малышом и ломать язык! Но открываться перед народом рано, уж слишком он пока одинок и беззащитен. Хотя голос и речь уже были настолько натренированы, что, имей он такие в прошлом, наверняка мог бы вести какую-нибудь радиопередачу. Тьфу ты, в будущем! Петр невольно усмехнулся царившей в голове каше.

Между тем, услышав совершенно взрослую речь маленького царя, Филимон тихо ойкнул, соскользнул с лавки и через мгновение уже сидел на полу. Из-под задравшейся до колен рясы уморительно торчали тонкие ноги. Василий же, напротив, вскочил, ловя губами воздух, кадык его задрожал. Оба уставились на Петра в священном ужасе. Тот не выдержал и расхохотался:

- Что это с вами учинилось?

Первым опомнился Васька.

- Гос… Го-гос… - прокудахтал он и замер.

Петр, наконец, успокоился и заговорил серьезно.

- Вижу, дивитесь. Оно и правильно. Так ведайте ж, что послан я к вам самим Господом. Бог и матерь его Пречистая по милости своей даровали вам меня, дабы обустроить землю русскую в счастии и благости. Для дела сего надобны мне верные помощники, и я выбрал вас, поелику свою преданность показали многажды.

Охая и крестясь, Филимон поднялся, однако ноги его не держали. Он опустился на скамью, но тут же снова сполз на пол, упал на колени и слушал царя, уткнувшись носом в ковер. Василий же так и стоял столбом, не шевелясь и не произнося ни звука.

- Ну, полно, полно. Аль вы ране не ведали, что я не простой младенец?

- Диво дивное, - пробормотал Василий, истово перекрестился и плюхнулся на лавку.

Петр кивнул писарю:

- И ты садись. Вот что я вам скажу, слуги верные: открываться мне пред боярами покамест рано, надобно, чтоб они меня несмыслом видели. А мы с вами тем временем будем землю русскую подымать.

Филимон, перебравшись на лавку, во все глаза смотрел на царя, губы его шевелились в безмолвной молитве. Наконец он очнулся и, прочистив горло, изрек:

- Сказывай, государь, мы за тобой хоть в пекло адово.

- Ну, туда нам без надобности, - улыбнулся Петр. - Тебе, Филимон, велю каждое утро являться ко мне и записывать, что я наказываю. И первое мое слово будет таким: сыщите мне на Москве всех лекарей да людей ученых, кто науки ведает. А в Немецкой слободе порасспрошайте про ихних таких же, пущай и за границею. Надобно нам как можно боле таких умников призвать и на Руси школы учинить да академии.

- Да какая ж ноне Немецкая слобода-то, батюшка? - удивился Василий. - Ее ж еще прошлогод ляхи пожгли.

Вот это новость! Петр был уверен, что иностранная деревня существовала в России аж с шестнадцатого века, и очень на нее рассчитывал.

- Хм… Но жители ж не погорели? Где они нынче?

- Да кто где, государь. Какие на Орбате отстроились, а иные у Поганых прудов[20].

- Вот к ним и ступай, покрутись там, выпей с ними да про умных сведай.

- Слушаю, батюшка Петр Федорыч, - поклонился Васька. - Да только как иноземцам к нам приехать? Все западные уезды ворогом заняты.

- Ты порасспрошай, а как приедут - это уж моя забота. А ты, Филимон, наших мастеров пригляди, они мне поболе чужих надобны.

- Все сделаю, как накажешь, государь.

- И помните, об том, что я вам открылся, никому ни слова покамест!

Что ж, начало положено. Приедут европейцы, соберутся наши умельцы, и пойдет дело. Наука поднимется, медицина разовьется, искусство светское…

"Надо же, наши, - усмехнулся про себя Петр, - похоже, я уже считаю Русь своей родиной".

Но в первую очередь, конечно, необходимо покончить с войнами. Не вмешаться - так они закончатся лишь через несколько лет, причем Польше придется отдать Смоленск и Чернигов, а шведам - все русское побережье Балтики. Паршиво. Значит, нужно что-то поменять.