— Не надо было при Шеррингтоне, — положил мне руку на плечо Людог.

— Зато будет знать, что искать, — упрямо огрызнулся я.

— Мы не знаем, кто именно причастен к гибели салем в отделе…

— Он — точно нет. С таким же успехом ты можешь не доверять и мне.

— Я получил отчет по исследовательским центрам — их пять всего. Но ни в одном не занимались официально чем-то таким, что могло навредить салемам.

— Мне нужен список, чем занимались, — буравил взглядом толпу. — Может, скрывали за другими исследованиями. И мне нужны не только биологи. Мне нужны технические исследования… Когда-то они изобрели что-то, что убивает салем, — обернулся к Людогу. — Если не найдем что именно, все они под угрозой.

— Я боюсь, сейчас все силы уйдут на то, чтобы разгрести последствия.

— Дай мне карт-бланш вне поля.

Людог долго буравил взглядом суету перед глазами.

— Нет, — перевел взгляд на меня. — Ты вовлечен лично…

— Да брось! — возмутился я.

Но он не слушал.

— …Наделаешь шороха, как умеешь только ты — у меня нет сейчас сил смотреть в две стороны!

— Моя женщина под ударом, Лю, да — я вовлечен лично, но это лишь гарантирует тебе результат! Как и всегда!

— Вот и бери свою женщину и уезжай с ней подальше, чтобы точно не натворить бед ни для нее, ни для себя.

— Ты смеешься? — опешил. — Предлагаешь мне сбежать?

— Ты ничего не сделаешь уже! — вскричал он. — Посмотри! Все уже произошло, мы это не предотвратили!

— Мы?! — не остался в долгу. — Может, не нужно было прятать факты возгорания салем, а искать причину?! Я хочу допросить Клисона. Он привел сюда эту бомбу!

— Мы проведем расследование, — мрачно заговорил Саровский. — А пока что свободен.

Я развернулся и зашагал по ступенькам, когда мобильный разорвался трелью.

— Вернон! Как я рада тебя слышать! — выдохнула со стоном Сильва. — Где Бэрри?

— Иду к ней, Силь. Мы живы.

Она шмыгнула носом:

— Вернон, такие ужасы говорят и показывают в новостях, будто война началась, — заговорила сдавленно. — Это ужасно.

— По каким каналам?

— Началось вообще на восьмом, но в течение часа они перетащили новости друг у друга и уже вещают по основному… Столько жертв…

Я шел между машинами скорой помощи и мобильными лагерями, в которых оказывалась первая помощь. Сильву было едва слышно за криками и шумом техники, но ситуация ясна: информационная бомба тоже была подготовлена и спланирована четко, даже перехватить не успели — было на что отвлечься.

— Силь, никуда не выходи сейчас, поняла? Никуда не езди. Если кто-то будет звонить, писать или приедет — сразу звони мне. Ясно?!

— Да-да…

— Давай, держись…

Несмотря на всю чернь, которая тут творилась, стоило найти взглядом свою ведьму, все померкло. Бэрри сидела на траве, задрав подол и скрестив белые ноги, и крутила мобильный в руках, опустив взгляд. Туфли валялись рядом. Меня она заметила, только когда остановился рядом.

— Поехали, — подал ей руку.

— Я уже готовилась разбить тут лагерь и костер, — удивленно вздернула брови, поднимаясь на ноги.

— Меня отстранили.

— Блондинов всегда любили больше, — пожала она голыми плечами, и я тут же прикрыл их пиджаком. — Мне не холодно.

— Я снова не спрашиваю, — кивнул охраннику и повел ее прочь.

— Давай как-то условимся, что ты не будешь спрашивать по нечетным, к примеру, или по пятницам, а то получается, что ты не спрашиваешь, когда тебе удобно…

Она говорила глупости, но именно так, как мне было нужно. На важные вопросы мне ответить было нечего.

— Нет в мире справедливости, Бабочка, — прижал ее к себе за талию, не позволяя споткнуться на каблуках и подвернуть ногу.

Мне нужно было слышать ее запах, чувствовать в руках. Потому что на какой-то момент стало плевать на все — репутацию, должность, принципы… Я понял, что сейчас каждый за себя. Саровский защищал себя и свой отдел, выдворяя меня из горячей точки. Соответственно, мне оставалось защищать себя. И свои интересы.

К машине пробраться стоило труда, потому что журналисты совершали набеги на все, что двигалось, а сил еще и их сдерживать не хватало.

— Мистер Рэд, Вальрика Клисон только что говорила с нами. Она искала вас и утверждает, что вы должны были выйти вместе сегодня к прессе…

Я схватил того, кто это сообщил, за воротники притянул к себе:

— Сейчас же скинешь мне эту запись на сервер, — выпустил Бабочку на переднее сиденье и запихал журналиста на заднее. Тот было рыпнулся к противоположному выходу, но замки его надежно сдержали.

— Поехали! — скомандовал я и обернулся к «везунчику»: — Я дам эксклюзив в обмен на запись этого сообщения Вальрики.

У папарацци заблестели глаза, он выпустил ручку противоположной двери, отряхнулся и протянул руку:

— Идет. Гарри Лавин, «СиЭнО», двадцать шестой канал.

— Рад знакомству.

Я уже был не рад тому, что запер себя с журналистом сзади, а Бэрри ежилась в моем пиджаке на переднем сиденье. Гарри делился впечатлениями довольно живо. Отца Вальрики он тоже видел — тот уехал раньше дочери. Но Лю был прав — я просто закипаю от злости, еще убью ненароком, а я все-таки служитель системы.

Дана оказалась на месте. Бледная и испуганная, она смотрела на нас большими глазами.

— Нам с мистером Лавин кофе, Бэрри — обогреть и присмотреть.

Бабочка бросила на меня долгий внимательный взгляд, и оставалось лишь жалеть, что не могу его досмотреть.

— Я быстро, — пообещал и занялся делами.

Видео с интервью я отработал довольно быстро, но и журналист попался не лыком шитый — оттаскал меня по полной по политическим кочкам и личному скандалу.

— …Все, — оборвал его на очередном вдохе.

— Мое восхищение, — улыбнулся довольно тот и выключил камеру. — Долго держались.

— Спасибо за содействие, — не терпелось отделаться от него, — и… простите, что втащил вас во все это за шиворот…

— Ерунда, это меньшее, что вы могли сделать, — репортеру тоже не терпелось дать путь материалу.

Мы обменялись короткими рукопожатиями, но в холле застыли оба.

По плазме шли новости. На экране в углу бесконечно крутили момент возгорания, на котором мы с Бабочкой, наверное, смотрелись как герои боевика. Она вжимается в меня, я закрываю ее собой… Интересным было то, что ни на одном кадре не виден источник огня. Это можно было бы выставить как взрыв, диверсию… Цинично, но свидетели вряд ли остались, камеры выгорают подчистую, люди падают с сердечными и не только приступами…

Только по каналам пошла новость о возгорании салемы.

— Дана, проводи гостя, — приказал и направился в соседний кабинет.

Наверное, я так себе это и видел. Нижняя подсветка по периметру кабинета позволяла атмосфере ночного города заполнить каждый его уголок и выгодно подчеркнуть создание ночи — мою Бабочку, замершую у окна. Россыпь обсидиановых бусинок бесновалась на ее спине отблесками на гранях — хотелось закрыть глаза и найти ее по запаху.

— Последний тихий вечер, господин инквизитор, — повернула она голову.

— Не шевелись, я все не насмотрюсь.

— Я устала…

— Тогда поехали домой, — осторожно приблизился.

— К тебе домой?

— К нам.

— Ты не сделал свой дом моим, мистер Рэд.

— Я слушаю, как ты и просила, — почти коснулся ее волос носом, но разочарованно выпрямился и вздохнул. — Думаешь, последний вечер?

— Завтра всех накроет волной последствий, — она повернулась ко мне, и я прочел в ее глазах страх.

— Скорее всего. Те, кто это сделал, добились своего, и завтра мы узнаем их цели…

— Знаешь, — перешла она на стыдливый шепот. — Я думала, что мое — это рваться в бой, рвать на себе волосы и воевать с системой… Легко с ней воевать, сидя за уютной партой, имея уютную квартиру и немного пачкаясь ночами в ультрафиолете… — Она помолчала, делая вид, что очень интересуется моей шеей, но глаза ее закрывались слишком часто, и было понятно — они ей сейчас стали тоже ни к чему. — Я рада была сегодня оказаться за тобой, Вернон. Более того, я хочу бежать и прятаться еще дальше…