Я открыл дверь, долго скидывая обувь, пока, со злостью, не швырнул не желающий сниматься ботинок в глубь тесного коридора, сдернул пиджак и уронил его на пол, на ходу расстегивая ремень. В туалете я с трудом попал струей в унитаз, запоздало удивляясь, почему качаются стены. Мне хотелось встать под душ, чтобы вода унесла в канализацию все мои тревоги, но это заставило бы меня хоть немного, но протрезветь, а я этого не хотел, и потому, шатаясь, я пошел в спальню, где с моей женой мы когда-то любили друг друга, и она частенько не спала, ожидая меня с дежурства.

Мне слишком часто мерещился ее силуэт даже после убийства, а потом пальцы хватали пустоту. И потому я не слишком удивился, когда на постели пошевелилась женщина с длинными светлыми волосами и протянула мне освещенные бледной луной пальцы, светящиеся и инфернально-прекрасные. Я глухо простонал и протянул руку навстречу моей мертвой жене.

Пальцы, схватившие меня за запястье, были горячими.

Лежа в постели, я поглаживал большим пальцем горячую кожу лежащей рядом со мной Лары. Ее голова покоилась на моей груди, а растрепанные волосы щекотали мой голый живот. В нормальной ситуации я никогда бы не позволил себе спать с женой нанимателя, но в той ночи не было ничего нормального. Я чувствовал себя жалким, раздавленным и как сопливая девчонка нуждался хоть в каком-то утешении. Лара оказалась в моем доме вовремя и протянула руку помощи, если это можно было так назвать.

У нее были мягкие теплые губы, они ответили на поцелуй, и сладкая боль пронзила меня, когда она коснулась языком моего языка. Я был слишком пьян, чтобы сопротивляться. Прекратив бороться с накатившим возбуждением, я с рычанием бросился к ней, тесно прижал к себе, сдернув укрывавшее ее покрывало. Ее руки ловко сдернули с меня штаны, а затем она обхватила руками мои ягодицы и прижала к своему лицу. Я скользнул в ее открытый рот, чувствуя, как волна давно забытого блаженства накрыла меня с головой, а потом я кончил, как школьник, за секунды. Повинуясь страсти, я опрокинул Лару на спину и впился жадным поцелуем в ее влажные губы, спускаясь ниже, к выпуклым темным соскам, горячим и почти обжигающим, провел языком по животу, слизывая соленый пот, а потом опустился ниже. Лара извивалась подо мной, придерживая тонкими пальцами мой затылок. Ее ногти оцарапали мне шею, но я не обратил внимания. У Лары был сладкий вкус. Я освободился от рубашки, и, чувствуя вновь накатившее возбуждение, упал на кровать и оказался на ней, внутри ее, грубо лаская ее упругие груди. Лара задыхалась и бормотала что-то неразборчивое, дрожа в предчувствии наслаждения, и на этот раз все завершилось почти одновременно. Я ускорил темп, чувствуя ее приближающийся экстаз, когда она выгнула спину, прижав меня со всей силы, чтобы не выплеснуть наружу ни капельки блаженства. Кажется, она стонала. Кажется, я стонал, с трудом переводя дыхание. Мне показалось, что никогда меня не хотели так сильно. А я…

Отогнав ненужные мысли, я перекатился на спину, закурил. Лара завозилась рядом, забрала у меня сигарету и тоже закурила. Я прикурил новую, поставив пепельницу себе на живот. Лара сделала всего несколько затяжек, загасила сигарету и положила голову мне на грудь.

— Как ты вошла? — спросил я где-то через полчаса. Она пошевелилась и не ответила. — Как ты вошла, Лара?

— У тебя простой замок, — ответила она будничным тоном. — А у меня есть набор отмычек. В эту ночь я не хотела оставаться одна и подумала о тебе.

— Зачем тебе набор отмычек?

— Никогда не знаешь, что может пригодиться, — усмехнулась она. — Я бы на твоем месте сменила замок. Его шпилькой можно открыть. Когда-то я очень ловко вскрывала замки.

— Ты была взломщиком? — спросил я, не очень веря в это.

— Я работала менеджером в риэлтерской конторе, водила желающих по новостройкам, иногда бывало, что у нас не было ключей от квартир, а показывать приходилось. Нам и выдали связку «соловьев». Когда я уходила, то прихватила отмычки с собой. Вот навык и пригодился. Ты поздно вернулся. Я боялась, что ты вообще не придешь или придешь не один. Почему ты так напился? Плохой день?

Я потушил сигарету, убрал пепельницу и повернулся к ней, вынуждая ее лечь головой на подушку. Теперь мы смотрели друг на друга. Лара улыбалась. Мне хотелось почувствовать вину за случайный секс с этой женщиной, но я почему-то не чувствовал ничего подобного. Горячка улеглась, и, несмотря на то, что голова была тяжелой, мозги работали как хорошая машина, слегка пробуксовывая на виражах.

— Что ты делала в квартире Ксении в день ее убийства? — спросил я.

Улыбка не сошла с лица Лары, но застыла, и теперь выглядела приклеенной. Мне казалось, что у нее в голове тоже затикал часовой механизм, и вся прелесть недавнего секса улетучилась, оставив место поединку двух соперников.

— А я гадала, когда ты узнаешь, — с трудом произнесла она. — Ну, что же… Думаю, ты и остальное знаешь?

— О романе с Фироновым? Давно заподозрил, а потом получил подтверждение. В тот день он ждал тебя снаружи, а потом ты влепила ему оплеуху. Как давно вы вместе?

Лара перестала удерживать улыбку и со вздохом отодвинулась от меня, перекатилась на спину и уставилась в потолок, сосредоточенно разглядывая блики от фар редких машин и мигающих желтым светофоров.

— Ты животное, Стахов, — произнесла она мертвым голосом. — Тебя ведь не смутило, что у меня любовник и муж, и все равно полез ко мне… Хотя… Почему я должна тебя упрекать? Сама виновата. Мне хотелось побыть с тобой, а с Фироновым все кончено. Собственно, там нечего было заканчивать. Это был просто секс, ни к чему не обязывающий. Возможно, Никита думал иначе. Иногда на его роже появлялось такое самодовольство. А как иначе? Он трахал жену босса и думал, что какой-то особенный. На самом деле я уже давно списала его в утиль, как дохлого мотылька.

— Зачем тогда ты с ним спала? — тихо спросил я. Лара повернула ко мне голову и подперла ее локтем.

— Ты можешь не поверить, но мне бывает одиноко, — ответила она будничным тоном, словно сообщая, что ела сегодня на обед. — Мне часто бывает одиноко. Когда ты замужем за богатым человеком и в твоей жизни нет больше ничего, кроме дома, покупок, салонов, всей этой ерунды, которой ты пытаешься занять день, ночами хочется повеситься. Чувствуешь себя… не знаю… брошкой. Браслетиком, галстуком-бабочкой, айфоном… Ты всего лишь аксессуар, приложение, и должна… соответствовать. Соответствовать. Гадкое слово. Светка вон не смогла… соответствовать, и ее вышвырнули вон, из красивой жизни в грязь. А я не хотела туда, и сейчас не хочу. Я относилась ко все своей жизни как к работе. Я просто работала: держала себя в форме, следила за домом, принимала гостей. Но я все равно живая. Олегу я не нужна. Лет пять уже как не нужна. Если потребуется, он сменит меня на новый гаджет, потому что нельзя вечно запускать обновления на старом.

Она погладила меня по щеке, ее пальцы скользнули по свежей царапине на шее, и она, подвинувшись, подула на нее. Я убрал ее руку и повторил вопрос:

— Зачем ты приезжала к Ксении?

Лара скривилась и поднялась. Я смотрел, как она собирает с пола белье и молчал.

— Ладно, пускай уже… — с раздражением и тоскливой обреченностью ответила она. — Ксения узнала о нас с Никитой совершенно случайно. Подслушала разговор и явно дала понять, что в курсе наших дел. Я не знала, что делать, а тут Никита, как на грех, слег с аппендицитом. Несколько дней я жила, как на вулкане. Ксения истерила, ссорилась со всеми, я боялась попадаться ей на глаза. Слава богу, что она почти не появлялась в особняке. Потом я не выдержала и поехала к ней. Никита отговаривал меня, но ничего другого не оставалось.

— Что было дальше?

— Дальше? — возмутилась Лара и повысила тон: — Надеюсь, ты понимаешь, что я ее не убивала?

— Что было дальше, Лара? Вы поговорили?

Она неуклюже натянула трусы и стала надевать лифчик. В ее движениях не было никакого кокетства, лишь спешка. Хотелось поймать ее взгляд, но Лара упорно делала вид, что слишком занята застежками, и потому на меня не глядела. Думаю, что если бы я коснулся ее, она вполне могла закричать.